Татьяна Степанова - Валькирия в черном Страница 4

Моя Роза…

Подруга, названая сестра моя…

Которая сейчас не со мной.

Глава 5

ПОДОЗРИТЕЛЬНАЯ СМЕРТЬ

– В общем, очень подозрительная смерть. И дело мне это не нравится. Хорошо, что его у нас забирают.

Начальник управления криминальной полиции полковник Федор Матвеевич Гущин выдал эту фразу на Катин любопытный вопрос:

– А почему это в Главке сегодня столько военных?

Катя – Екатерина Петровская – криминальный обозреватель пресс-центра ГУВД Московской области – вот уже неделю работала в выездной командировке вне стен родного Главка. В общем-то, недалече – в Ивановском переулке в стенах бывшего монастыря, с давних пор облюбованного правоохранительными органами под разные вспомогательные и учебные заведения. Там располагались склады, несколько монастырских зданий занимал институт МВД. Здесь же когда-то гнездилась и знаменитая «старая» киностудия МВД. Сейчас же от нее остался только архив.

Архив готовили к списанию и утилизации в ходе всеобщего глобального реформирования ведомства. И Катя мечтала урвать для себя в ходе этой неизбежной реформации какую-нибудь (какую угодно) сенсацию для интернет-изданий из криминальной хроники былых времен. Но дело пока продвигалось туго – кроме допотопных старинных учебных фильмов о том, как «применять на практике навыки криминалиста», ничего интересного среди дряхлой кинохроники не попадалось.

А в Главке тем временем творились какие-то странные дела.

– Чего это армия нагрянула? – спросила Катя полковника Гущина, который, несмотря на свой пост и тридцатилетний стаж работы в уголовном розыске, весьма лояльно относился к сотрудникам ведомственной прессы.

Разговор происходил в кабинете Гущина при закрытых дверях. В коридорах розыска мелькали люди в военной форме. Двое хмурых полковников покинули кабинет Гущина как раз перед тем, как Катя вошла в приемную.

– Что у нас нынче, среда? – хмыкнул Гущин. – Арестовывают всегда по пятницам.

– Я серьезно, Федор Матвеевич. Что случилось?

– Покойника в машине нашли прямо посреди дороги на светофоре в Электрогорске, – сказал Гущин. – А покойник – майор по званию.

– Убийство?

– Пока не ясно.

– Вам, и не ясно? – Катя насторожилась с любопытством и одновременно запустила пробный шар бессовестной лести.

Полковник Гущин не мог устоять перед женской лестью.

– И мне, и прокурору, и военной прокуратуре.

– Значит, весь этот армейский марш-бросок сюда к нам в Главк из-за простого майора?

– Он в Генштабе служил. Майор Андрей Лопахин, судя по документам, при нем найденным, а нашли его…

Гущин изложил Кате то, что стало известно о происшествии на перекрестке на выезде из поселка Баковка Электрогорского района.

– Его внедорожник больше часа стоял на перекрестке. А он уже готов был. Но приехал туда сам, сидел за рулем. Там, на месте, и умер.

– Сердце? – спросила Катя. – Ну раз вы в убийстве сомневаетесь…

– Не знаю. Какая-то подозрительная смерть. Работал он в Генштабе, военный, а по профессии – программист. Как только стало известно о его смерти, к нам сюда сразу трое военспецов нагрянуло из какого-то отдела «Д», особо допытывались, что при нем мы в его машине обнаружили. А у него два ноутбука в кейсе. Они их тут же опечатали и хотели забрать. А как это забрать? Мы разве можем вот так вещдоки отдать, не глядя? А что военная прокуратура нам скажет? Они ведь дело у нас заберут, это их подследственность, он же кадровый военный. В общем, скандал – они требуют, мы отдать не можем. А потом объявились люди из военной контрразведки. Все из себя такие крутые с грозной бумагой.

– Отдайте им все, не связывайтесь, – Катя смотрела на Гущина. – А вдруг он шпион?

– Подозрительная смерть, вот что я скажу. И дело мне не нравится. Хорошо, что военная прокуратура подключается. Но отдать мы должны все, что обнаружено и зафиксировано в протоколе осмотра. А то ведь эти разведчики вещдоки прямо из рук рвут.

– А что в его компьютерах? Наши их проверяли?

– Нет. Генштабисты их сразу опечатали.

– Отчего же он умер-то? – спросила Катя.

– Видимых повреждений на теле не обнаружено. Кроме следов уколов на сгибе локтя.

– Ну точно шпион! Федор Матвеевич, они его укололи, это как в фильме – отравленным зонтиком. Раз – и ликвидировали!

– Кто? – хмыкнул Гущин.

– Ну не знаю, эти.

– То-то. Эти, те… В машине на заднем сиденье аптечка, а в ней шприц использованный. На шприце только его отпечатки. Потерпевшего.

