Татьяна Луганцева - Маньяк и русалка – не пара Страница 4

Это продолжалось целый год, год ада. Денис Давыдович становился все хуже и хуже – потому что он так и не смог смириться с тем, что слетел с пьедестала и назад ему дороги не было. Несколько раз Диана уходила от него, и Денис Давыдович силой возвращал ее назад, грозя физической расправой. Он забил ее, Диана реально стала жертвой и уже не могла ему противостоять.

Закончилась ее семейная жизнь совсем трагически. Вернувшись один раз с дачи домой без предупреждения, Диана застала этого деспота насилующим ребенка, девочку двенадцати лет, которую он обманным путем привел в квартиру, встретив на улице и обратившись к ней за помощью со словами: «Помоги дедушке». И тут что-то в душе Дианы произошло. Она схватила тяжелые каминные часы из бронзы и обрушила их на голову Дениса Давыдовича…

Это дело тоже постарались замять. Не нужны были никакие скандалы, связанные с этим семейством. Все сочувствовали Диане и понимали, что она сто раз права, но, скорее, чтобы унять людскую молву, не дать самой Диане распространяться на эту тему, ей дали восемь лет за убийство великого человека, а через четыре года выпустили условно-досрочно, тихо, чтобы никто не вспомнил о ней, когда уже не говорили про это дело, когда прошел ажиотаж.

Диана вышла из колонии общего режима в возрасте двадцати восьми лет и попала совершенно в другую страну. Середина девяностых, каждый выживал, как мог, страна представлялась умирающим организмом без бригады реаниматологов рядом, и неизвестно было, пощадят ее или нет силы свыше. Не было ни принципов, ни морали, ничего… Страдали и культура, и кинематограф, и театр, куда люди на какое-то время вообще перестали ходить. Диане легче было вернуться на зону, где, по большому счету, ей было хорошо по сравнению с последними годами жизни с мужем. На зоне женщины, во-первых, ее узнали, все смотрели фильмы с ее участием, все ее любили за свет и доброту, за талант, неземную красоту и общую трогательность. Когда узнали, за что ее посадили, Диану еще и зауважали за характер и мужество. Ее не трогали, не обижали, не заставляли жить по понятиям, ее просто оставили в покое. А Диана читала им стихи на память, рассказывала интереснейшие произведения из мировой классической литературы. Женщины слушали ее открыв рот. А еще на редких творческих вечерах Диана пела для них и танцевала, погружая в мир таланта и искусства. Навещали ее Варвара и Люба, не пропуская ни одного свидания. Других родственников на тот момент у Дианы уже не было, и поддержка этих двух женщин была для нее очень важна.

При выходе из тюрьмы ее поддержали именно они. Квартиру Дениса Давыдовича, и его дачу, и все его добро забрали дети от предыдущих браков, устроив настоящую склоку. А при жизни ни они не интересовались им, ни он особо о них не вспоминал. Доставшуюся от родителей Дианы двухкомнатную квартиру с помощью Любови удалось сохранить. Подруга встала насмерть, доказав, что к квартире Дианы родственники ее покойного мужа не имеют никакого отношения. В это жилье Диана и вернулась с узелком вещей и была приятно удивлена уже тем, что не осталась на улице после такого террора против себя. Да и квартира была идеально чиста и не выглядела пустующим бараком. Здесь находилось очень много знакомых Диане антикварных вещей и картин и все вещи ее родителей. Встретила ее Варвара.

– Здравствуй, дорогая… Когда ты избавила мир от этой скотины, я было засобиралась домой, ну, в Сибирь… Нажилась я в вашей Москве…

– Я помню… двое суток на лыжах, ты далеко живешь… – улыбнулась Диана.

– А Люба попросила меня здесь пожить, присмотреть за твоей квартирой, сохранить ее для тебя до того времени, как ты выйдешь из тюрьмы, будь она неладна. Да меня особо никто и не ждет дома, одинокая я. Но сейчас, когда ты здесь, я, конечно, сразу же уеду… Тут вот все в целостности и сохранности, сдам тебе все дела…

Диана тогда испугалась.

– Варвара, прошу тебя, останься со мной! У меня, кроме тебя и Любы, и нет никого! Одна я не смогу! Мне плохо! Я ничего не понимаю, я не знаю, что делать! Да и ты привыкла жить в Москве, ты же работаешь… Куда ты поедешь? Останься, пожалуйста! Вместе оно не так одиноко! – попросила Диана.

Варвара безумно обрадовалась, она словно ждала такого предложения.

– Спасибо большое! Конечно, я останусь! Я точно тебя, хозяйка, не стесню?

– Конечно, нет… после нар мне двухкомнатная квартира просто дворцом кажется. Нам хватит по комнате! И не зови меня хозяйкой! Ты мой настоящий друг! – заверила ее Диана, прекрасно помня, что Варя даже на суде выступала в ее защиту против мужа, который нанял ее на работу. Она пыталась рассказать, в каких нечеловеческих условиях жила Диана, но ее никто не послушал, ее выступление в закрытом процессе быстро закруглили, сославшись на ее безграмотность и «темноту».

