Наталья Баклина - Муж на час Страница 4

Ох, и обиделась та дамочка! Просто пятнами пошла пунцовыми! Швырнула ему деньги, прошипела что-то про импотентов и «голубых», из-за которых нормальным бабам и жить не с кем. А он и не спорил. Голубой, так голубой. Импотент, так импотент. Вике он перестал быть нужен, так какая теперь разница.

На въезде с кольцевой в город образовался небольшой затор, и Игорь полз по соседству с ярко-жёлтым «Вольво»-кабриолетом. Верх машины был опущен, и было видно, что за рулём — мальчишка, раздувшийся от крутизны своей «тачки». Он вальяжно развалился в чёрном водительском кресле, небрежно придерживая руль левой рукой и пренебрежительно оглядывая своих менее крутых соседей по движению. «Что, сынок, папа подарил? Или тётенька богатая?» — усмехнулся одними глазами Игорь, перехватив один из таких взглядов «крутыша». «Интересно, как бы ты глядел, если бы тебя, такого лощёного, на годик к нам в детдом закинули на перевоспитание? Впрочем, чего это я. Живи, малыш, и радуйся, пока есть возможность».

На втором светофоре жёлтый кабриолет потерялся из виду, и Игорь тут же о нём позабыл, вернувшись мыслями к Людмиле. Точнее, к её супругу, который надувался так же, как этот юнец в кабриолете.

— Аркадий, это мастер, я вызвала смеситель поменять, — сказала тогда Людмила, появляясь за спиной этого типа. — Проходите, пожалуйста.

Игорь прошёл, слегка подвинув типа, который почему-то не спешил впускать его в квартиру и смотрел с подозрением. Поэтому Игорь решил его игнорировать.

— Показывайте, что делать, хозяйка.

— Меня зовут Людмила Богатова, — представилась она, и это было странно, обычно в домах, где он работал, ему не представлялись.

Людмила показала, что делать. Старый смеситель, страдавший серьёзным недержанием — вода подтекала и из вентилей, и из переключателя душа — нужно было сменить на новый. Новый, кстати, был очень удачным, с керамическими втулками и хорошим рассеивателем, дававшим тугие струи. И при этом — отечественным, а не дешёвой китайско-турецкой подделкой. Дорогой германский, или итальянский смеситель этому семейству, судя по облезлости остальной сантехники, явно был не по карману.

— Кто вам так удачно смеситель купил? Муж? — не удержался Игорь от похвалы, сразу простив её мужу надменную физиономию.

— Нет, что вы, Аркадий ничего в этом не смыслит, он адвокат, — смутившись, объяснила ему хозяйка, как будто «адвокат» и «неумеха» — синонимы. — Это Василий, муж моей подруги, посоветовал купить. А просить его устанавливать как-то не удобно…

— Понятно, — кивнул тогда Игорь. — Вообще-то вам и раковину не мешало бы поменять, вон, треснула, может начать протекать.

— Да, наверное, заменю, может, чуть позднее. У нас и крышка на унитазном бачке расколота…

— Ну, так зовите, если что, сделаю. И купить помогу, — предложил Игорь.

Со смесителем он справился за час с небольшим, получил свои деньги, отказался от чая и оставил Людмиле визитку с телефоном. Он всегда так делал, чтобы клиент, в случае чего, мог его порекомендовать друзьям-знакомым. Впрочем, в этом случае ему ещё и хотелось, чтобы она ему позвонила. И не только из-за работы. У Игоря тогда мелькнула шальная мысль, что вот с этой женщиной можно было бы развить отношения дальше рамок «хозяйственного обслуживания». Наверное, душа требовала хотя бы такой компенсации пренебрежения, которым встретил Игоря её супруг. Супруг этот, кстати, так и не вышел из комнаты, полностью свалив на жену все «разборки» с мастером. А визитка эта сегодня вдруг всплыла вот таким вот странным образом… И он, пусть не сразу, но вспомнил миловидную заказчицу Людмилу Богатову.

И раз так уж случилось, что был он неподалёку, на Остоженке — оценивал одному деятелю, затеявшему евроремонт в бывшей коммуналке, во сколько обойдётся замена электропроводки — то отчего же не помочь, не подбросить женщину до дому, раз уж ей так не повезло. И вот — помог, ввязался в историю… Хотя, вполне вероятно, бабка эта, в метро, страдала каким-нибудь маразмом.

Игорь ещё раз вспомнил, как это было: Людмила смотрит на мелькающие вагоны и вдруг сначала деревенеет, а потом начинает плашмя валиться на пол, и он еле успевает её подхватить. Потом, понимая, что оставить её нельзя, а врача отсюда не дозовёшься, усаживает женщину на ступени близкой лестницы и обнимает за плечи, чтобы не падала. И тут к нему подходит плохо одетая бабка-побирушка.

— Сынок, дай бабушке на хлебушек!

— На, мать, возьми, — нашаривает он в кармане пятьдесят рублей.

— Спасибо, сынок, — старуха проворно прячет купюру где-то под вытянутой кофтой. — А я видела, что с твоей женой приключилось.

