Чингиз Абдуллаев - Альтернатива для грешников Страница 39

Глава 32

Нам нужно было уходить. Я это понимал, но лежал на этом стервеце, тяжело дыша и весь в крови. А Людмила лежала на диване, куда он ее отбросил. Я наконец поднялся. Халат был весь в крови. Я стянул его с себя, бросил на лицо ублюдка.

— Вставай, — сказал я ей, — нам нужно уходить. Она вдруг улыбнулась, и только тогда я вспомнил, что стою голый. Черт бы меня побрал. Я взял какое-то покрывало, обмотал вокруг бедер и прошел к входным дверям. Конечно, эти типы легко открыли замок. Я запер дверь и надел цепочку, хотя пользы от нее никакой не видел. При желании можно было снести и дверь, и эту цепочку. Дверь была хотя и железная, но легкая, халтурная, кооперативная. Такую выбить или взорвать ничего не стоит.

Только после этого я прошел в ванную комнату и быстро сполоснулся.

Потом так же быстро оделся. Она все еще сидела на диване. Губа у нее распухла, но в общем было ничего. Могло быть значительно хуже. Из этой схватки мы вышли победителями. Теперь нужно было уходить. И как можно быстрее. Вполне вероятно, что они приехали не вдвоем, а втроем, и третий ждал в машине на улице, он может подняться или — еще хуже — вызвать подкрепление.

— Нам нужно уходить, — повторил я. — Нельзя здесь оставаться. Они не рассчитывали здесь найти меня и пришли за тобой. — Я обращался к ней на «ты», как будто происшедшее несчастье немного сблизило нас.

— Куда? — спросила она, взглянув на меня.

— Куда-нибудь, — пожал я плечами, — к твоим знакомым или друзьям нельзя. Это опасно для них.

Она вдруг встала и потянулась к телефонному аппарату.

— Ты с ума сошла? — спросил я ее. — Что ты хочешь сделать?

— Вызвать милицию.

— Я милиция. Я уже приехал. Положи трубку. Неужели ты ничего не поняла?

Милиция сюда не приедет. Приедет еще одна группа, которая отправит нас на тот свет. Положи трубку и одевайся. Возьми все деньги, какие есть дома. И быстро бежим отсюда.

Она наконец поняла. Кивнула мне и, поднявшись, поспешила в комнату. Я подошел к убитым и забрал их пистолеты. Мне они могут понадобиться. Я уже видел, как убили Леньку, отдавшего мне свой магазин. Теперь я буду мстить и за него, и за остальных ребят.

Она вернулись достаточно быстро.

— У тебя есть деньги? — спросил я.

— Вот, — достала она из кармана пачку стодолларовых купюр. Здесь было несколько тысяч долларов.

— Откуда? — удивился я.

— Я же тебе сказала, что поменяла квартиру. Мы раньше жили на Кутузовском проспекте, у меня родители работали в горкоме партии, и у нас там была квартира. Вот мы ее и продали, когда я разводилась с мужем. Это все, что осталось. Не так много. Всего восемь тысяч долларов. Я еще купила машину, эту квартиру, дачу. Да и часть денег досталась мужу.

— Где ваша дача? — спросил я и тут же передумал. — Нет, не пойдет. Это очень опасно. Там будут искать в первую очередь.

— Я знаю. Может, возьмем мою машину, — предложила она, — и выедем куда-нибудь за город.

— Может, еще повесим объявление, что мы готовы откликнуться на любое приглашение тех, кто нас ищет? — зло пробормотал я. — Машина такой запоминающийся маяк, что нас сразу остановят. Нельзя брать машину. Ты кассету взяла? — остановился я.

— Нет.

— Господи, это же самое главное. Она вернулась и положила кассету в сумку. Я вытащил из кармана пистолет.

— Стрелять умеешь?

— Нет, конечно, — покачала она головой.

— Научишься. Держи двумя руками и нажимай курок. Но в меня не целься.

Поняла?

— Да, — у нее в руках была небольшая дорожная сумка, — у меня губа очень сильно распухла? — вдруг спросила она меня. Правильно говорят, что женщины — иррациональные существа. Я даю ей пистолет, а она спрашивает о своей разбитой губе, как будто это самое важное на свете.

Я приоткрыл входную дверь. Все было тихо.

— Стой здесь, — приказал я, рывком открывая дверь и выпрыгивая на лестничную клетку. Здесь никого не было. Слава Богу, дом был старый, стены толстые: в панельных домах на выстрелы сбежались бы все соседи не только этого дома, но и соседних. Я огляделся. Кажется, все спокойно.

— Выходи, — показал я ей. Она вышла, достала ключи, чтобы закрыть дверь на замок.

— Не нужно, — покачал я головой. — Сюда все равно придут чужие люди.

Если закроешь на замок, они сломают дверь. Чем легче они откроют дверь, тем лучше. Они просто заберут трупы, все приведут в порядок и уйдут.

— Как это приведут в порядок? спросила она. — Ты вышиб из того парня мозги. Его кровь по всей комнате.

