Марина Серова - Господин легкого поведения Страница 38

В час пик город напоминал разворошенный муравейник. Плотный поток машин на главных улицах, рев двигателей, запах выхлопных газов, пыль и люди, бледные, с напряженными лицами. Каждый куда-то спешил. Все чего-то искали. Я помчалась через этот хаос, избегая улиц с оживленным движением, и выбежала на набережную. Здесь не было всей этой суеты города. Немногочисленные прохожие, цепь летних кафе, развлекательных центров. Справа буйная растительность парка. Затем начался частный сектор. Я сбавила темп, так как хороший асфальт кончился и дорога изобиловала рытвинами, всякого рода трещинами с проросшей из них травой. Мой взгляд метался по сторонам в поисках табличек с номерами домов или названиями улиц, но таковые попадались редко. Поэтому приходилось спрашивать прохожих и вспоминать карту города, которую я раз в неделю изучаю на компьютере, внося в план подмеченные изменения, например, новостройки, смены вывесок и тому подобное. Нужные дома я, конечно же, обнаружила, однако назвать их дачами у меня не поворачивался язык. Особняки, обнесенные высокой оградой из облицовочного кирпича, да покруче, чем у Кравцова, — вот чем они были на самом деле. Трехэтажный дом Аверина блистал изысками современного авангарда — необычные окна, отделка в серых и персиковых тонах, разноуровневая односкатная крыша. На первом этаже гараж с автоматически поднимаемыми воротами. Въездные ворота также открывались автоматически. Подходить близко я не стала, чтобы не быть зафиксированной камерами наблюдения. С другой стороны улицы я запечатлела фотоаппаратом сие величественное сооружение. Дом Филюшкина вообще походил на замок в готическом стиле. Остроконечные черепичные крыши, башенки, соединенный с домом флигель. Рядом гараж, как отдельный замок поменьше. На воротах щит со странным гербом в виде крылатого льва. Над воротами рыцарь на коне с копьем, отлитый из бронзы. Я навела на дом фотоаппарат и сделала снимок, а затем спросила у проходившей мимо старухи, не знает ли она, чей это дом.

— Да бандита какого-то, — не задумываясь ответила она, — с его рожей только в тюрьме сидеть. Вы что, из газеты?

Ответить я не успела. В проулок завернул черный «БМВ» со знакомым номером. Я отвернулась, сделав вид, что не заметила его. Может, и Егор не обратит на меня внимания, если не станет приглядываться. Он ведь немного близорук, все время щурится. Однако Аверин тут проявил чудеса наблюдательности.

— Евгения Максимовна, что это вы прогуливаетесь, пока другие работают в поте лица, — спросил он, подъехав ко мне и опустив тонированное стекло, — да еще с фотоаппаратом?

— Это у меня хобби такое, — пояснила я, фальшиво улыбаясь, — бегаю и фотографирую красоты города. — Указала рукой на дом Филюшкина, — посмотрите, какая красота. Я как увидела, сразу решила сфотографировать.

— Ну-ну, — протянул Егор, разглядывая меня прищуренными глазами. — Подвезти?

— Нет, спасибо, я пробегусь, — ответила я и побежала. Он некоторое время медленно ехал за мной, словно решая — сбить или не сбить, потом свернул вправо и умчался прочь.

«Мои действия заставят их насторожиться, это точно, — подумала я. — Не исключено, что они попытаются что-нибудь предпринять и этим приблизят свой конец».

На работу ехать Кравцов не собирался вовсе. Протрезвевший и смурной, он сидел на кухне, пил «Боржоми», а когда я вошла, пожаловался на плохое самочувствие.

— Приболел я, наверно, состояние чудовищное. Отлежусь сегодня дома.

— Обычное дело, — сказала я, пожав плечами, — сейчас какой-то грипп ходит.

— Точно, — согласился Кравцов и посмотрел на меня с отчаянием в глазах. — Евгения Максимовна, вы про кота слышали? Это последнее предупреждение. — Я молча отвела его в свою комнату, включила компьютер и продемонстрировала запись с камеры наблюдения над въездными воротами. — Так это Сережка Валежин, вот засранец! — воскликнул Кравцов, глядя на события, разворачивающиеся у ворот особняка в ночной тьме. — Второго не знаю. Вот, блин! Позвоню его отцу, пусть вздрючит как следует. Ну, засранцы!

— Успокоились? — осведомилась я.

— Да, прямо от сердца отлегло, — выдохнул Кравцов и улыбнулся.

— Значит, тогда посмотрите еще кое-что. — Минут пять ушло на то, чтобы скачать фотографии из фотоаппарата в компьютер. Мне хотелось, чтобы Кравцов смог рассмотреть их во всех подробностях. — Ну, что вы об этом думаете? — спросила я, меняя картинки на экране.

