Шифр Данте - Вазим Хан Страница 38

Персис нашла в папке листок с кратким отчетом о прибытии Хили в замок в Винчильяте. Текст был написан по-итальянски и по-немецки, и кто-то заботливо приложил перевод на английский. Там были приведены звание Хили и его армейский послужной список, указан период, проведенный им в Кампо-78, и, кроме того, в паре строк говорилось о том, что до войны он был видным ученым.

Что могло заставить итальянцев – и их немецких хозяев – пытать Хили? Что он мог сделать такого, что они захотели его сломить?

– Мне нужно знать больше. Можно как-нибудь найти заключенных, которые были в лагере в одно время с Хили? Или, может быть, кого-нибудь из охраны?

Линдли почесал подбородок:

– Заключенных найти несложно, но вряд ли они будут особенно разговорчивы. Я уже сказал, там держали в основном высокопоставленных военных, и я не могу обещать, что кто-то из них захочет вернуться в то время, когда их держали в замке, как уголовников. Такой опыт обычно не льстит самолюбию, если вы меня понимаете. Что касается немцев и итальянцев… – Он ухмыльнулся. – Если остался кто-то, кого мы еще не поставили к стенке и не расстреляли, хотя так надо поступить абсолютно с каждым нацистом, может, я кого-нибудь и найду. Но это большая работа. У меня есть человек в военном министерстве в управлении по делам военнопленных. Все это стоит денег.

Персис замялась. Сет уже выражал недовольство суммой, в которую им обошелся Линдли. Если попросить заплатить снова, его может хватить удар.

С другой стороны, теперь это вопрос государственной важности. Сколько готовы дать власти, чтобы найти манускрипт?

– Ладно, – сказала Персис и встала. – Главное, сделайте это быстро.

Линдли что-то пробурчал и затянулся сигаретой, давая понять, что она может идти.

21

В редкие часы, когда Персис вспоминала о школе, ей всегда приходила на ум их четверка: Джая, Диназ, Эмили и сама Персис. Они подружились поздно – первые годы в церковной школе для девочек напоминали скорее испытание неприязнью.

Персис говорили, что она грубая, злая и не умеет работать в команде. Чем больше ее пытались загнать в рамки, тем больше она сопротивлялась. Дело в том, что ей совершенно не хотелось ради сомнительной популярности плясать, как дрессированная обезьянка. Пока остальные девочки сплетничали о популярных киноактерах, она брала книгу и старалась найти уголок потише, чтобы там скоротать время до следующего звонка на урок.

А потом появилась Эмили, девочка из английской семьи, недавно обосновавшейся в Бомбее. Однажды она увидела, что Персис читает «Преступление и наказание» Достоевского, и без приглашения села рядом. Персис всеми силами старалась дать ей понять, что в компании не нуждается, но новенькая, к ее удивлению, не обратила на это никакого внимания. Потом Персис задумалась, не было ли это проявлением того английского высокомерия, на которое так любил сетовать ее отец, но было уже слишком поздно.

Они стали подругами.

Эмили привела в компанию еще двух подруг, Диназ и Джаю. С Диназ Персис сразу сошлась. Она тоже была парсийкой, и у них было много общего. А вот общение с Джаей было сущим кошмаром. Та выросла в семье снобов и держалась с Персис с безразличием, с каким могла бы относиться к служанке. У нее были богатые родители – отец сколотил состояние, продавая армии стальные ножи, а матери по наследству достались медные рудники. Было видно, что Джаю избаловали. Она вела себя надменно и резко, если только рядом не было Эмили – перед той она заискивала до отвращения.

Ради Эмили Персис мирилась с этим около месяца, пока однажды Джая не переступила черту, сказав что-то непростительное о покойной матери Персис и ее тайной свадьбе. Персис, не задумываясь, врезала ей по лицу и выбила зуб. Она до сих пор помнила, как Джая, не двигаясь с места, смотрела на нее с таким видом, будто планета вдруг стала вращаться в другую сторону.

Когда шум поутих, Джая, к немалому удивлению Персис, подошла к ней и виновато попросила прощения. Оказалось, ее отец сказал, что она это заслужила и ему жаль, что он не видел это собственными глазами.

С тех пор они стали не разлей вода.

Этот случай только укрепил веру Персис в то, что мало что в этом мире нельзя исправить хорошей затрещиной.

Джая жила в трехэтажном бунгало в Кафф-Парейд. Персис позвонила в звонок и только тогда вспомнила, что забыла купить подарок.

– Черт!

Она спешно вернулась к джипу, открыла дверь и принялась копаться в бардачке.

Потом внимательно посмотрела на то, что нашла. Сойдет.

* * *

– Ты похудела.

Джая оценивающе оглядела ее с головы до ног. Персис невольно отметила, что ее подруга выглядит ненавязчиво эффектно, как обычно. Она была худощавой, и ее сари, наверное, стоило больше, чем у некоторых стоят машины. Джая всегда уделяла особое внимание своему внешнему виду. Трудно было поверить, что недавно она родила второго ребенка.

Они сели на новенький кремовый диван, только что поставленный на задней террасе. С него открывался вид на бассейн, в котором с визгом плескались дети. Со стороны за ними обеспокоенно наблюдали матери, самые смелые – в купальных костюмах, напоминающих смирительные рубашки.

– А ты набрала еще больше нахлебников.

– Не будь такой грубой! Это мои друзья. – Джая понизила голос. – Или, по крайней мере, это матери друзей Аруна.

Персис улыбнулась:

– Ты превращаешься в профессиональную мать.

Джая глотнула мартини:

– Не критикуй, пока сама не попробуешь.

– Не могу сказать, что у меня это в планах. В смысле, дети.

– А, ну конечно, все твоя бесценная карьера. В полиции по-прежнему не держат замужних женщин?

– Нет.

– А как насчет женщин с внебрачными детьми? Ты же любишь ломать устои.

– Мне казалось, там где-то по ходу дела все-таки нужен мужчина. Для внебрачных детей.

Джая вздохнула:

– Как будто тебе не из кого выбирать. Взгляни на себя. Если ты снимешь эту форму и наденешь приличное платье, будешь той еще штучкой. Только дай знать, и я выдам тебя замуж еще до конца недели.

– Ты прямо как тетя Нусси.

– А разве она неправа?

Персис закатила глаза:

– Меня не интересуют мужчины. Во всяком случае, прямо сейчас.

Джая всмотрелась в нее с кошачьей проницательностью:

– Хм.

– Что «хм»?

– Мне кажется, леди слишком уж яростно протестует. Ты кого-то нашла?

– Что? Нет.

– Ты покраснела!

– Ничего я не покраснела!

– Господи, и правда нашла. – Джая наклонилась вперед, в глазах у нее