Марина Крамер - Я не ангел Страница 39

— Да?! В порядке?! А то, что у них проверки идут? Это нормально?

— Какие проверки?

— Счет заморозили, проверяют финансовую деятельность.

Это что еще за новости? И почему Светик не позвонил мне?

— Молчишь? — напирал дядя. — Ну, молчи-молчи!

— А что я с этим могу сделать? — огрызнулась я. — Я никогда не лезла в его дела, да он и сам этого не хотел! Он ведь даже номер счета не знает, название банка! Слепо верит бухгалтеру!

— А вот она-то как раз и скрылась в неизвестном направлении, — с каким-то садистским удовольствием сообщил дядюшка. — И денежки все вместе с ней туда же удалились.

Определенно судьба решила вмешаться и не дать мне отметить наступление Нового года… Хотя… что-то подобное уже мелькало у меня в голове… с кем же я обсуждала отсутствие бухгалтера в больнице? Да со Светиком же! Точно, с ним, когда виделись на днях! Почему я раньше не подумала об этом? Но что я могу сделать сейчас, когда рабочий день во всех конторах уже закончился? Люди ушли на новогодние каникулы, это десять дней — вряд ли кто-то будет заниматься делом Светика в праздники. Но настроение уже испорчено, спасибо, дядя…

— Отдышалась? — спросил он.

— А мне-то что? — спокойно поинтересовалась я, чем, кажется, совершенно вывела дядю из себя.

— Ну ты и сука, Варька, — с чувством произнес он и бросил трубку.

Я же, забыв о том, что пора вызвать такси, тут же позвонила Светику. Тот страшно обрадовался звонку:

— Варенька, здравствуй. Ты в Москве?

— Нет, — тут же соврала я, чтобы отсечь приглашение к бабушке на квартиру, — я в санатории. Слушай, говорят, у тебя в офисе проверки?

— Кто говорит? — удивился Светик, но по голосу я поняла, что все так и есть.

— Дядя звонил.

— А он откуда знает? — удивил меня Светик, и я едва не уронила телефон на пол.

— Как — откуда? Он сказал, что от тебя узнал и о том, что я живу не дома, и что у тебя счет арестовали.

— Бред какой-то, — растерянно проговорил муж, — я с ним на юбилее Тамары Борисовны виделся последний раз, но тогда все было в порядке, а о тебе мы не говорили вовсе.

Ну, вообще… Родной дядя — и тот врет! Но — зачем?! Ему-то зачем и как он узнал о неприятностях Светика?

— Понятно… — протянула я, чтобы прервать паузу. — Ладно, ты не расстраивайся особо, сейчас все равно праздники, а там, как все на работу выйдут, я постараюсь помочь чем смогу. С Новым годом, — и положила трубку.

Однако… что-то слишком часто мой дядя стал давать поводы для вопросов… Это досье на Кирилла, сведения из которого, конечно, Мельников сегодня частично подтвердил, но зато идущее вразрез с рассказом отца Аннушки… Этот выдуманный разговор со Светиком… Как, собственно, и совет не связываться с делами Потемкиной еще раньше. Стоп. А не тут ли кроется разгадка? Не может ли мой дядя быть причастен к аферам со «Снежинкой»? Ведь слово «калимера» я слышала от него, а это название фирмы, охотящейся за акциями. Нужно срочно узнать, не имеет ли дядюшка отношения к этой кипрской конторе. Срочно, срочно… но как? Проклятый Новый год! Ну почему дядя не позвонил мне вчера?! Можно, конечно, побеспокоить Туза, но уж слишком нагло это будет. Придется умерить свое любопытство, усмирить его до конца каникул, ничего не попишешь…

Праздник не удался. Когда я приехала в ресторан, Мельникова там не было. Он не появился и в десять, когда приехала Аннушка, и я, повинуясь какому-то внутреннему голосу, удержалась и не сказала ей о том, что он вообще должен сюда приехать. Интуиция подсказывала: не приедет, что-то произошло. Внутри стало тревожно и пусто, не нужно было никакого застолья, никаких бенгальских огней и цветных фонариков, хотелось забиться в темный угол с чашкой чая и теплым пледом и никого не видеть. Но приходилось делать вид, что я получаю удовольствие от празднества. Захмелевшая Аннушка танцевала с каким-то тоже изрядно выпившим мужичком хорошо за сорок, и он постоянно набивался к нам за столик. Однако я сразу дала понять, что для меня трое за столом — толпа, и Аннушка делала все возможное, чтобы держать кавалера от меня подальше. Я же методично подливала себе шампанское, чувствуя, что так скоро свалюсь на пол и усну. Поймав себя на том, что постоянно смотрю на дверь и надеюсь, что вот-вот увижу там Кирилла, я разозлилась и пересела на Аннушкино место — той все равно было, где перехватывать очередной бокал.

