Евгений Сухов - Жены, которым не повезло Страница 4

– Значит, он вор-«домушник», – резюмировал я. – Да, вот вы сказали, улики могут и подбросить. А вы кого-нибудь конкретно имели в виду?

– Да, есть такие, – поспешно ответила Маша, вновь становясь бойкой и острой на язычок. – Это следователь Михеев, который ведет дело.

– Михеев? – переспросил я. – А он откуда?

– Из Следственного комитета.

– То есть делом об убийстве, где косвенные улики указывают на вашего брата Пашу, занимается Главное следственное управление по городу Москве? – уточнил я.

– Ну да. Наверное, – не совсем уверенно ответила Маша. – Там бабу какой-то шишки убили, вот Следственный комитет это дело у районного полицейского отделения и забрал. Так мне Паша сказал…

– Понял. А еще что вам сказал Паша? – с небольшой долей сарказма спросил я.

– Что он не убивал никого. И что если настоящего убийцу не найдут, то все подведут под него. Подставят, – добавила она популярное словечко, употребляемое в детективных сериалах.

– Ну что ж, тогда вашему брату следует быть крайне осторожным. Свои сомнительные дела, если они у него, конечно, имеются, по телефону не обсуждать, ни по домашнему, ни по сотовому тем более. Если он оставляет где-нибудь свою машину на время, то всегда потом, вернувшись к ней, проверять, не подбросили ли в нее что-нибудь. Смотреть в бардачке, под сиденьями, в багажнике. И при обнаружении какого-либо предмета, которого раньше у него в машине не было, ни в коем случае не трогать его руками…

– У него нет машины, – воспользовавшись паузой, вставила Маша.

– Это даже хорошо, – констатировал я. – Дальше: когда он уходит из своей квартиры, пусть оставляет какую-нибудь заметочку, в смысле «маячок». Скажем, приклеивает волосок между полотном двери и косяком. Или тонкую леску. Если кто-то проникнет в квартиру в его отсутствие, он это поймет, ведь волосок или леска будут оторваны, и в таком случае пусть в квартиру не заходит…

– У него нет постоянного места жительства, – сказала Мария Афанасьевна.

– А где ж он живет? – спросил я.

– Да где придется, – вздохнула она. – Я же говорила, что он у меня непутевый. Когда у дружков своих кантуется, когда ко мне приходит…

Ничего хорошего нет в том, что человек не имеет собственного жилья. Даже если он бывший зэк. И потому, глубокомысленно выждав паузу, я завершил наш разговор словами:

– Ваш брат должен быть все время начеку. И чаще бывать на людях, чтобы его видели. Это пригодится для его возможного алиби, если на него вдруг и правда захотят повесить какое-нибудь преступление. Такой вот, Мария Афанасьевна, будет мой вам совет.

Я заерзал в своем кресле, давая понять, что на этом аудиенция закончена. Но Маша Федосова не двигалась, как вросший в землю памятник, и во все глаза продолжала таращиться на меня, очевидно ожидая какого-то продолжения.

– Что-то еще? – был вынужден спросить я.

– Да, – не сразу ответила она. – Я это… в общем… не за советом к вам пришла.

– А за чем? – удивленно посмотрел я на нее.

– За помощью, – негромко произнесла Федосова.

– В смысле? – не понял я, что конкретно она подразумевает под словом «помощь».

– Ну, чтоб вы помогли, – еще тише произнесла Маша.

– Да в чем помог-то?

– Чтобы Пашу не посадили. Он ведь не убивал, понимаете?

Выходит, она хочет, чтобы я взялся за расследование убийства, в котором подозревают ее брата…

– Вы что, предлагаете мне найти настоящего убийцу той женщины, жены какой-то шишки? И тем самым отвести подозрение от вашего брата?

– Ага, – энергично подтвердила Маша.

– И как вы это себе представляете? – снова спросил я.

– Не знаю, – честно ответила Мария Афанасьевна. – Но у вас же это как-то получается.

– Но я не полицейский. И не частный детектив. У меня нет таких возможностей, какие есть у них… За ними государство, система. Вам, скорее всего, следует обратиться в детективное агентство. Их у нас в Москве имеется, наверное, уже сотни полторы…

– Я обращалась.

– И что?

– С меня запросили три тысячи в час плюс пятьдесят тысяч за сбор необходимой информации по делу, – сказала Федосова. – А у меня нет таких денег…

– Вот оно что получается! А я, стало быть, все то же самое должен делать, но уже бесплатно? – с ехидцей в голосе поинтересовался я.