– Так тебе жизнь устраивать надо! Замуж выходить, ребеночка рожать! Тогда-то я и уеду! Мешать я не буду! – ответила Варвара.

– Господи, Варвара! Ну какое – замуж?! Ты думаешь, что я после своего замужества еще раз туда хочу?! Это последнее, о чем я вообще думаю, – искренне даже не удивилась, а ужаснулась Диана.

– Не надо так говорить и думать так не надо! Из-за одного старого козла ты не должна всю жизнь свою под откос пускать! И так уже настрадалась и расплатилась сполна! Точно тебе говорю, хозяйка! Красивая и молодая, и вся жизнь впереди, так не бывает, чтобы все несчастья обрушились на одного человека, когда-нибудь и ему должна улыбнуться удача.

– Да какая я тебе хозяйка?! Не надо меня так называть! А насчет козла ты права! Я же после его издевательств, после этого года ада… – запнулась Диана, – мне же на зоне жизнь раем показалась. Никто не бил, не унижал… На самом деле, не понимала, за что мне все это? Но сейчас-то я кому нужна? Я не доверяю мужчинам вообще, в целом…

– Восстановишься! – заверила ее Варвара. – И еще будешь счастлива, главное, сделать самой себе правильную установку, не зацикливаться.

– А ты умные вещи стала говорить! – удивилась Диана. – Извини, я к тому, что раньше ты со мной не особо общалась.

– Ничего-ничего, – рассмеялась Варвара, – я много книг у тебя прочла долгими скучными вечерами… Вон какая библиотека-то! – показала рукой на стеллаж, доверху уставленный книгами, домработница. – Вот и просветилась. А ты сама неужели все прочла?

– Вроде да, – рассмеялась Диана, – я любила читать всегда, сколько себя помню. Книги, особенно любимые, они словно живые существа, доверяющие тебе свою душу, когда ты открываешь обложку и заглядываешь внутрь, погружаясь в фантазийный мир, складывающийся из обычных букв.

– Я никогда тебя не спрашивала, где твои родители? – спросила Варвара. – Бедную девочку так обижали, и некому было поддержать… Или это слишком личное?

– Чтобы точно убедиться, что меня больше доверить некому? – рассмеялась Диана. – Отца не знаю, не было. Мама превращалась в глухонемого человека, когда я ей задавала этот вопрос. А мама умерла за год до моей свадьбы с Потаповым. Она у меня возрастная была, родила в сорок лет, да и болела… Я тогда совсем одна осталась, что тоже повлияло на мое согласие выйти замуж за Потапова. Он казался мне таким умным, взрослым, надежным… Я так захотела нырнуть ему под крыло… как птенец, оставшийся без гнезда.

– А ты почти не изменилась… – рассматривала ее Варвара. – Была такая трогательная девочка, а теперь – строгая девушка…

– А говоришь – не изменилась, – усмехнулась Диана.

Она знала, что изменилась, и впервые за долгое время увидела себя в большое зеркало, а не маленькое от пудреницы. Фигура у нее сохранилась, несмотря на высокоуглеводное питание. Она на нервной почве потеряла аппетит и плохо ела, а утром каждый день делала зарядку, что сподвигло еще нескольких женщин к ней присоединиться. Объединились они в такую группу здоровья, руководство колонии не было против. А вот кожа на лице и особенно на руках сильно погрубела без должного ухода, в волосах появились серебряные ниточки – седина. Зато отсутствие в течение длительного времени декоративной косметики сохранило ее молодость. Да, она была все та же – светлые глаза, широко распахнутые и красивые, только их выражение стало жестче и взгляд сделался прямее, настороженнее. Худенькая, стройная… чуть-чуть морщинок в уголках глаз и слишком грубая кожа на руках, выдававшая женщину, занимавшуюся тяжелым физическим трудом.

– Ты актриса, негоже тебе иметь руки, как у кухарки! – заявила Варвара и каждый день стала втирать в руки и ноги, да и во все тело Дианы обычное оливковое масло. – Самое верное средство! Ты станешь как возрожденная Афродита, у тебя будет самая нежная и шелковистая кожа, вот увидишь…

Жили они бедно, в магазинах было пусто, и Диана пыталась сопротивляться такой расточительности своей подруги. Но Варвара с маниакальным упорством продолжала доставать этот дорогой дефицитный продукт и приводить кожу Дианы в порядок. И ей это удалось. Кожа у Дианы стала, как у младенца, упругая, шелковистая. Волосы она стала красить, а также регулярно делать маникюр и педикюр, то есть ухаживала за собой, как и раньше. Правда, на этот раз – в салоне эконом-класса, но сути это не меняло. Одежда, даже самая простая, сидела на ее фигуре просто идеально. Чуть-чуть придя в себя после освобождения и обретя идеальную форму, Диана усиленно занялась поисками работы. Тут обнаружилось в принципе ожидаемое, но все равно очень неприятное. Она реально поняла, что работу ей не найти.