Михаил Черненок - Ставка на проигрыш Страница 39

Бирюкову надоело слушать "цветную" Васину речь.

- Зачем хирурга к "Авроре" приглашали? - спросил он.

Сипенятин хмыкнул:

- Это Алик приглашал. Затемнил я ему, что доктор взятку просит. Хотел к пахановым деньгам еще тысячу выдоить, но Алик-куркуль зажался. Пришлось сказать, что из своих отдам, после, мол, расплатишься. Сам, конечно, к "Авроре" не пошел, скумекал: доктор туда без угрозыска не сунется.

- Овчинников со Звонковой и Пряжкина почему у кинотеатра оказались?

- Фросю с футболистом для заварухи пустили, а Люсю Алик по собственной дурости подсунул. Хотел, видишь ли, проверить: встречусь или нет я с доктором у "Авроры"?

- Кто управлял "Волгой", которая увезла Пряжкину от кинотеатра.

- Алик.

- Зарванцев в то время оперу слушал.

- Липа. Опера для алиби придумана. План наполеоновский был.

- Хотели на Реваза Давидовича все свалить?

- Ну.

Бирюков недолго помолчал.

- Допустим, вам удалось бы подтасовать факты против Степнадзе, но неужели вы верили в то, что Реваз Давидович не опровергнет их?

Сипенятин хмуро потупился.

- Пахану не довелось бы опровергать. В Омске я должен был пришить старика. А с того света, как известно, опровержения не поступают.

- Вот как! А о том подумали, что Степнадзе мог не прилететь по вашей телеграмме в Омск?

- Алик звонил туда. Узнал, что старик прилетел. Только я вовремя скумекал: если угроблю пахана, буду на крючке у Алика хлеще, чем Алик у меня.

- Как сумели зарегистрировать в аэропорту билет по чужому паспорту?

- Зарегистрировал Алик. Он, как наденет железнодорожную форму да виски белой краской подкрасит, - вылитый пахан.

- Где Зарванцев брал эту форму?

- У него пиджак и фуражка есть. И паспорт Реваза Алик где-то раздобыл.

- Как сумка потерпевшей оказалась у вашей матери?

- Не знаю. Наверно, одурел Алик от страха. - Сипенятин скрежетнул зубами и открыто посмотрел на Бирюкова. - Когда после регистрации билета он на своем "Запорожце" укатил из аэропорта, мне чутье подсказывало, что этот фраер наломает дров. Фроське наверняка он под моей маркой позвонил. Как-то я с его квартиры с зазнобой говорил по телефону. Видать, усек мою привычку. По подделке голосов Алик - артист.

- Смерть Пряжкиной была "запланирована"?

- Нет. Люська должна была пахана топить.

Бирюков, нахмурясь, помолчал:

- Дотопилась, что сама утонула.

- Алика работа. - Сипенятин посмотрел Антону в глаза и, видимо, решив, что ему не верят, взволнованно заговорил: - Гражданин капитан, мне теперь нет смысла врать. От суда все равно не отвертеться, но я сяду только за свое, а за Пряжкину пусть Алик отсиживает, если ему "вышку" не припаяют. Не думай, что хочу чистым из дела выйти. Нет, кашу заварили вместе с Аликом, но кому сколько хлебать, пусть суд распределит.

- У кого вы жили в Новосибирске?

- Сначала у Алика. Помнишь, как ты первый раз к нему пришел? Алик в тот момент Люську ждал, потому, не задумываясь, тебе дверь открыл. Я в кухне тогда сидел. Как только вы с Аликом в комнате разговорились, шито-крыто ускользнул.

- После где обитали?

- У старых корешей. Их закладывать не буду. С этим делом никто из ребят не связан.

Многое надо было еще уточнять и уточнять в показаниях Сипенятина, но главное было достигнуто: он говорил правду. Об этом свидетельствовали не только приведенные Сипенятиным факты, а и весь его вид: усталый, граничащий с обреченностью.

В кабинет порывисто вошел Слава Голубев. Прямо от порога доложил:

- Реваз Давидович доставлен.

- Приглашай его сюда, - сказал Бирюков и сразу посмотрел на Сипенятина. - Вас прошу вести себя без фокусов.

Глава XXXI

На этот раз Степнадзе был одет не в железнодорожную форму с регалиями пассажирского проводника, а в новенький, как с иголочки, чесучовый костюм желтоватого цвета. Вошел Реваз Давидович с таким сурово-решительным видом, словно собирался строго отчитать Бирюкова за причиненное ему беспокойство, однако, увидев в кабинете мрачно насупившегося Сипенятина, так поспешно развернулся к двери, будто по ошибке попал в дамский туалет.

- Куда вы, Реваз Давидович? - остановил его Бирюков.

Степнадзе мгновенно замер и растерянно обернулся:

- Простите, дорогой, вы заняты...

- Мы вас ждем. - Антон показал на стул поодаль от Сипенятина: Садитесь, пожалуйста.