Я усмехнулся:

— Они подарят тебе новые обои. Если вернешься живой, то увидишь, что я был прав.

— Думаешь, мы вернемся завтра?

— Я думал, вы спросите, вернемся ли мы вообще живыми. Идите за мной.

— У нас же работает лифт.

— Не шумите. Идите за мной и молчите. Мы начали спускаться по лестнице.

— Надеюсь, вы не надели каблуки? — спросил я ее.

— Мы снова перешли на «вы», — улыбнулась она.

— Да, действительно, я просто по привычке. Что ты надела?

— Полусапожки. А что я еще могла надеть. Домашние тапочки?

— Тише. Нас могут услышать. Соседи, может, уже давно вызвали милицию.

— Очень может быть. Вы кричали так, что я думала, весь дом проснется.

— А мне нужно было вообще не входить в комнату, чтобы дать им возможность закончить свое дело.

— Вы могли бы не брать мой халат, — сказала эта наглая особа, — и во всяком случае хотя бы одеться. Я говорю «вы» уже по привычке.

— В следующий раз я закончу купаться, оденусь, причешусь, побреюсь и только потом войду в комнату. Тебя устроит такой вариант?

— Честно говоря, нет. От него пахло водкой. И он был очень неприятный тип. Ты вошел как раз вовремя. — Мы стояли уже на втором этаже. Кто-то вошел в подъезд, и я остановил Людмилу левой рукой.

— Тихо.

Вошедший вызвал лифт и, войдя в кабину, нажал кнопку верхнего этажа.

— Не ко мне? — тихо сказала Людмила. Я кивнул, разрешая ей идти дальше.

У подъезда никого не было.

— Жди меня здесь, — приказал я, — никуда не выходи. Они ищут здесь тебя и не думают, что могут найти меня. Поэтому если там кто-нибудь есть, он ждет женщину, а не мужчину.

Я вышел из подъезда. Вокруг никого не было. Странно, нет даже автомобиля, на котором приехали убийцы. Они обычно ставят машину в любом месте, где попало. И психологически это оправданно. Человек, который идет убивать, не заботится о правилах дорожного движения.

Но почему нигде нет их машины? Наверно, они оставили ее на улице, решив не въезжать во двор. Во двор, вспомнил я. Конечно, все правильно. Белая «хонда» уже однажды въехала во двор, и это кончилось плохо для Шурыгина. Теперь они стали осторожнее. Я вернулся за Людмилой.

— Идем, только выходим с другой стороны двора. Мы быстро прошли по двору. Вышли в другой двор. Прошли и его. Дальше была улица.

— Куда мы все-таки едем? — спросила она.

— Не знаю, — честно признался я, — но лучше быть подальше от вашего дома.

Когда мы оказались на улице, я поднял руку, останавливая машину.

— Куда едем, шеф? — лениво спросил меня водитель. Это был явно профессиональный халтурщик.

— Мы на поезд опоздали, — быстро придумал я, — в Подольск отвезешь?

— Двести баксов, — лениво сказал он.

— Идет, — сразу согласился я, пропуская Людмилу. Она села на заднее сиденье и, когда я устроился рядом, тихо спросила:

— У тебя есть деньги? Я удивился:

— Конечно, нет.

— Тогда на какие деньги он везет нас в Подольск?

— На твои, — ответил я. Она покачала головой:

— Хам. Ты все-таки неисправимый воришка и мошенник. Тебе этого никто не говорил?

— Я еще и убийца.

— Не надо, — коснулась она моих губ ладонью, — не нужно об этом говорить.

Я замолчал. Правильно говорят, что кровь соединяет. Как в бандах бывает, когда на дело вместе идут, общей кровью бывают повязаны. Так и у нас.

Когда мы бандитов берем, то вместе рискуем. Кровь — самая действенная штука: повязать людей и заставить их любить или ненавидеть.

Так и с Людмилой. Мы после нападения стали близкими, очень близкими людьми. И не потому, что я ее спас. Просто мы вместе дрались.

До Подольска мы молчали, сидели, прижавшись друг к другу, и молчали.

Когда водитель довез нас до станции, было около двух часов ночи. Я непроизвольно отметил это время. Прошло уже двадцать четыре часа с тех пор, как начались все эти события. Я взял деньги у Людмилы и пошел покупать билеты.

Кассир долго не хотел продавать билеты за доллары, а потом содрал с меня еще двести за купе, в котором я взял все четыре места, и продал мне билеты на поезд Москва-Харьков.

Поезд подошел через двадцать пять минут. И все это время мы провели на холодной скамейке. А потом еще бежали до нашего вагона, так как машинист остановил состав почему-то значительно дальше положенного места. Вокзал был грязный, весь в окурках и блевотине. В вагоне остро пахло мочой и водкой. Минут десять мы будили заспанного пьяного проводника, который не понимал, чего от него хотят. Оказалось, что в нашем купе спят двое каких-то типов. Мы долго объясняли проводнику, что у нас билеты на все купе. Он наконец понял, но взял с нас еще сто тысяч «за услуги». И, выгнав обоих незнакомцев, принес комплект серого и мокрого белья.