Анна и Сергей Литвиновы - Звезды падают вверх Страница 4

Он вспоминал их последний разговор. Их последнюю ссору. Вспоминал со жгучим стыдом, опаляющим его изнутри.

Вспоминал, как он не сдержался – пожалуй, впервые в жизни. Как накатила на него слепящая, словно огненный шар, ненависть. Как он смотрел в ее бесстыжие глаза и на ухмыляющийся рот. И впервые доподлинно узнал, что она ему изменяет. Что он рогат. Что она трахалась с другими. И не с одним. И когда он уходил на полеты, и когда зарабатывал для нее деньги, и пока лежал в госпитале…

Он не мог понять, откуда узнал это. Она ничего не говорила ему. Ничего!.. Просто вдруг череда этих картин – мерзких, больных, бесстыжих – раз за разом, мгновенно сменяя друг друга, стала всплывать в его мозгу. Марина… Нагая… А сзади нее, пристроившись, с перекошенным лицом… Уф! Не думать, не думать об этом!.. Но опять против воли всплывало: Марина, мужчина лежит на ней сверху, у него волосатая спина, она изо всех сил обхватила ногами его ягодицы, ее лицо искажено криком… Образы в мозгу сменяли один другого – такие же ясные, явные, как позавчера вечером у них на кухне, на третьем этаже их дома в Азове-13… А Марина тогда сидела против него и ухмылялась…

Тогда, позавчера вечером, боль от внутреннего созерцания этих отвратительных и жестоких картинок, проносящихся в его мозгу – еще более отчетливых, чем если бы он вживую увидел их! – в какой-то момент стала нестерпимой. Боль, боль… Она быстро сменилась ненавистью. Подкатил огненный шар ярости. И, не помня себя, он закричал, пытаясь криком заглушить боль и гнев: «Шлюха! Шлюха!»

Марина тогда спокойно пожала плечиком:

– Ну шлюха. И что дальше?

Нет, он не ударил ее. Русский офицер не может ударить женщину. Но ярость его была столь огромна и невыносима, что Иван крикнул:

– Ненавижу тебя! Чтоб ты сдохла!

Он вложил в этот крик всю свою боль и всю искренность.

А потом выскочил из комнаты и дрожащими руками стал собирать чемоданы. Ровно через десять минут – прямой, успокоившийся, ненавидящий – вышел из дома.

Как полагал – навсегда.

Воспоминание снова грызло сердце, и, чтобы хоть как-то избавиться от него, Иван еще прибавил скорости.

Тельняшка уже насквозь пропиталась потом, а он все бежал и бежал, быстрее и быстрее, в ласковой сени растущих над рекой деревьев.

Бежал к морю. Бежал навстречу своей судьбе.

Он и не ведал, что в Азове-13 уже вовсю идет следствие по делу о смерти Марины.

Глава 2

Странная смерть в Азове-13

Азов-13 встретил капитана Петренко подобострастно, но неласково. Лейтенант, который ждал его прямо у трапа, потянулся взять чемодан. Когда Петренко отказался, встречающий только пожал плечами и пробормотал что-то нечленораздельное. Капитану показалось: «Была бы честь предложена…»

Петренко усадили на заднее сиденье потрепанной черной «Волги». Лейтенант сел спереди, рядом с шофером-сержантиком, и важно приказал ему: «Гони!» Окна в машине были раскрыты, в салоне гулял-шумел беспутный южный ветер.

Военный городок Азов-13 располагался от Ростова-на-Дону совсем в другой стороне, нежели Азов обычный, без номера. «Ох, как запутывали раньше вероятного противника», – усмехнулся про себя Петренко. Городок никогда не значился на советских географических картах. Теперь, при торжестве гласности, он на них, впрочем, появился – под уродливым именем Синеводск. Однако все называли его по старинке, Азовом с номером, а местные жители говорили о нем просто: «Городок».

После часа утомительной езды под раскаленным донским солнцем (дороги, впрочем, оказались здесь на удивление отменные) «Волга» подрулила к трехметровому бетонному забору. Солдатик на проходной немедленно открыл ворота и отдал честь.

Азов-13 оказался обычным военным городком, каких в Союзе были сотни, если не тысячи. Петренко и сам когда-то жил в похожих – пока отец был жив и его все переводили и переводили из одной части в другую. В скольких таких городках Петренко довелось учиться, привыкать к новой школе, приобретать друзей для игры в штандер-стоп и футбол?.. В четырех, кажется. Один находился под Благовещенском, другой – в Коми, третий – на берегу Балтийского моря, четвертый – в Московской области… И все были на одно лицо. Словно братья-близнецы от матери-Родины и отца – военно-промышленного комплекса. Точь-в-точь такие же, как этот Азов-13.

