Наталья Андреева - Остров порхающих бабочек Страница 39

Она вздрогнула, услышав, как в замке повернулся ключ. Олег ушел. В бар или еще куда. Развлекаться. У него-то все нормально. Обеспеченный папочка всегда подстрахует, а мамочка оближет и утешит. Сноху Анисины никогда не любили, считали выскочкой, поэтому и в гости приезжали от силы раз год, а уж к себе не звали никогда. Свекровь не могла простить Евгении отсутствие детей, считая, что карьера, это не повод не рожать их. Другие, мол, как-то управляются.

Вот теперь родители Олега обрадуются! Новую богатую жену он найдет без труда. «Поистине, после развода мужчина уходит в райские кущи, где его ждут не дождутся сладкоголосые гурии, а женщина, как бы хороша она ни была, в никуда, где за радость – случайный роман, короткий, как июльская ночь. Или в ад под названием одиночество», – с тоской думала Евгения, слушая, как завывает ветер за окном. Март продолжал преподносить погодные сюрпризы. «Статистика не в пользу женщин. Если в количественном соотношении все более-менее нормально, то в качественном – увы! Всех стоящих мужиков давно уже разобрали, в сводном доступе остались одни неудачники. Еще одного посадить себе на шею? Нет уж, увольте!»

Евгения осознавала, что Олег за эти годы напитался ее силой. Мальчик из маленького провинциального городка, он теперь живет в центре Москвы, ужинает в лучших ресторанах, объездил все самые дорогие и престижные курорты. Ходит в элитный фитнес-клуб, одевается только в бутиках и в основном за границей. В общем, мужчина завидный, с таким не стыдно показаться на людях, да будь ты кем угодно. Евгения же не сумела приобрести в лице мужа надежного друга, как только что выяснилось. Зато воспитала сильного врага. Если начнется война (а она уже началась), даже женщине по прозвищу ЕБ придется не сладко.

Но отступать она не собиралась.

Он: через неделю после возвращения

Это было невыносимо: ждать. Ничего не делать, только ждать. Есть, спать и думать. И ждать…

Время тянулось так медленно, что каждая минута была за час. Порою казалось, что оно, это время, остановилось совсем. Мысли, поначалу просто грустные, становились все мрачнее и мрачнее. Видимо, для того и создана эта пытка: ожидание. Чтобы человек осознал, что на самом деле с ним происходит. Осознал свое ничтожество и неизменную конечность бытия.

«Какой же я дурак! Называется, сохранил лицо. Ну почему я не сказал ей все там, в пхукетском аэропорту?!»

Появление Евгении в Питере стало для Андрея Васькова ударом. Хотя, по-честному, умирать не хотелось. В самолете он еще как-то держался, благодаря выпитому виски. Но когда на выходе из стерильной зоны его встретили люди босса, сразу поник. Надо было остаться в Таиланде. На что, интересно, он надеялся? На чудо?

И чудо случилось: его Ева приехала в Питер. Пардон, не Ева, Евгения Анисина! Из-за которой, собственно, все и началось. Именно приезд важной московской гостьи Васькова и сдернул. Подсознательно он уже тогда ее захотел, только знал, что этого не будет никогда. И свалившиеся с неба деньги воспринял, как знак Судьбы.

Судьба ему подыграла, но потом карта перестала идти. А теперь пора платить по счетам. Главным мучением было осознавать, что он ничем не может помочь своей женщине. Так решил Корнеев. Мужик остается в заложниках, баба идет добывать деньги. Вот тебе, матриархат в действии! Хотели – получите! Но ведь на звонок ответила Евгения, там, на пляже! Из какой-то детской обиды, мол, соседка не здоровается! ЕБ, она и есть ЕБ. Выходит, на Пхукете она притворялась? А врала-то как! Очень убедительно!

Это было страшное разочарование. Женщины, которую он придумал, на самом деле не существовало. А была обычная стерва, которая не смогла найти общий язык со своим мужиком и пустилась в курортную авантюру.

Свойство человеческой натуры таково, что, чем больше он думает о причинах своей неудачи, тем больше ответственности за нее перекладывает на свое окружение. Приятно осознавать себя всего лишь жертвой обстоятельств.

И он теперь просто лежал и ждал, когда все это закончится, поскольку выбора не было. Так прошел день. А на следующий день, уже под вечер, пришел гость.

Андрей Васьков очень удивился, когда к нему в комнатушку ввалился Корнеев. За ним семенил Николаша, который, внимательно оглядев тесное помещение, буквально ощупав взглядом каждый его квадратный сантиметр, махнул кому-то рукой, и мигом появился сервировочный столик, на котором некрасивая девушка в унылом форменном платье торопливо расставила закуски. Корнеев хлопнул на столешницу бутылку водки, так что ножки хлипкого на вид сооружения на колесиках жалобно задребезжали, и нетерпеливо махнул рукой: убирайтесь. Прислуга и Николаша тут же исчезли.

– Давай, Андрюха, выпьем, – сказал Корнеев, рванув могучей рукой винтовую пробку с бутылки. – Ты извиняй, что я тебя немного помял.

