Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс идёт по кровавым следам Страница 38

Холмс тихо засмеялся.

— Прошу извинить меня за несколько театральный способ презентовать вам сувенир, который напомнит вам о нашем сотрудничестве, но я просто не смог удержаться. — Внимательно рассматривая предмет, Ван Хельсинг едва ли слышал эти слова. — Это перстень графа Дракулы, — объяснил Холмс. — Всё, что осталось после того, как высохла отрубленная кисть. Я подумал, будет правильно, если он достанется вам.

Ван Хельсинг поднёс подарок к свету, с удовольствием разглядывая его. Это было простое золотое кольцо с большим сверкающим рубином, по центру которого виднелось какое-то тёмное пятно, как намёк на чёрное сердце злодея, некогда его носившего.

— Прекрасный сувенир, мой дорогой Холмс, но я не могу его принять. Ведь именно вы довели до конца эту наиопаснейшую игру, и поэтому перстень — ваш трофей.

— Чепуха! — воскликнул мой друг. — Я хочу, чтобы перстень был у вас. Вы много лет подряд добивались уничтожения графа Дракулы. И вот вещественное доказательство того, что с этим самым злобным существом наконец покончено.

Ван Хельсинг собрался было снова возразить, но его остановили поющие голоса. С улицы доносились звуки первого рождественского песнопения. Мы все подошли к окну, чтобы посмотреть на полдюжины припорошенных снегом юнцов, которые, сгрудившись у нашей двери, с большим чувством пели, подняв к нам лица, освещённые светом фонаря, зажатого в руке у самого высокого из детей.

— Время доброй воли для всех людей, — пробормотал Ван Хельсинг себе под нос, кладя перстень в карман.

Мой друг дождался, пока певцы закончат рождественское песнопение, и затем, подняв оконную раму, бросил им несколько серебряных монет с сердечным пожеланием «весёлого Рождества».

— Весёлого Рождества, — последовал оживлённый ответ, и дети отправились дальше по занесённой снегом улице.

Вскоре после этого Ван Хельсинг ушёл, сказав, что это наша последняя встреча перед его возвращением домой для встречи Нового года с семьёй. Мы проводили его на улицу и помогли нанять двухколёсный экипаж. Ещё раз поблагодарив нас, он исчез из нашей жизни в снежном вихре.

По возвращении в нашу уютную гостиную на Холмса вновь напало уныние. Пока я сидел у камина и с наслаждением курил, он достал скрипку и принялся извлекать из неё какую-то невразумительную мелодию, без сомнения, собственного сочинения. Поначалу звучание было резким и негармоничным, но постепенно мелодии становились более приятными. Наконец он перешёл на рождественские гимны. Я прикрыл глаза, полностью погрузившись в мастерскую игру Холмса и слушая умиротворяющие мелодии, посвящённые стародавней истории младенца Иисуса, родившегося в хлеву. Приятно было думать, что в эту пору рождественских праздников мы с Холмсом внесли свою скромную лепту в общее благополучие.

Перед тем как отправиться спать, Холмс зашёл в свою спальню и вернулся с двумя пакетами, которые вручил мне.

— Полночь уже миновала. Это для вас, Уотсон, — небольшие рождественские сувениры, — молвил он.

— Ах, благодарю вас, Холмс, — удивлённо воскликнул я, разворачивая подарки.

В одном пакете была коробка моего любимого табака, а в другом большая записная книжка в красном кожаном переплёте, с моими инициалами, оттиснутыми в золоте, в правом нижнем углу.

— Это для вашей хроники по делу Дракулы, — объяснил Холмс. — История, для которой мир ещё не подготовлен, поэтому ваши записи не должны пока разглашаться.

Я кивнул в знак согласия.

— Поскольку сейчас время подарков, примите, пожалуйста, это с наилучшими пожеланиями, — сказал я, доставая из ящика бюро небольшой пакет и вручая его Холмсу.

— Спасибо, Уотсон, — произнёс он, развернув подарок и увидев, что это очередная трубка для его коллекции. — Пенковая трубка. Такую я ещё не пробовал. Буду предвкушать первую утреннюю затяжку, а сейчас я порядком устал, так что пожелаю вам спокойной ночи.

Взволнованный этой встречей, я совсем не хотел спать, поэтому налил себе бренди и уселся к камину, наблюдая за пролетающими мимо окон снежинками и размышляя над необычайными событиями, которыми завершилось наше недавнее приключение. А потом, в ранние часы рождественского утра 1888 года, я принялся заносить в новую тетрадь с красным кожаным переплётом первые записи ужасающей истории, которую я решил озаглавить «Шерлок Холмс идёт по кровавым следам».

В оформлении обложки использована иллюстрация Сиднея Пейджета

Примечания

1

Английский актёр (1913–1994). известный в основном ролями в триллерах Хаммера.

2

Лондонское издательство.

3

Эта попытка убийства произошла за шесть лет до той, что была совершена в «Пустом доме», когда в Холмса стреляли из окон здания напротив, выходящих на окна кабинета сыщика.

4

Из записной книжки доктора Уотсона.

5

Врач-невролог, учитель Фрейда.

6

Из записной книжки доктора Уотсона.

7

Самому Холмсу позже пришлось воспользоваться манекеном в качестве приманки в деле «Пустого дома» и «Камня Мазарини». Эта мысль была, вероятно, подсказана упомянутой встречей со Стэплтоном, хотя в отчётах по этим делам она не упоминается.

8

Уотсон пишет, что впоследствии он предложил Холмсу представить это приключение как дополнение к делу Баскервилей, что привело Холмса в смятение. Учитывая последующие события, Холмс категорически запретил Уотсону публиковать эту историю.

9

Уотсон упоминает здесь Генри Ирвинга, одного из выдающихся актёров того времени, который за заслуги на театральном поприще позже был возведён в рыцарское достоинство. Во время расследования этого дела Ирвинг руководил театром «Лицей», где Уотсон мог видеть его в спектакле «Колокола» в роли, требующей кардинального изменения внешности.

10

Нерегулярные войска с Бейкер-стрит — шайка уличных беспризорников, из которых Холмс организовал нечто вроде неофициального полицейского отряда. В «Этюде в багровых тонах» он говорил о них: «От одного из таких маленьких попрошаек толку больше, чем от дюжины полицейских. При одном только виде официального лица человек умолкает. А эти юнцы всюду пролезут и всё услышат».

11

Хотя в записях на этот счёт нет прямого указания, логично предположить, что Холмс позволил своему другу, опытному медику, отсечь голову Селии Лидгейт. Вот почему Уотсон упоминает об этом.

12

Строчка из стихотворения «Гогенлинден» Томаса Кэмпбелла. Ещё одно свидетельство того, что Уотсон сильно заблуждался, утверждая, что Холмс не разбирается в литературе, и обвиняя сыщика в ограниченности в «Этюде в багровых тонах».