Антон Леонтьев - Дворец, где разбиваются сердца Страница 39

– А теперь необходимо искупать ее. И подстричь волосы! И куда только эта негодница запропастилась!

Доктора оказались бессильны. Мария-Элена помутилась рассудком, но это было не буйное помешательство, она изобрела для себя собственный мир, в котором дочь по-прежнему была жива. Она никак не хотела считаться с действительностью.

Артуро надеялся, что вот-вот все пройдет. Но это «вот-вот» никак не наступало. День за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем повторялся один и тот же безумный ритуал: накрывался стол с лишним прибором, гладилась и стиралась одежда, Мария-Элена вела речь о девочке как о живой. Артуро однажды силком вывез ее на кладбище и указал на могилу дочери. Жена безучастно посмотрела на маленький каменный крест, а затем, повернувшись к супругу, задала вопрос:

– Говорят, что на будущей неделе в город приезжает бродячий цирк. Думаю, Каролине и нашей дочурке обязательно надо сходить на представление! И что мы делаем на кладбище, Артуро? Ведь уже время обеда, и наша малышка наверняка нас заждалась. Поехали домой!

В итоге Артуро сдался. Он ничего не мог поделать с Марией-Эленой. Ситуация постепенно ухудшалась. Женщина теряла память, замыкалась в себе, временами становилась агрессивной. Семейство Асунсьон перестало принимать гостей и выезжать в свет. Мария-Элена проводила большую часть времени в своей комнате, где вела нескончаемые беседы с собой, своей дочерью и давно умершим доном Витторио. Если кто-то мешал ей, то она повышала голос и бросалась на обидчика, стараясь расцарапать ему или ей лицо длинными нестрижеными ногтями и укусить желтыми зубами.

Артуро вначале крепился, затем отдалился от жены. Из цветущей молодой женщины та превратилась в сумасшедшую старуху, которая, едва заслышав на улице детские голоса или смех, распахивала окно и, пугая прохожих, кричала:

– Домой, домой, тебе пора домой! Мы скоро будем обедать! И почему на тебе такое грязное платьице?

Каролина взяла на себя все заботы по хозяйству. Она с течением времени превратилась в хозяйку в особняке Асунсьон. Затем она организовала и возглавила приют для бездомных детей при монастыре, настояла на том, чтобы бродягам и беднякам хотя бы раз в неделю выделяли горячее питание, сама приглашала в дом обездоленных, заботилась о них и кормила их.

Ее любили все, кому требовалась помощь, они знали, если что-то случится, то нужно идти к Каролине. В душе же Каролина пыталась хотя бы как-то искупить вину перед сестрой. Если бы тогда они с Артуро не предались дикой страсти, если бы девочка не побежала к океану, ее бы удалось спасти...

Она винила себя в болезни Марии-Элены. Та же со временем впала в детство, вскоре перестала говорить, а только блаженно улыбалась и мычала. Артуро сделал блестящую военную карьеру, получил звание полковника и возглавил военный гарнизон в городе.

Прошло несколько лет, Каролина смирилась с мыслью о том, что остаток дней она проведет в доме Артуро и Марии-Элены. Она должна загладить свою вину!

Много раз в течение этих нескольких лет Артуро пытался снова добиться ее благосклонности. О том, чтобы снова жить как муж и жена с Марией-Эленой, не могло быть и речи. Поэтому он заходил к Каролине в спальню, навещал ее в кладовой и на кухне, но каждый раз слышал от нее твердое:

– Нет!

– Но почему? – не выдержал как-то раз Артуро. – Почему, Каролина? Раньше я был достаточно для тебя хорошим, а теперь? Почему ты отвергаешь меня? Мария-Элена рехнулась, но она останется моей женой до конца дней, ты же знаешь, что церковь никогда не согласится на мой с ней развод. Мне всего тридцать два, почему я должен превращать себя в монаха? Никто не посмеет осудить нас, если ты, Каролина, займешь место моей жены!

Вот он, тот момент, о котором она так долго мечтала: Артуро сам умоляет ее сделаться если не его женой, то любовницей. Но Каролина каждый раз отвергала его притязания. Она все время возвращалась к тому полному страсти дню на берегу океана. Если бы все можно было изменить...

Постепенно, после долгих месяцев раздумий и ночных терзаний, Каролина поняла, что никогда и не любила Артуро по-настоящему. Она пылала к нему страстью, обожала его героизм, была пленена его телом, ревновала в конце концов – но не любила...

Она любила свою мечту о нем, его недоступный образ, а едва Артуро оказался ее, то все чувства, переполнявшие ее душу, схлынули и исчезли. Но теперь она обязана жить с ним под одной крышей, заботиться о нем и о Марии-Элене.