— Да, я знаю, она с платформы упала, — кивнул Игорь.

— Нет, её парень один толкнул. Щуплый такой, маленький, в майке растянутой. Толкнул, сумку выхватил и ушёл.

— Убежал, наверное? — уточнил Игорь, не очень-то веря, что старуха что-то там могла увидеть в этой толчее.

— Нет, ушёл. Спокойно, как будто он тут не при чём. Сумку тут вот обшарил, всё в пакет преложил, у него был с собой, зелёный такой, а сумку у стенки бросил. Это я её подобрала и отдала дежурной.

— Спасибо, мать. А как парень, говоришь, выглядел?

— Худой, маленький, на голове шапка эта, как они все носят, с козырьком…

— Бейсболка.

— Ага, она. Трусы такие длинные, до колен, майка чёрная, вся растянутая. А пакет — зелёный такой и буквы на нём: ФИН.

— А милиции рассказала?

— А что мне та милиция, зарплату платит? — поджала губы бабка, Игорь понял намёк и полез в карман.

— На, мать, тебе ещё полтинничек. Пацана, в случае чего, узнать сможешь?

— Пацана? Не-ет, он козырёк прямо на лицо надвинул. Вот шапку эту его узнаю. И пакет тоже.

Тут Людмила завозилась, приходя в себя, и Игорю стало не до бабки. А потом началась суматоха с тем, что Людмиле негде ночевать и её нужно куда-нибудь устраивать. И вот теперь, возвращаясь к себе на Живописную улицу, он опять вспомнил бабку. Интересно, померещилось старухе, или Людмилу действительно столкнули неслучайно? Какой-нибудь сволочной наркоман, таким вот образом добывающий себе деньги на «дозу»? Да, не повезло тебе, Людмила Богатова, не твой сегодня день.

Людмила лежала в чужой постели и не могла уснуть. Мешали сверчки за окном. Кровать, где она спала, стояла в крошечной комнатке под крышей, хозяйка назвала её «мансандрой». Так и сказала: «Людочка, я тебе в мансандре постелю», а ей и неудобно было поправить. Маленькое окошко под косым потолком по случаю жары было выставлено, и вместе с живительной ночной прохладой — да, это вам не Москва, где днём раскалённый асфальт не успевает остыть за ночь — в комнату проникали ночные звуки. Короткий кошачий мяв, перестук далёкой электрички. И многоголосое оголтелое цвиркание.

Сверчки звучали точно так, как цикады в Ставрополе. У них там был свой дом, и Люда летом, в жару, спала в саду на поставленной в винограднике железной кровати. И вот так же стрекотали сверчки, и воздух пах «ночной красавицей» — так бабушка называла мелкие белые цветы, которые будто светились в ночи и издавали одуряющий аромат.

Такой же аромат они издавали в ночь, когда к ней под виноград пришёл Аркадий. Ей было восемнадцать, она хотела стать учителем и перешла на второй курс местного педагогического института. Аркадию было двадцать пять, он учился на юриста и приехал в Ставрополь на преддипломную практику. Они познакомились в парке на дискотеке, весёлая смешливая провинциалка Людочка и серьёзный важный москвич Аркадий. Он пошёл её провожать тогда после танцев, и всю дорогу рассказывал, в каком престижном институте он учится, какие книги читает, с какими людьми знается и какими важными делами занимается. Людочка слушала его, замирая от масштабов открывавшейся перед ней личности. Масштабы были столь значительны, что Аркадий время от времени сам себя тормозил: «Ну, ты этого не поймёшь». Людочка не спорила. А мысль, что мог бы попробовать объяснить, вдруг бы и поняла, давила в самом зародыше — он взрослый, он москвич, он лучше знает. И продолжала слушать, кивать и ахать даже после того, как спотыкалась об это его «не поймёшь», изредка вставляя и свои рассказы об институте, о городе, о маме, школьной учительнице, о папе-водителе, об их доме и уютном дворике, где ей так славно спится в винограднике.

Людочка готова была вот так гулять с ним хоть до утра, но дома нужно было быть ровно в двенадцать, иначе папа мог в следующий раз не пустить на дискотеку. Такой у неё с отцом был договор. Аркадий проводил её до калитки, задержал на минуту и даже пытался обнять, но девушка выскользнула из его рук, понимая, что времени до «часа икс» уже не осталось. И действительно, большие настенные часы уже начали отсчитывать удары, когда она вбежала в дом. Отец хмыкнул, но ничего не сказал, и Людочка отправилась в виноградник грезить о сегодняшнем знакомом. Надо же, такой умный, взрослый, москвич, и весь вечер провёл с ней, Людочкой. Девчонки полопаются от зависти, Танька, вон, Сковородникова, так глядела, что будь Людочка соломенной, вспыхнула бы и сгорела! Она засмеялась в темноте и потянулась истомно, и тут перед ней возник Аркадий. Она впоследствии пыталась восстановить в памяти, как всё случилось, но там была какая-то каша из его бормотания, горячих влажных ладоней на её теле, сырых поцелуев, которыми он закрывал ей рот, тяжести его тела и пронзительной боли, которая заставила её закричать.