Антон Леонтьев - Трудно быть солнцем Страница 39

Декан ответил:

– И из-за такого пустяка ты меня тревожишь! Тебе почудилось, Олеся. Это Витя так шутит. Ну-ка дай мне его, живо!

Олеся отошла к входной двери, открыла ее, вышла в общий коридор, а потом произнесла:

– Эй, с вами хочет поговорить декан!

На ее зов появился Миловидов, который, грозно сопя, взял трубку.

– Да, да, Колян, это я. Девчонка с ума сошла, ничего не было. Ну, она не так все поняла. Ну да, конечно, я бы никогда в твоем доме… Я понял…

Он протянул трубку Олесе.

– Колян желает с тобой поговорить, дура! И не бойся, не нужна ты мне, у меня и так баб полно!

Олеся с опаской приблизилась к телефону. Девушка была готова в любую секунду броситься наутек на улицу. Николай Леонидович грозным тоном сказал:

– Ты что позволяешь себе, Гриценко, звонишь мне ночью и обвиняешь Виктора Васильевича невесть в чем. У тебя что, нет чувства юмора? Он ничего не хотел с тобой сделать, запомни это!

– Николай Леонидович, брат вашей жены пытался меня изнасиловать, он повалил меня на кровать, – произнесла девушка, но декан прервал ее, выдал стандартную угрозу и повесил трубку.

Вслушиваясь в пищащие сигналы, Олеся взглянула на Миловидова. Тот, потирая руки, сказал:

– Ну что, съела, идиотка? Колян знает, что все в порядке. Он тебя отчислит из университета, если будешь сопротивляться. Так иди ко мне, я парнишка неплохой, даже денег тебе дам, если нужно. А то вопишь, бьешь меня! Хотя мне такие нравятся, как ты, дикие кошечки…

Олеся бросилась наутек, прихватив со стула свою одежду и кошелек. Она решила больше не возвращаться в квартиру к декану. Ей не хотелось быть изнасилованной сластолюбивым братом его супруги. Поэтому, дождавшись ближайшего автобуса, она отправилась домой, где все рассказала родителям. Те посоветовали ей не поднимать шума. Олеся была такого же мнения.

Однако днем в ее квартире раздался телефонный звонок. Декан Машнэ, брызжа слюной и истерично крича, вылил на Олесю потоки грязи.

– Ты что себе позволяешь, Гриценко! – орал он. – Ты бросила мою квартиру, уехала в неизвестном направлении! Да как ты смеешь! А если бы нас обокрали?!

– Николай Леонидович, ваш родственник хотел меня изнасиловать, я вам уже говорила, я не могла оставаться там и подвергать себя риску. Разберитесь лучше с ним.

Декан ответил:

– Это все твои жалкие выдумки, Виктора Васильевича я прекрасно знаю, он на такое не способен. Значит, ты отказываешься вернуться ко мне на квартиру?

– Да, отказываюсь, – набравшись храбрости, заявила девушка.

– Ты об этом пожалеешь, – сказал декан. – Ты об этом очень пожалеешь, Гриценко!

Олеся испугалась. Декан, как она знала, был крайне злопамятным человеком. Но не отдаваться же из-за этого брату его жены!

Через день ей позвонила супруга Николая Леонидовича, интеллигентная русистка Марина Васильевна. Шипящим голосом она сказала:

– Учти, дорогуша, ты нас очень разочаровала. Николай Леонидович считал тебя почти дочерью, а ты так повела себя. Из-за твоего идиотского поведения, Гриценко, мы вынуждены вернуться домой. Ты испортила нам отдых. Староникольск – городок маленький, карьеру ты себе здесь не сделаешь. Николай Леонидович пока что не задействовал свои связи, но он это непременно сделает. Обо всем, что произошло, ты никому не скажешь! Ты поняла меня, Гриценко?!

Олеся на этот раз разозлилась. Почему это ей, жертве, еще и угрожают? Что такого она сделала – убежала от мужика, который хотел изнасиловать ее? И с каких пор подобное поведение стало неправильным?

День спустя около многоэтажки, где жила Олеся, затормозил серебристый «Ниссан», из которого появился Виктор Васильевич Миловидов. Он приехал поговорить с девчонкой и вправить ей мозги. Когда Олеся увидела его на пороге собственной квартиры, первым инстинктивным желанием девушки было захлопнуть дверь. Однако Миловидов ловко вставил в щель между косяком и дверью ногу и заявил:

– Соплячка, ты что себе позволяешь, ты сбежала, бросив меня одного, а потом еще хамишь моей сестре! Да я тебя в порошок сотру, дура! Чтобы заткнулась и молчала в тряпочку, иначе я тебя по стенке размажу. Ясно тебе?! Миша Архангел тебя в цемент закатает!

На семейном совете, который состоялся вечером того же дня, было решено добиваться правды. Олеся на следующий день отправилась в университет, к заведующей учебным отделом, протянула ей заявление, в котором просила оградить ее от нападок декана Н. Л. Машнэ. Холеная дама, прочитав бумажку, сказала ласковым голосом, скрывая испуг:

– Олеся, прошу тебя, расскажи мне, как все было?