– Только его? – Катя испытала вслед за жгучим интересом жестокое разочарование. – Вы что намекаете, он наркоман?

– В аптечке ампулы с инсулином. Возможно, он был диабетик, кололся сам.

– И что… значит, это не убийство? Раз диабетик… естественная смерть? А что, в армии в Генштабе служат уже и диабетики?

Гущин вздохнул: о-хо-хо…

– Экспертиза назначена, и не одна. Мы, как получим результаты, сразу это дело спустим в военную прокуратуру. Пусть они там сами разбираются с этим майором Лопахиным. С Генштабом и отделом «Д», со всеми их секретами. Тебе, Екатерина, уж точно там делать нечего.

– Да я и не лезу никуда. И не претендую ни на что, – Катя сделала вид, что обиделась. – Я статью готовлю о тайнах нашего киноархива. И очень занята сейчас.

– Вот и хорошо. Занимайся киноархивом своим, – полковник Гущин закурил и пыхнул сигаретой.

– И буду. И пожалуйста. Но вам ведь самому это дело покоя не дает. Хоть вы его готовы с рук сбагрить, но что-то вас… это ВАС-то с вашим-то опытом (Катя запустила второй шар беспардонной лести) в этом деле тревожит и настораживает. И вы сами об этом речь со мной завели. Я ведь только спросила, чего это к нам вояки явились. А вы и рады стараться – поговорить вам хочется об этом деле, Федор Матвеевич, обсудить. А не с кем!

В общем-то, не совсем рабочий официальный диалог в стенах Главка, правда? Но с тех пор как в сердце полковника Гущина при штурме одного дома в подмосковном Новом Иордане попала пуля, уловленная бронежилетом… с тех самых пор он разительно изменился. И несмотря на свой солидный пост, свой профессиональный опыт и весь свой начальственный апломб, допускал вот такой стиль общения с капитаном пресс-центра ГУВД Катей Петровской, тоже бывшей там «при штурме дома в Новом Иордане».

– У него вид там, в машине, был такой, словно он перед смертью дьявола увидел, – сказал полковник Гущин. – Я сам туда выезжал. Если бы не мои собственные глаза, никогда бы не поверил, что лицо человеческое может такое выразить. Смотреть жутко. Машина стояла на перекрестке примерно час. Смерть на момент осмотра сотрудниками ГИБДД – не больше часа. Он за рулем, приехал на этот перекресток сам, встал на красный на светофоре. А потом… что произошло с ним в машине? От диабета или от сердца так не умирают.

Глава 6

ЧЕЛОВЕК ОПАСНЫЙ

– С самого начала и темп прибавьте. Не скатывайтесь в медляк, друзья!

И раз, два…

– Одну минуту, у меня скрипка расстроилась. Семен, дай ноту.

И вот так каждую репетицию! Михаил Пархоменко – младший сын Розы Петровны Пархоменко – в отчаянии всплеснул руками. Когда-то он мечтал держать в этих руках дирижерскую палочку. Недаром ведь кончил курс консерватории. Иногда до сих пор по ночам снились сны – он дирижирует большим симфоническим оркестром.

Например, увертюра к опере «Тангейзер». Ну, то место, где тромбоны возвещают о наступлении новой эры или конца…

Собственно, это одно и то же – начало и конец. В его конкретном случае – уж точно почти одно и то же. Когда жизнь подошла к середине, ни на йоту не реализовав ни одной вашей заветной мечты.

О доблестях, о подвигах, о славе мечталось в юности. О музыке. О грандиозной мировой славе. И ведь имелись задатки и материальная база. Как-то однажды старший брат Сашка сказал ему в подпитии, уже когда ворочал большими деньгами: все для тебя, братан, сделаю. Хоть ты и полное чмо, но ты моя родная кровь. Желаешь – куплю тебе оркестр.

А чего, собственно, было его покупать, бросать деньги на ветер? Их городок достославный и гордый, некогда промышленный и весь из себя такой рабочий, пролетарский, имел среди других примечательностей, помимо заводского стадиона и трамвая (единственного в своем роде в Подмосковье), еще и музыкальное училище.

Не нужную роскошь по нынешним-то временам. Однако училище продолжало выпускать музыкантов, которые хотели лабать хоть на свадьбах, хоть на похоронах.

На симфонический оркестр эта публика не тянула. Духовой оркестр выглядел бы почти что реликтом. Рок-группа, о которой тайком мечтали все подростки Электрогорска, дьявольски нуждалась в талантливом солисте и песенных текстах.

И тогда Михаил Пархоменко, которого старший брат его, ныне покойный, звал не иначе, как Мишель, придумал создать «эксклюзивную банду» – этакий оркестровый микс классики, рока и фольклора по подобию «Свадебно-похоронного оркестра» Горана Бреговича.