Андрей Воробьев - Дело рыжего киллера Страница 38

Уже через пару недель в городе начался подозрительный и повальный ажиотаж вокруг скупки долларов. В финансовой атмосфере Питера ощутимо запахло назревающей крупной спекуляцией.

Неизвестно, какие меры по обеспечению безопасности шефа и его фирмы предпринял бы Алексей, знай он о делах компаньонов Андрея Артуровича. — Во всяком случае, он вынужден был бы сразу иначе оценить рассказ отца о похищении, да и со Светланой следовало говорить иначе…

Новый муж Светланы — господин Лишков продолжал свои мрачные раздумья, запивая их коньяком. Как пишут в газетах, пытаясь перевести нормальный журналистский язык на обычную блатную «феню», Анатолий Семенович намедни наехал на чиновника, сделав ему предъяву.

— Я тебя предупреждал, чтобы деньги только свои крутил и языком не болтал? А ты не послушал совет. И меня, и себя подвел…

Владимир Иванович не попытался даже отнекаться, чем совершил непростительную ошибку: Даутов понял, что бьет правильно, — Теперь очень серьезные люди тебе счета выставляют. Говорить, что я думаю смысла нет — ты сам, хоть и кретин, но это понимать должен. Пока я выторговал нам право немного пожить, но придется, уважаемый, это отработать. И, как понимаешь, без дополнительной оплаты. Значит так, тут намечается серия аукционов…

После разговора с Даутовым Лишков и начал пить коньячок, обдумывая дальнейшее свое существование. Как ни крути, все должно кончится ужасно. Он знал, что если бандиты (а за Даутовым, известно, стояла влиятельная южная группировка) сумели взять кого-то на крючок, то не отпустят ни за какие коврижки. Взяли его, судя по всему, крепко — не зря Даутов так уверенно «наехал», пронюхал, точно, про игры компаньонов. А как здорово все начиналось!..

Но если начать выполнять бандитские указания, во-первых, того и гляди, сгоришь. Никому ведь дела нет, что РУОП буквально поселился в Фонд госсобственности и мечтает отправить его, Владимира Ивановича, естественно, в ИЗ-45/1, а попросту, в «Кресты». Во-вторых, чиновник станет нежелательным свидетелем, а в случае возбуждения уголовного дела все результаты тендеров власти могут попробовать признать недействительными. И единственный выход для бандитов, чтобы избежать это — убить Лишкова (мертвых не судят).

— В общем, — думал Владимир Иванович, — надо бежать, куда глаза глядят. Кое-какие деньги в одном из зарубежных банков у него имелись, но не столь много. Придется срочно продавать квартиру, шмотки… И, главное, получить свою долю у Сергуни, который, как полагал Лишков, тоже был виноват в том, что происходит.

«Ведь говорил ему, чтобы не покупал крупные пакеты акций на одни и те же фирмы — про это только ленивый не узнает: В компьютерах ФГС — Фонда госсобственности содержатся полные данные о покупателях. И ФСБ, и РУОП очень интересуются мониторингом рынка ценных бумаг. Что уж тут говорить о бандитах? — Этих хлебом не корми — дай дольку. А дольки — тут как тут — получил распечатку адресов и количества акций — засылай братву изымать недоимки»…

Осушив очередной стаканчик, Владимир Иванович снял телефонную трубку и стал набирать номер Царева, чтобы потребовать свои деньги и, хотя бы на первое время, какую-нибдь охрану…

Ни сама Светлана, почивавшая на диване в квартире Нертова, ни сам Алексей, внимательно изучавший бумаги из «дипломата», еще не имели понятия обо всех темных делах Лишкова и Ко. Знай о них Алексей — он иначе взглянул бы на всю историю с похищением его отца. И несколько иначе оценил бы роль своего босса в спасении Нертова-старшего от беды, связанной с необходимостью погасить навешанные на него бандитами долги. Однако — кто ж знал?

Светлана дрыхла как ни в чем ни бывало — милое дитя со спокойной совестью. Чего это Лишков на нее набросился? Скулу рассандалил… Неужели только из-за того, что жена пригрозила разводом? Тоже мне беда — скорее, спасение. Алексей припомнил, с каким облегчением освободился сам от постылого брака со своей законной. Но тут же спохватился: здесь совсем иное дело: во-первых, бумаги, из-за которых кто-то может надолго отправиться за решетку, а во-вторых, недвижимость и акции, оформленные на имя жены Лишкова.