Девушка честно рассказала всю историю. Дама, качая головой, вздыхала и поддакивала. Никакого скандала, все уладить без шума – вертелось у нее в голове.

– Какой ужас, какой ужас, – шептала она. – Я не могу в это поверить, Олеся! Вот это да! С каких пор студенты стали личной собственностью декана! И ужасное поведение господина Миловидова! Олеся, это подлинный скандал. Но знаешь, пока что не выноси это на всеобщее обсуждение, я сама поговорю с Николаем Леонидовичем. Он не прав, но дадим ему шанс исправить допущенные им ошибки.

Вместо этого раздался еще один телефонный звонок. Супруга Николая Леонидовича ледяным тоном заявила:

– Гриценко, у нас пропало восемьсот рублей, кожаный блокнот и дорогие ручки, купленные Николаем Леонидовичем за границей. И кое-что по мелочевке – лак для ногтей, заколки, мои серебряные сережки. Я знаю, их взяла ты. Верни их, а то будет плохо. Немедленно верни и попроси прощения у Николая Леонидовича. Тогда у тебя есть шанс продолжить обучение. Староникольск– городок маленький, мы тебя везде достанем! Иначе…

Не договорив, она положила трубку. Олеся едва не заплакала. Она снова бросилась в университет к доброй даме из учебного отдела. Та вздохнула:

– Олеся, я тебя хорошо понимаю, но ничего поделать не могу. Николай Леонидович сказал мне, что ты на самом деле украла у него множество ценных вещей и теперь пытаешься очернить его с семьей. Так что, если это так, верни ему вещи.

– Я ничего не брала! – воскликнула Олеся. – Клянусь вам, это все ложь!

Дама снова покачала головой и сказала:

– Но не может же быть, чтобы Николай Леонидович обманывал меня. Нет, Олеся, тебе никто не поверит. Ты глупо себя повела. Мне тебя искренне жаль! Проси у него прощения, это твой единственный шанс!

Олеся использовала свой «единственный шанс» – она отправилась на прием к ректору. Ей не удалось убедить секретаршу пропустить ее к нему, поэтому, изложив всю историю подробно на бумаге, она положила ее в канцелярии. Документ рано или поздно попадет на стол к ректору…

Ректор вызвал ее к себе неделю спустя. Он был готов к разговору, внимательно выслушал Олесю и сказал:

– Я уже беседовал с Николаем Леонидовичем. Он утверждает обратное, говорит, что именно вы являетесь инициатором скандала. И обвиняет вас в краже вещей. Однако Машнэ мне знаком, увы, слишком хорошо. Понимаете, Олеся, тяжелое детство, ужасы несправедливой депортации…

– Но он угрожал мне, его жена и ее брат тоже, – сказала девушка. – Прошу вас, помогите мне!

– Пусть не забывает, что в университете пока я хозяин, – веско заметил ректор. – Его светлость князь Александр Феликсович не потерпит подобного скандала, репутация вуза дороже всего. Тем более, я склонен вам верить. Я поймал Николая Леонидовича на нескольких противоречиях во время моего с ним разговора. Он нарушил профессиональную этику, и я его накажу, не сомневайтесь. Но скажите, Олеся, вы состоите в Секте Тринадцати?

Девушка оторопело уставилась на ректора. О чем он говорит, какое отношение ко всему этому имеет Секта Тринадцати?

Заметив ее полное недоумение, ректор, благодушно улыбаясь, сказал:

– Вижу, что и тут Николай Леонидович пытался меня обмануть. Он утверждает, что вы, Олеся, сектантка, ваши родители активные члены этой организации, они постепенно сошли с ума и вовлекли вас в это дело. Николай Леонидович с жаром описывал мне ужасы, которые вы оставили после себя в квартире – черные кресты, сатанинскую библию… Однако когда я его спросил, почему, зная об этом, он решил оставить вас у себя на квартире, он не нашелся, что бы придумать.

– Я не имею никакого отношения к секте, – проговорила Олеся.

– Ну и хорошо, в любом случае это ваше личное дело, – сказал ректор.

Он явно был доволен. В страшном сне ему виделось, что скандал, как девятый вал, погребает под собой весь университет. Он понимал, что газеты, особенно оппозиционные, наподобие местного листка демократов «День за днем», с радостью ухватятся за подобный материал. А это может стоить места не только самому Машнэ, но и ему, ректору. Князь Святогорский более всего заботился о репутации университета. А терять свое кресло из-за девчонки, точнее, из-за братца Миловидовой, ректору не хотелось.

– Я обещаю вам, что Николай Леонидович не причинит вам вреда. Не беспокойтесь, он из той породы собак, что лают, но не кусают. Я сделал ему внушение, он не посмеет идти против моей воли, – заверил ее ректор. – Начинайте учебный год, желаю вам успехов, Олеся.