Васьков невольно потрогал синяк на левой скуле, куда пришелся удар огромного кулака. И мрачно спросил:

– Чего тебе надо?

– Неправильно говоришь, – поморщился Корнеев. – Надо сказать: добро пожаловать в гости. Я ведь со своим пришел, – кивнул он на накрытый стол.

– Так ведь это я у тебя в «гостях», – напомнил он.

– А вот это ты верно заметил. Но я посчитал, что твой долг передо мной закрыт. Так что ты можешь идти. Ночь переспи – и свободен! – Корнеев почти нежно стал разливать по рюмкам ледяную водку. – Выпьем, Андрюха: на посошок.

– Как так? – оторопел он.

– Все зло от баб, – авторитетно сказал Корнеев, поднимая свою рюмку. – Ну, давай! Стартанули!

Он не посмел отказаться, выпил. По лицу Корнеева видно было, что он не просто так пришел. Может, передумал? Простил Еве долг?

– Сдается мне, Андрюха, что ты ее обругал за тот базар, – сказал Корнеев, смачно хрустнув соленым огурцом. – Когда она моей бабе настучала, что я любовницу гуляю. Или я не прав?

– Да, я это не одобрил, – признался он. – Телефон лежал на соседнем шезлонге, когда раздался звонок, и я не сразу понял, что именно она хочет сделать.

– Во! – Корнеев поднял вверх указательный палец. – Потому что баба! Завистливая. Да еще и стерва. Вот мы, мужики, никогда так не поступаем. У нас все по-честному, по понятиям. Ты мне сколько был должен? Триста тыщ. Я их получил. Так что, как говорится, можешь быть свободен.

– А она? – осторожно спросил Васьков.

– Она мне больше должна, – отрезал Корнеев. – Потому как она мне жизнь сломала, сука. Ты думаешь, почему я здесь? А у меня, Андрюха, компании теперь нет. Не с кем мне надраться, а хочется. Старые друзья давно уже сторонятся, да и я их не жалую, а новые кинули. Анька меня здорово прессанула, жена моя бывшая. Хрен с ним, с бизнесом. Круг общения, понимаешь? Я кто раньше был? До того, как в люди вышел? Кактус. Который, блин, в розарий пересадили. Они тоже с шипами, эти мать их чтобы, розы, но! Красивые. Давай за это дернем. – Он налил еще по рюмке. Выпили. – И стал этот кактус к розочкам, которые понежнее, подбираться. С целью их, так сказать, – Корнеев рубанул рукой воздух. – Опылить. Чтобы заселить розарий своими… – Он замялся, подбирая нужное слово.

– Гибридами.

– Чего?

– Гибриды – это новые сорта. Более устойчивые ко всякого рода стрессам.

– Во-во! Но нашлась, чтоб ее мать, такая тварь… Сука твоя… Которая мне всю малину испортила. Теперь меня, ха-ха, пропололи. Руки они, конечно, все себе искололи, потому как я сопротивлялся, но розарий свой соблюли. А мне теперь куда? Даже выпить не с кем, – с тоской сказал Корнеев. – Вот до чего дожил!

– Но у тебя же есть деньги! Ты на нас с Евой неплохо заработал! Я не знаю, как устроен ваш коллекторский бизнес, но полагаю, ты не в накладе.

– Все так, – поморщился Корнеев. – Заработаю я на тебе неплохо. Можно еще не раз на Пхукет смотаться, только не с кем. То есть баб-то полно. Но проститутка мне не нужна. К хорошему быстро привыкаешь. Стану я ливерную колбасу жрать, когда меня пирожными закормили? Да хрен! Она, эта колбаса, долго еще в меня не полезет. Я как вспомню свою девочку… – Он сладко причмокнул. – Зуб даю: у тебя таких не было. Она меня поначалу только на «вы» называла. Говорила: «Какой вы, Коля, сильный». И глазки вниз опускала. Пока мы на «ты» перешли, я в цветочном магазине, что возле ее дома, все букеты скупил. Каждый день ей цветы присылал. Ну и прочую дребедень. Мишек плюшевых. Зайчиков… – Он тоскливо вздохнул. – И так мне было хорошо… У меня ведь этого не было тогда, когда положено. Когда все в романтику играют и под окнами у своих подружек кругами ходят. У меня сразу: пол-литра – и в койку. Романтика, блин! Как это называется? – Он поморщился. – Товар-деньги-товар, во!

– Бывает, – неопределенно сказал он. – Но ведь ты жив-здоров. Никому не должен. Это тебе, наверное, все должны. Это не такая уж плохая жизнь.

– Бабки у меня есть, это да. Бабки, люди свои. Кое-что я у тестя сумел-таки отжать. Сначала надо все мутить. Прикинь, моя баба повсюду трезвонит, что я невинных девочек порчу! Было-то всего один раз. – Корнеев налил только себе и махом выпил. – Ботва какая-то. Деньги есть, свобода есть, а душа не на месте.