Совладав с внезапной растерянностью, Степнадзе приосанился и сел на предложенное место. Вася Сипенятин уставился на него таким откровенно любопытным взглядом, с каким был запечатлен судебно-оперативным фотографом.

- Вам знаком этот гражданин? - показав на Сипенятина, спросил у Степнадзе Бирюков.

Реваз Давидович впился взглядом в Васины глаза. Почти полминуты они вроде соревновались, кто кого переглядит.

- Здорово, пахан, - не вытерпел Вася. - Чо, не узнаешь старого кореша?

Степнадзе тотчас повернулся к Бирюкову:

- Этот гражданин живет, точнее сказать, жил в соседстве с сестрой моей жены.

- Вы с ним знакомы?

- Относительно.

- Он только что дал показания, что три года назад вы помогли ему продать за две тысячи поддельную икону, - ровным голосом проговорил Антон.

Реваз Давидович возмущенно побагровел:

- И вы поверили уголовнику?!

Сипенятин вскипел:

- Полегче насчет уголовника, пахан! А за что ты мне на прошлой неделе три тысячи отвалил?.. За мои голубые глаза?!

На лице Реваза Давидовича не дрогнул ни один мускул. Возмущение его стало проходить, и он, с улыбочкой глядя на Бирюкова, размеренно сказал:

- Я ни копейки этому авантюристу не давал.

- Откуда же у меня три тысячи взялись?! - выкрикнул Вася.

Степнадзе очень спокойно повернулся к нему:

- Уголовный розыск, вероятно, разберется, кого ты ограбил.

- Ну, паха-а-а-ан... - ошарашенно протянул Вася и угрожающе рявкнул: - В одну зону попадем - пятки чесать мне будешь!

Бирюков вызвал конвойного. Сипенятин, без слов поняв, что в его услугах больше не нуждаются, поднялся. Проходя мимо Реваза Давидовича, с ядовитой ухмылкой посоветовал:

- Не плети тут лапти - больше срок себе намотаешь.

Степнадзе сунул правую руку под пиджак, словно у него внезапно схватило сердце.

- Не могу, дорогой, понять, что в последнее время вокруг меня происходит. Ничего не могу понять!

- Рано или поздно, Реваз Давидович, это должно было произойти, сказал Антон.

- Клянусь, понимаете, никаких икон никому я не помогал продавать!

- Икона - увертюра, опера - в другом. - Бирюков показал бланк наложенного платежа. - Кто и за что прислал вам эти деньги?

Прежде чем ответить, Степнадзе внимательно посмотрел бланк и лишь после того, когда убедился, что там действительно его фамилия, улыбнулся:

- Это, дорогой, я книги отправлял знакомому товарищу. Мне оплатили их стоимость.

- Отчего перевод поступил на адрес Зарванцева?

- Алик живет в моей старой квартире. Я привык к этому адресу.

Бирюков чуть подумал:

- Зарванцев говорит иное...

- Что именно? - подавшись вперед, спросил Степнадзе.

- Что вы занимаетесь книгами втайне от жены.

- Правильно! - будто обрадовался Реваз Давидович. - Постеснялся, понимаете, признаться в своей слабости.

- На языке юристов такое "стеснение" называется ложным показанием, строго проговорил Антон.

Степнадзе виновато пожал плечами:

- Прошу прощения, дорогой. В дальнейшем обещаю говорить правду и только правду, как этого обычно требует от свидетелей судья.

- Весь книгообмен вы проводите через Зарванцева?

- По его адресу, - уточнил Степнадзе.

Бирюков встретился с настороженным взглядом Реваза Давидовича:

- С санкции прокурора мы проверили в почтовом отделении поступающую на ваше имя корреспонденцию и установили, что по адресу Зарванцева вам идут только переводы наложенного платежа. За последние два месяца, например, вы получили двадцать три таких перевода. Вам не кажется, что это односторонний книгообмен?

- Не пойму, дорогой.

- Что ж тут не понять? Вы получаете приличный наложенный платеж, но сами ни одной книги не выкупили. Проще говоря, вам их не шлют.

- Было время, слали, когда заказывал.

- У вас сохранились квитанции?

Степнадзе весело расхохотался:

- Дорогой, я никогда не предполагал, что буду объясняться по этому поводу в уголовном розыске. Книгообмен не преступление, а если хотите обвинить меня в спекуляции, то это еще надо прежде доказать! - Лицо Степнадзе внезапно побагровело. - Я возмущен вашей фантазией!

- Возмущаться, Реваз Давидович, не стоит, - спокойно сказал Антон. Я не предъявляю вам обвинения, а всего-навсего выясняю возникшее подозрение. Как бывший юрист, вы, вероятно, знаете, что ничего противозаконного в этом нет.

Степнадзе недоуменно дернул плечами, вроде бы хотел усмехнуться, но вместо этого спросил:

- На чем основано ваше подозрение?

- На подлинных фактах. И не только проводимый книгообмен нас заинтересовал. Кто из родственников у вас работает в Сухумском педагогическом институте?