Любви не было – была привязанность, похоть и отчаяние. А осталась печаль...

Артуро, поняв, что Каролина тверда в своих намерениях, переключился на обитательниц квартала «красных фонарей». Каролина же пыталась найти утешение и оправдание собственным поступкам в усиленной благотворительной деятельности. В городе ее необыкновенно почитали и уважали.

Наконец пронеслась весть о том, что в городок с инспекционным визитом прибывает новый военный губернатор штата. Каролина не читала газет, не следила за политическими событиями, только по невнятным слухам, которые докатились даже до отдаленной провинции, она знала, что в столице произошел очередной военный переворот.

– Завтра в ратуше будет прием для именитых горожан, – сказал ей Артуро, вернувшись как-то домой. – Господин губернатор с супругой и свитой осчастливит нас своим визитом.

Каролина уже давно сопровождала Артуро на официальных мероприятиях, заменяя Марию-Элену. Та не покидала комнаты и думала о чем-то своем. Каролине очень не хотелось идти на прием, но Артуро как начальник военного гарнизона был обязан присутствовать во время визита губернатора штата.

Она облачилась в бальное платье. Надо же, прошло всего несколько лет с той поры, как она была беззаботной девчонкой, а как все изменилось. В зеркале она видела отражение чрезвычайно красивой зрелой молодой женщины с грустными глазами. И почему судьба так жестоко карает ее за грех прелюбодеяния с Артуро?

Они прибыли в ратушу, где собралась местная блестящая публика. Многие были поражены, увидев синьору Каролину в ослепительном наряде с бриллиантами вокруг тонкой шеи. Она все еще умеет восхищать мужчин, с горькой иронией подумала Каролина. Но это и стало для нее роковым...

Шла легкая, ни к чему не обязывающая светская беседа, когда торжественно объявили, что господин губернатор прибыл. Публика замолчала, Каролина подумала, что еще немного – и можно будет отправляться домой. И потянутся однообразные дни, состоящие из домашних забот, благотворительности и присмотра за умалишенной Марией-Эленой. И так до конца жизни!

Каролина рассматривала одну из фресок, украшавших стену ратуши, когда услышала голоса. Губернатор со свитой обходил гостей, приветствуя каждого. Она повернулась. Так и есть, пестрая толпа, сверкающая золотыми погонами и драгоценностями. Супруга губернатора была молодая анемичная девушка, вряд ли старше восемнадцати, которая напомнила Каролине саму себя несколько лет назад. Несмотря на пышное платье и шикарное ожерелье, губернаторша выглядела испуганной и несчастной.

Она перевела взгляд на самого губернатора. И похолодела, чувствуя, что у нее отнимаются ноги. Военный губернатор их штата, где она уже несколько лет жила, сбежав фактически с эшафота, был тот самый человек, который и приложил все усилия, дабы отправить ее на плаху. Она увидела красавца Жан-Батиста де ля Круса, облаченного в военный мундир с множеством орденов. Он изменился, отпустил усики и эспаньолку, стал весомее и надменнее, но в глазах горел все тот же дьявольский огонь тщеславия и похоти.

Каролина в ужасе оглянулась. Она хотела бежать, но это было невозможно. Жан-Батист уже разговаривал с Артуро, и секундой позже он окажется рядом с ней! Каролина заметила в свите и его сестру Изольду. Значит, все гадючье семейство в сборе! Где-то еще и ее мачеха, Валентина, которая отравила отца и завладела всем их состоянием и плантациями.

– Рад с вами познакомиться, – произнес Жан-Батист, и Каролина содрогнулась от его голоса, который слишком хорошо сидел в ее памяти. Артуро не знал де ля Круса, они с Марией-Эленой переехали в другой штат еще до того, как разыгралась вся трагедия.

Каролина закрыла лицо веером. Быть может, так ей удастся остаться неузнанной? Жан-Батист оказался лицом к лицу с ней. Она отвела взгляд, вспоминая, как он унижал ее ночью накануне гибели Маркуса. Неужели и его жене, которая не производит впечатления счастливицы, тоже суждено сносить побои и сексуальные извращения мужа?

– Синьора, очень приятно, – сказал Жан-Батист и отошел дальше.

Каролина вздохнула с облегчением. Веер спас ей жизнь! Она тронула дрожащей рукой Артуро и тихо сказала:

– Я хочу домой, у меня болит голова.

Они направились к выходу. Каролина не удержалась и посмотрела в большое зеркало в золоченой раме на Жана-Батиста. И в этот момент, словно подчиняясь неведомой команде, де ля Крус тоже посмотрел в зеркало. Их взгляды скрестились. На этот раз не было защитного веера, который бы спас ее. Сцена длилась несколько секунд, которые тянулись целую вечность.