Все вообще запуталось. Почему он не пришел? Ничего во время нашей встречи не предвещало того, что я буду сейчас вот так, в одиночестве практически, накачиваться шампанским. Он собирался побыть со мной — вдвоем, до того как приедет Аннушка. Что случилось? Почему он не позвонил мне? Я больше не вынесу неопределенности.

Ко мне то и дело подходили какие-то мужчины, приглашали на танец или просто предлагали выпить, но я всякий раз отказывалась. Некоторым приходилось откровенно грубить — я ненавижу, когда приходится объяснять, почему не хочешь что-то делать. Аннушка подскакивала к столу, лихо опрокидывала очередной фужер шампанского и снова уносилась в вихрь танцующих. Ну, хоть кому-то хорошо…

И вдруг на мое плечо легла рука. Я, вздрогнув, повернулась, чтобы отшить хама, но на меня смотрел Мельников. Виновато улыбаясь, он протягивал мне небольшую коробочку:

— Варенька… прости, так вышло… я приехал как только смог… ну, не сердись, пожалуйста…

Во мне боролись два чувства: желание врезать ему по лицу, вышвырнув коробку с подарком, встать и уйти отсюда — и желание обнять его, прижаться лицом к груди и заплакать. Пары алкоголя подталкивали ко второму…

— Прости, я тебе рубашку тушью заляпала, — пробормотала я, отрываясь наконец от Кирилла, но тот махнул рукой:

— Какая мелочь… не плачь, меня действительно дела задержали, я бы успел, но тут клиент важный… бумаги я ему передавал…

— Нельзя было это после праздников сделать?

— Нет, он срочно улетает, бумаги нужны сегодня. Но теперь-то я свободен и здесь, так что давай праздновать.

— Мне, кажется, пора сделать паузу. Да и Аннушке тоже. — Я кивнула в сторону танцующих: там, в центре импровизированного круга, вовсю зажигала Вяземская с растрепавшимися волосами и уже, кажется, без туфель.

Кирилл посмотрел туда и хмыкнул:

— Ого, как гуляет юрист «Газпрома»… Никогда бы не подумал, что Анька так может!

— Ты многого не знаешь. И тебе, наверное, и не нужно.

Он взглянул на меня как-то подозрительно:

— Варя, а с тобой точно все в порядке? Ну, если не считать выпитого?

— А к чему его считать? — усмехнулась я. — Хочу — пью, хочу — ем. И вообще мое семейное положение называется «спокойно ем ночью». И пью, кстати, тоже.

Кирилл поморщился:

— Прекрати! У меня в последние дни такое впечатление, словно ты через силу играешь роль, которая тебе неблизка и совершенно непонятна. А вроде как играть нужно. Только вот я не пойму: со мной-то зачем? Чем я заслужил?

— А я тебя обидела чем-то? Может, это я ушла и оставила тебя одного в гостинице? Или я пропадала черт-те где, пока ты сидел тут в одиночестве за столом в праздник? — Меня даже затрясло от нахлынувшей обиды.

Кирилл налил себе рюмку водки, выпил ее залпом и поморщился:

— Мне казалось, мы это все уже выяснили. Ты скажи прямо: подозреваешь меня в чем-то?

Я пожала плечами. У меня не было однозначного ответа на этот вопрос, я на самом деле подозревала его — и в то же время верила, что все именно так, как он говорит. Уж больно ладно складывались его объяснения — логично и верно, не придерешься. Это и настораживало. Я перевела взгляд на его руку — повязка была на месте. От воспоминаний об отрезанном пальце меня слегка затошнило, и я потянулась к бутылке с минералкой. Кирилл опередил, наполнил стакан и протянул мне:

— Что — нехорошо? Даже подарок не посмотришь?

Я сделала пару глотков и снова взяла в руки коробочку. Опять померещился давешний палец — ну что за наказание… даже сердце забилось чаще. Но в коробке оказалось кольцо — второе уже за этот месяц. Красивое тонкое кольцо с большой розовой жемчужиной, обрамленной мелкими бриллиантами. Ярлычок на коробке гарантировал натуральность камней — известная европейская фирма. Ну, зная Кирилла, в этом можно было не сомневаться.

— Не примеришь? — Он взял кольцо и сам надел его мне на палец.

И именно в этот момент к столу прибило Аннушку. Увидев Мельникова, она ойкнула и прикрыла рот ладонью, но потом, узрев кольцо, цепко схватила меня за руку.

— Ого! Это что, помолвка? — пьяно хихикнув, поинтересовалась она.

Я выдернула руку:

— Может, тебе хватит пить?

— Ой, прекрати, Жигульская! Я в порядке. Давай, Кирюша, за праздник. — Она отсалютовала бокалом Мельникову и, подмигнув, спросила: — Всерьез решил Варьку вернуть?

— Чтобы вернуть, нужно потерять. А я никогда ничего не теряю, — отрезал он тихо и почему-то зло.