Антон Грановский - Заблудшая душа Страница 39

Глеб молчал, пытаясь понять, всерьез она это или шутит? И вообще, в своем ли она уме, или все ее слова — бред выжившего из ума старого человека?

Старуха замолчала. Несколько секунд она смотрела на Глеба тяжелым, неприязненным взглядом, а потом устало прокаркала:

— Убирайтесь из города, чужой человек. Оставьте нам нашу жизнь и нашу веру.

— Моему дяде вы говорили то же самое? — сухо осведомился Глеб.

Зрачки старухи сузились.

— Ваш дядя слишком много о себе возомнил. Он решил высмеять то, что было свято. Решил, что он может жить отдельно, сам по себе, не сообразуясь с опытом предков и мнением окружающих людей. И он за это поплатился. Сам Создатель его наказал, ввергнув в пучину очищающего огня!

— И послал для этого звероголовых монстров? — уточнил Глеб, глядя прямо в глаза старухи.

— Хватит! Я больше не желаю с вами говорить. Но еще раз предупреждаю: убирайтесь из города, иначе кара настигнет и вас.

Глеб Корсак, сорокадвухлетний журналист и писатель, шел по вечернему городу, поглядывая на уютные, ярко освещенные витрины магазинов и манящие барные вывески, едва подавляя в себе искушение зайти в один из этих баров и хорошенько надраться.

Не удержавшись, он остановился возле ларька и купил бутылку пива. Открыл и, попивая прямо из горлышка, двинулся дальше. Но после первого же глотка Глебу вдруг показалось, что рот его наполнился медным привкусом крови, словно он прикусил себе язык.

С языком, однако, все было в полном порядке. Пиво потеряло вкус из-за чувства вины, которое заполняло душу Глеба. Перед глазами у него стояло лицо Эльзы в тот момент, когда он позвонил Сергею Бегунову.

Двадцать два года назад он вытащил ее из пропасти. Но сейчас, вместо того чтобы протянуть руку, сам сбросил ее в пропасть.

Глеб остановился и, запрокинув голову, выпил сразу полбутылки. Потом, вновь почувствовав привкус крови, отнял бутылку от губ и с отвращением швырнул ее в ближайшую урну. И снова вспомнил Эльзу, на этот раз в тот момент, когда она впервые предстала перед ним обнаженной. Он представил себе все интимные линии ее тела и тут же ощутил дикое и всепоглощающее желание. Но уже спустя несколько секунд проснувшееся в нем сексуальное влечение растворилось в горьком ощущении невосполнимой потери.

— А, Корсак! — услышал он презрительный голос Бегунова. — Вижу, мне никуда от тебя не деться.

Глеб обернулся. Сергей стоял перед ним, сунув руки в карманы плаща и мрачно глядя из-под сдвинутых бровей.

— Что ты за человек, а? — спросил вдруг Бегунов, и в голосе его прозвучала искренняя горечь. — Вечно приносишь людям страдания. Ломаешь чужие судьбы. Ну, какого черта ты сюда приехал, а? Пока тебя не было, все у нас было в порядке. Люди просто жили. А ты… Ты все испортил.

Глеб внимательно вгляделся в лицо Бегунова. Глаза у того были подернуты какой-то мрачноватой пеленой.

— Серега, ты что, выпил? — рассеянно спросил Корсак.

— А тебе какая разница? — Бегунов поморщился. — Приехал тут из своей Москвы… Права качаешь… Учишь всех жизни… А сам-то — обыкновенный напыщенный дурак. Дурак ты, Корсак. Ду-рак!

— Полегче, — негромко произнес Глеб, в душе которого злость на себя стала перерождаться в злобу по отношению к наглому провинциальному копу, который стоял перед ним.

— Полегче? — Сергей усмехнулся. — Да не бывает в таких делах «полегче». Писатель, блин! Да ты ведь даже не знаешь, что у тебя есть сын. А? Ведь не знаешь?

На лице Корсака отобразилось чувство полной растерянности.

— Что? — изумленно проговорил он.

Бегунов дернул щекой:

— Да ничего.

Он хотел повернуться, но Глеб подскочил к нему и схватил его за лацканы плаща.

— Что ты только что сказал? Повтори!

— Я сказал, что ты дурак. Дурак и сволочь. Моя сестра была беременна, когда ты уехал. И убери руки с моего плаща!

Бегунов оттолкнул от себя Глеба.

— Поклянись, что не врешь, — хрипло проговорил тот.

Бегунов развернулся и двинулся прочь. Глеб бросился за ним и схватил его за плечо, и тогда Сергей резко развернулся и изо всех сил ударил Глеба кулаком по лицу.

Мощный удар сбил Корсака с ног. Упав, он сел на асфальте и посмотрел на Бегунова снизу вверх. Сергей сжал кулаки.

— Ну, давай! — прорычал он. — Давай, нападай!