Унылые пятиэтажки. Разросшиеся тополя. Совсем старые кирпичные дома послевоенной постройки. На них – облезлые таблички: «ДОС-3», «ДОС-4»… «ДОС» – это дом офицерского состава, вдруг вспомнилась Петренко давно забытая аббревиатура.

Во дворах никого. Август. Полдень. Жара.

Проехали заброшенную водокачку, нелепо возвышающуюся над домами. Сквозь ее бурые стены прорастали деревья.

Петренко вдруг вспомнил точно такую же водокачку, и они, пацаны, играют возле нее в «расшибного». Монетки, звеня, отлетают от стены. Какой азарт!.. Крыло ностальгии на секунду накрыло капитана. Он вроде бы даже расслышал звон разлетающихся монеток…

«Волга» остановилась перед кирпичным старым домом с номером на торце «ДОС-5». «Опять общага», – расстроился Петренко.

ДОС действительно оказался общагой. Петренко, сопровождаемый лейтенантом, долго шел по длиннющим коридорам. Краска на полах была стерта тысячами офицерских сапог и полуботинок. Где-то плакал-заливался ребенок.

Однако поместили Петренко в отдельный номер. Здесь имелся совмещенный санузел и даже холодильник. Номер был на удивление вылизан – видно, специально постарались для московского чина. Блестел всеми трещинами тщательно протертый стол, гордо возвышалась подушка в накрахмаленной наволочке, а унитаз закрывала буржуазная полосочка – пломба. Но воздух в комнате стоял унылый и затхлый: несмотря на жару, окна были закупорены. Сопровождающий лейтенант буркнул:

– Располагайтесь… Горячая вода – с шести до восьми утра и с шести до восьми вечера. Холодную иногда тоже отключают, так что наберите себе про запас в ванну… Вот тут, если надо будет слить, есть ковшик… Свет иногда тоже отключают. Но ненадолго. Зато – вот телевизор…

Лейтеха щелкнул выключателем. На черно-белом экране что-то зарябило. «Семь программ!» – с гордостью пояснил лейтенант.

Затем участливо спросил:

– Отдохнете с дороги?

Петренко, не распаковывая, зашвырнул чемодан в скособоченный шкаф и сказал лейтенанту:

– Немедленно отвезите меня к командиру части.

Лейтенант опешил:

– Но… мне надо уточнить…

Петренко безапелляционно повторил:

– Я сказал – немедленно.

Через пятнадцать минут он уже разговаривал с полковником Букаевым, командиром части, расположенной в Азове-13.

Полковник Букаев оказался толстяком необъятных объемов. «Размер пятьдесят восьмой, а то и шестидесятый», – не преминул отметить про себя Петренко.

– Оперативно, оперативно, товарищ!..

– Капитан, – подсказал Петренко, пожимая руку командиру части.

Букаев, привставший для рукопожатия, облегченно опустился в огромное кресло. В кабинете работало три вентилятора – два настольных и один, с громадными лопастями, скрежетал под потолком. В порывах горячего сквозняка, сбиваясь с курса, неровно кружили мухи.

Петренко окинул цепким взглядом Букаева. Работа научила его составлять психологический портрет собеседника в считанные секунды. «Толстяк. И умело это использует. Прикидывается наивным, добродушным простачком. Хотя ох как не прост. Иначе не дослужился бы до полковника… – сделал предварительный вывод капитан. – Как его определить одним словом? Какую дать ему «рабочую кличку»? Чтобы лучше запомнился?» Петренко на секунду задумался, а затем откуда-то из подсознания, даже против его воли, в мозгу всплыло: Железный Пончик.

Петренко черканул в блокноте: «Полковник Букаев Ж.П.»

Командир части тоже с минуту буравил Петренко заплывшими глазками и по-бабьи принялся причитать:

– Что же это делается, а? Какая беда случилась!.. Из Москвы человека прислали!

При этом он вглядывался в Петренко, следя за его реакцией.

Сергей отреагировал спокойно:

– Случилось – убийство. И наша с вами задача, – с нажимом сказал Петренко, – его раскрыть.

– Кольцов! Ванька Кольцов! Какой парень был! Умный, красивый!

Петренко пожал плечами:

– Почему – был? Его что, убили?

Букаев мгновенно отреагировал, совсем не смутившись:

– Просто жалко человека. Жена погибла. Такая трагедия!

«Ага, ты считаешь, что убийца – Кольцов! – подумал Петренко. – Интересно, знает ли Букаев, сколь странно погибла Кольцова?.. – задался вопросом Петренко и тут же ответил сам себе: – Конечно, знает. Иначе какой он командир части. А раз знает – значит, вскорости будет знать и его супруга-полковничиха. И собутыльники полковника… А там и весь городок. Потом и вся Ростовская область наполнится дикими слухами… А потом – вся Россия. В газеты попадем… Скверно… Надо пресекать утечку и – одновременно – создавать легенду».