— Неплохие особнячки. Что, хотите приобрести один из них? — спросил он с полуулыбкой.

— Нет, на такие я пока не заработала, — ответила я, покосившись на директора. — Вот если бы я работала у вас, то смогла бы годика за два купить себе такую дачку, да, Аркадий Никифорович?

— Не знаю прямо, — нахмурился он. — Думаете, у меня на этой должности миллионный оклад? Если согласитесь, готов вам платить по двадцать тысяч в месяц плюс премию.

— У-у-у, — протянула я. — А я-то размечталась. Филюшкину небось раз в пять больше платите?

— Какое там, вы что, с ума сошли! — возмутился Кравцов. — Я ему червонец плачу плюс премию.

«Врет и глазом не моргнет», — подумала я, а вслух сказала:

— Не знаю, сколько вы ему платите, но он вот как-то смог построить себе вот этот домик.

— В каком смысле? — не понял Кравцов, внимательно вглядываясь в фотографию.

— В самом прямом, — буркнула я, раздраженная его тугодумием. — Вот этот дом его, другой Аверина. Их квартиры ни сфотографировать, ни посмотреть я не успела, но думаю, что они не хуже выглядят.

— Ах они засранцы! — Сузив глаза, Кравцов посмотрел на меня. — Это что, вы их утром сфотографировали, пока я спал?

— Да. И это то, что записано на них. А у Филюшкина на жену записана еще одна дача, но она далеко находится. Думайте сами, что это означает.

— Ясно что, — бросил мрачный Кравцов, потирая пальцем висок. — Надо с ними разбираться.

— Аркадий Никифорович, попрошу вас подождать с разборками, пока я не соберу достаточно доказательств, — попросила я. — Как, договорились?

— Ладно, как знаете, — пробормотал он, странно поглядывая на меня. Еще с кухни я заметила этот странный взгляд. Кравцов будто что-то хотел спросить и не решался.

— Евгения Максимовна, знаете, как порой бывает… Я это… в смысле… — начал он путано.

— Хотите узнать, что было вчера вечером в казино, потому что не помните ничего, — догадалась я.

— Просто не знаю, что со мной, — в сильном смущении пробормотал Кравцов, пряча глаза. — Может, Аполлинарич паленый коньяк принес или в казино что-то паразиты в выпивку подмешали. Ну, не знаю, раньше такого не было.

— Нет, тут дело в количестве выпитого, — подметила я, — такая доза и слона бы свалила.

— Я не сильно там уронил свой престиж? — Глаза Кравцова умоляюще смотрели на меня.

— Ну, это как посмотреть. — Я решила быть жесткой. — Для одних, например, проломить за вечер десяток черепов — норма.

— Я что, дрался? — в ужасе спросил он, хватаясь за сердце.

— Нет, напротив, вы были очень милы весь вечер, — улыбнулась я. — Только под конец сцепились зачем-то с толстым мужиком и разбили ему о голову пепельницу, после чего мы поехали домой.

— Что за толстый мужик? — со страшным подозрением вскричал Кравцов. — Как он выглядел?

— Ну, мужик и мужик, Аликом зовут. Вы с ним сели играть в покер, — сказала я будничным тоном.

— Что? Алик! — заорал во всю глотку Кравцов. — Мы с ним играли, а потом я его пепельницей!..

— Да, и попинали еще немного, — подтвердила я с честным видом.

— Попинал? — простонал он, закрывая лицо руками. — Да он меня за это…

— Успокойтесь, все будет нормально, — похлопала я его по плечу. От услышанного Кравцов совсем сник.

— Нормально, не будет нормально, — с печалью проговорил он. — А кто из нас выиграл-то?

— Он выиграл, — ответила я со злорадством. — Сначала тысяч триста наличными, потом вы заняли у него три миллиона и продули.

— Что? Три миллиона? — вскинулся Кравцов. — Да как же я их у него взял? Да не может такого быть!

— Может. Вы написали расписку, а дилер и охранник Алика подписались как свидетели, — сказала я и, запустив руку в карман, вынула сложенный вдвое листок, затем отдала его убитому горем Кравцову.

— Что это? — воззрился он на меня непонимающе.

— Это — та самая ваша расписка, — довольно улыбнулась я, вспоминая, как вытащила ее вместе с бумажником из кармана Белаза, когда, будто бы падая от толчка Кравцова, уцепилась за Алика. Бумажник, конечно, я выбросила под игровой стол, а расписочку припрятала.

Кравцов развернул листок, пробежал глазами написанное и застонал пуще прежнего:

— Какой кошмар! Мне конец! Что же делать?

— Я, честно говоря, не знаю, — сказала я с расстановкой, — но надеюсь на вознаграждение за ваши спасенные денежные средства.