Глеб вытер ладонью окровавленную губу и сказал:

— Я не буду с тобой драться. Я знаю, что виноват перед Кирой. И перед тобой, наверное, тоже. Но если все, что ты сказал, правда… Прошу тебя, скажи мне, где он? Как мне его увидеть?

Бегунов несколько секунд стоял молча, потом сказал:

— Ты с ним недавно встречался. Он молодой, но уже успешный художник. Правда, картины подписывает не настоящей фамилией, а псевдонимом.

Глеб оцепенел. Бегунов изогнул губы в ухмылке, потом резко повернулся и зашагал прочь.

Глеб остался сидеть на асфальте. Сердце отчаянно колотилось о ребра, в ушах шумела кровь, Корсаку хотелось немедленно что-то делать, куда-то бежать, что-то предпринять…

…НО ЧТО?

Старший лейтенант Сергей Бегунов вел Эльзу Зиберт по коридору отделения полиции, уговаривая сам себя, что он «никакой не конвоир», а просто «сопровождающее лицо». Но все равно чувствовал Бегунов себя скверно. В голове все еще немного шумел алкоголь, но пьяным себя Бегунов не чувствовал.

Когда они проходили мимо кофе-аппарата, Эльза остановилась и, взглянув на Сергея, негромко сказала:

— Простите, можно я попью кофе? У меня ужасно раскалывается голова.

Бегунов смутился под взглядом зеленых глаз прекрасной пленницы.

— Да, — сказал он. — Конечно. Я вам куплю.

Он подошел к аппарату, доставая из кармана бумажник.

— Вы какой кофе будете? — уточнил Сергей.

— Черный, — ответила Эльза с несчастной улыбкой.

Бегунов сунул в прорезь автомата несколько монеток, нажал на кнопку, подождал, пока пластиковый стаканчик наполнится черным кофе. Затем вынул стаканчик из ниши и протянул Эльзе:

— Держите. Только осторожно, он очень горячий.

Эльза поблагодарила его и взяла стаканчик. Пока она пила, Бегунов искоса поглядывал на нее. Эльза была бледна, под глазами у нее пролегли тени, но все равно она была очень хороша собой. Даже стала еще красивее, поскольку выражение страдания придавало ее облику какой-то по-неземному хрупкий и трогательный вид.

Почувствовав, что молчание слишком затянулось, Бегунов смущенно спросил:

— Вам полегчало?

Эльза кивнула:

— Да, немного. Простите, что напрягаю. Просто я до сих пор не могу отойти от всех этих потрясений. Никогда бы не подумала, что мне придется пройти через такой ад. Сначала смерть мужа, потом… смерть любимого человека. — Она задумалась. — Вы знаете, я только после его смерти поняла, сколько он для меня значил. Он умер, и у меня словно бы отобрали часть жизни. Самую главную часть. — (Она коснулась пальцами лба, и Сергей обратил внимание, что бежевая кожа ее перчатки напоминает человеческую и выглядит очень мягкой.) — Я не знаю, как мне теперь жить, — вздохнула Эльза.

Бегунов вдруг вспомнил, что ему предстоит с этой женщиной сделать, откашлялся и, краснея, произнес:

— Мне не хочется вам напоминать, но кое-кто думает, что это вы его убили.

Зеленые глаза Эльзы широко распахнулись. В них застыла такая нечеловеческая тоска, что Сергей поежился.

— Что ж, — тихо проговорила она, — спасибо, что напомнили. Но я его не убивала. Я его любила. Больше жизни.

Сергей почувствовал, как у него кольнуло в сердце. Как было бы здорово, если бы такая красивая женщина произнесла что-нибудь подобное о нем, Сергее!

— Знаете, — сказал он неожиданно для себя. — Я не верю в то, что вы совершили преступление.

— Правда? — Она улыбнулась. — Все вокруг верят.

— Ну и пусть. В черта тоже многие верят, но это же не означает, что он существует на самом деле!

— Как знать, — тихо сказала Эльза. — В последнее время мне кажется, что я попала в настоящий ад, и вокруг — куда ни глянь — скачут бесы. Гримасничают, издеваются, тычут в меня пальцами и кричат: «Убийца! Убийца!» — Эльза провела пальцами по глазам. — Простите, я немного разволновалась. Вас ведь зовут Сергей?

— Да.

— Я вам очень благодарна, Сережа. Благодарна за то, что вы попытались отнестись ко мне по-человечески. Наверное, вы последний человек в моей жизни, который так поступил.

Она подняла левую руку в мягкой бежевой перчатке и легонько дотронулась пальцами до щеки Бегунова. А затем тихо проговорила, глядя Бегунову в глаза:

— Сережа, прошу вас, помогите мне.

Кира Бегунова передала ключи от кафе своей помощнице, накинула плащ и вышла из административного помещения. Она двинулась через зал к выходу, но вдруг остановилась. На пути у нее стоял Глеб Корсак. Губа у него была разбита, воротник плаща надорван, волосы растрепаны. А во взгляде карих глаз застыло нечто такое, что Кира с трудом подавила в себе желание попятиться.