Нертов сообразил, что при расторжении брака Светлана вполне может потребовать и раздела всего остального, принадлежащего Лишкову, имущества — так сказать, пятьдесят на пятьдесят. Останется Владимир Иванович гол как сокол. А если учесть, что чиновникам официально не полагается практически ничего иметь, и всякую там недвижимость Лишков по дурости оформил на имя жены, имеющей приличное юридическое образование и некоторые связи среди служителей Фемиды, то…

Реальные масштабы имущества чиновника Светлане были неизвестны, о чем она говорила и самому Алексею. Так вот почему еще с месяц назад она попросила свести ее с какой-нибудь надежной конторой частного сыска! Сама неплохо соображала — как никак, а специальность «правоведение» порой может сослужить неплохую службу красивой женщине, с иронией подумал Нертов о последствиях ее не слишком усердной зубрежки в течение пяти университетских лет.

Однажды Светлана намекнула, чтобы Алексей помог ей решить дележно-разводные дела — как-никак не чужой человек и сор из избы выносить не будет. Только у Нертова хватало своих забот, а заниматься чужими тряпками не было ни желания, ни времени.

Тогда Алексей дал Светлане телефон конторы Николая Иванова, бывшего опера, вылетевшего из органов «за превышение полномочий». Контора Иванова занималась всякими делами, начиная от слежки за неверными любовницами и кончая возвращением долгов. Но упаси Господи: никакого криминала — сыскное агентство имело лицензию и работало легально, устанавливая реальные размеры имущества, принадлежащего тому или иному должнику, на которого указывали клиенты. Как это имущество потом с должника стряхивали — через суд или иным, неформальным образом — контору не интересовало. Ей платили за то, чтобы она представляла доказательства состоятельности того или иного человека, а не за то, чтобы задавала потом милицейские вопросы.

Короче, этой конторой и руководил выпертый со службы приятель Алексея, с которым Нертов познакомился еще на втором курсе, когда проходил практику в милиции. Там же впервые и услышал прозвище Николая — «Арчи». Откуда оно взялось — помнил только он сам. Однажды один новичок райотдела (смешно вспомнить, выпускник циркового училища — кого только не брали в оперативники!), желая польстить старшему коллеге, назвал его на одной из попоек Ниро Вульфом.

— Какой я тебе Ниро Вульф? — Вспылил поджарый Коля, гордившийся своей спортивной фигурой. — Килограмм сто на меня подвесь — тогда и обзывай. Нет, я не Вульф! Я — Арчи Гудвин, — заявил он под всеобщий хохот коллег.

Так за ним и потянулось: Арчи. Вспыльчивость Арчи-Николая как раз и стала роковой в его милицейской карьере. Ну, погорячился он однажды с одним из подозреваемых, а дело по тому вскоре прекратили — как водится, «по малозначительности». Но уже было назначено служебное расследование, по итогам которого опера и уволили.

Куда было податься бывшему сыщику, который ничего другого не умел, да и не желал делать, кроме как выслеживать да вынюхивать? Оперативник, считал Нертов, это скорее диагноз, чем профессия. На счастье Арчи, ему удалось-таки открыть сыскную контору. В городе таких тогда немного было, несмотря на спрос. Основная проблема заключалась в том, что частным сыщикам не положено иметь огнестрельное оружие. Другое дело — охранникам. За то репутация у сыскных агентств была не в пример лучше, чем у охранных контор, которые подчас трясли подопечных предпринимателей почище бандитов. Собственно, многие из этих охранных служб как раз и были просто легализовавшимися бандитскими лавочками, так что их регулярно вязали то на вымогательстве, то на шантаже. А всем известный своей порядочностью и, естественно, неподкупностью городской мэр едва ли не на каждом шагу заявлял, что пора кончать что с частным сыском, что с приватной охраной. Новый городской глава занимался больше строительством, чем сокрушением, так что сыскные конторы еще работали — и Нертов с радостью спровадил свою бывшую супругу к Арчи. Чем уж она там собиралась с ним расплачиваться — не его, Алексея, была забота.

«Неужели, думал он, разглядывая содержимое Светкиного чемодана, этот Арчи, будь он неладен, и насоветовал ей произвести изъятие из сейфа Лишкова»? Но не похоже, чтобы сыщик был таким беспросветным идиотом. Скорее, это инициатива самой Светки. Сказала ведь: мол, компромат. Вот дурища-то! Теперь и Алексея ввязала в свои дела. «Что же мне так с бабами не везет, — с тоской подумал он. — Одна — компроматчица, вторая — киллерша. Люди, ау! Где хоть водятся нормальные женщины»?. Тут он некстати вспомнил еще и про племяшку полковника, благодаря которой пришлось уезжать из Дивномайска-20 — бр-р!..