– Но вы ведь проводите журналистские расследования по всяким там отравлениям и убийствам, – резонно заметила Маша, отведя от меня взор. – Это же ваша работа…

Если бы это была явная наглость, я бы немедленно закончил этот разговор. Наглецов я терпеть не могу и вижу их за версту. Здесь же была некая женская хитрость, граничащая, конечно, с нахальством, но все же больше присутствовала лапотная непосредственность и почти святая простота. Ну, простая была баба эта Марья Афанасьевна Федосова! А у таких проявление хитрости настолько не закамуфлировано, настолько заметно для постороннего глаза, что впору умиляться, а не гневаться или негодовать. И я потихоньку стал сдаваться, сам того не желая…

Поначалу сказал, что у меня очень туго со временем, и получил резонный ответ, мол, Маша вовсе меня не гонит и не понукает, хотя хорошо бы провести расследование побыстрее, иначе Пашу заарестуют, а вызволять его из тюрьмы уже намного труднее.

Тогда я сказал, что мне будет крайне затруднительно узнать о том убийстве, по которому ее Паше могут предъявить обвинение. На что получил совершенно неотразимый и обезоруживающий ответ:

– Вы сможете, я знаю… У вас к этому настоящий талант.

Хм, вот оно даже как!

– Хорошо, хорошо, – прервал я дифирамбы, источаемые Марьей Федосовой в мою честь (тоже хитрость, и тоже явно заметная, а стало быть, не совсем и хитрость). – Я попробую разобраться в вашем деле (а что я мог еще сказать?!), а вы как можно скорее устройте мне встречу с вашим братом, Павлом Афанасьевичем.

– Вот спасибо-то, вот спасибо! – запричитала Федосова, с трудом выпрастывая свои чресла из объятий кресла с узковатыми подлокотниками. – А ведь я, Аристарх Африканыч, в вас ничуть и не сомневалась. Сразу видно, что вы хороший человек. Я это еще тогда разглядела, когда вы к нам в больничную палату приходили, потому и пришла к вам… Сегодня же поговорю с Пашей. Он ведь не знает, что я с вами встречаюсь…

– Значит, когда вы поговорите с братом, то позвоните мне, так? – уточнил я.

– Ага, – коротко ответила Маша, поправляя платье.

– Тогда возьмите мой телефон и оставьте свой.

Мы обменялись номерами телефонов и тепло попрощались. Тепло – это с ее стороны, а я был деловит и задумчив.

С чего начинать? Как разузнать побольше о том убийстве, в котором вот-вот обвинят брата Маши Пашу? Где гарантия, что Паша, вор-рецидивист, не замешан все же в этом деле? Конечно, «домушники» на «мокруху» не идут, это не их профиль, но если их застают на месте преступления хозяева квартир и пытаются помешать краже, а то и просто задержать, то случается всякое. Он мог убить ту женщину непреднамеренно. Толкнул, например, ее от себя, пытаясь выбежать из квартиры. Она упала и головой стукнулась о мраморную полку камина. Или об угол стального сейфа. Или обо что-то другое. И все, привет, человек умер. Вор убивать не хотел, факт, и, конечно, будет вполне искренне все отрицать…

Первое, что надлежит сделать, поговорить с этим самым Робин Гудом, Пашей. Посмотреть ему в глаза. Прощупать, что это за фрукт. И обстоятельно расспросить о том убийстве. Он ведь может знать многое, раз его допрашивали…

Что ж, вот и закончился мой вынужденный простой.

«Ну что, ты опять ищешь приключений на свою задницу?» – спросил меня тот, что сидел внутри меня: едкий, противный, ироничный.

«Получается, как-то так. Ничего не могу с собой поделать», – искренне ответил я.

«Смотри, – с печалью и нравоучительными нотками произнес тот, что сидел внутри. – Когда-нибудь ты крепко пожалеешь, что ввязался в историю. Но будет уже поздно…»

«Не каркай», – угрюмо отозвался я.

И стал просматривать свою электронную почту. Однако, кроме откровенного спама, многочисленных рекомендаций, как заработать в Интернете за два дня тыщу долларов, и прочей разной галиматьи, писем мне никаких не поступило…

Глава 2

Допрос вора-«домушника», или Коли взялся за гуж…

Мария Афанасьевна позвонила вечером, когда я был уже дома.

– Это Маша… Здравствуйте еще раз, – бодро проговорила она, заряжая меня оптимизмом.

– Здравствуйте, – сдержанно ответил я.

– Брат рядом, я передаю ему трубку…

Это было сказано таким тоном, будто последние двадцать лет своей жизни я мечтал с ним познакомиться и вот сейчас должен отплясывать гопака от свалившегося на мою голову счастья.

– Здравствуйте, – услышал я низкий мужской голос. – Я – Павел. Сестра мне сказала, что вы хотите со мной поговорить.