Алексей Тарабрин - Паханы Страница 4

— Эх, писатель, все спешишь… А куда? Себя не обгонишь. Надо иногда и читателем становиться. Все твои коллеги журналисты именно из-за спешки из мухи слона и раздували. Всё за сенсациями гонитесь, мать твою! А вместо этого очередную дезу читателям подсовываете или «уток» пускаете. Так это, кажется, по-вашему, когда речь идет о самом что ни на есть вранье?

— Ну, так, — согласился я. — Но и не совсем так.

В «любопытной статейке» сообщалось, что почти два года продолжалось следствие по делу какого-то Павла Захарова. Все это время он находился под стражей. Его переводили из одного следственного изолятора в другой. Материалы для суда готовили сразу по трем статьям Уголовного кодекса: незаконное хранение и ношение огнестрельного оружия; распространение и сбыт наркотиков (было доказано около десяти эпизодов, большинство из них — в тюрьме); подделка документов. В отдельное производство были выделены уголовные дела на пятерых соучастников Захарова. Их суд приговорил к лишению свободы от пяти до шести лет. Сам Павел Захаров не получил ничего.

— Ну и какая здесь связь? — обратился я за пояснениями к Петровичу.

— Павел Васильевич Захаров и есть интересующий тебя вор в законе Цирюль, казначей самого большого воровского общака и, ко всему прочему, кстати, развенчанный вор в законе.

— Что значит «развенчанный»?

— Значит, отрекшийся от своего сана, публично оповестивший всех, что никакой он не вор в законе.

— И так бывает?

— Еще как бывает… В январе 1997 года Павел Захаров скончался в Москве в Бутырском замке (так еще называют столичный следственный изолятор № 2. — Авт.) Заключение врачей гласило: «Причина смерти — острый сердечный приступ». Мотор не выдержал крутой нагрузки. Ведь даже в неволе Цирюль не прекращал принимать наркотики. Он использовал любое зелье, какое только можно было доставить с воли. При такой чехарде не мудрено было ошибиться в подборе дозы. Так и произошло.

Как рассказывали встречавшиеся с ним, последнее время Цирюль чувствовал себя ужасно — постоянные ломки из-за отсутствия зелья. Сказывался далеко не юный возраст. Старая закалка уже не спасала. Да она и растворилась давно в той роскоши, в которой он жил до последнего ареста. Тогда-то он сломался и написал это свое письмо-отречение.

Однако стоит отдать должное старому вору: внешне он всегда старался выглядеть идейным, придерживающимся традиций. Все нажитое имущество, недвижимость он записывал на родственников, преданных ему людей. Даже женщина, с которой жил, но которую по «воровскому кодексу чести» иметь ему было не положено, была оформлена супругой родного брата.

Зачем незадолго до смерти Цирюль принял такое отчаянное решение? Скорее всего, он тем самым пытался воздействовать на ход следствия, возможно, добивался снисхождения. По совокупности обвинения, если бы состоялся суд, ему грозил срок до 15 лет. Умирать в неволе он не желал. Очень хотелось назад, к той красивой жизни, из которой его вырвали. Он, похоже, был готов ради своего освобождения на любые жертвы. Но последний шанс был упущен им самим. Тогда он написал письмо-отречение. Адресовал его не братве на волю, не родным и близким, как это всегда делал раньше, а в прокуратуру.

В «любопытной статье» приводилась выдержка из этого письма: «Прокурору города Москвы. От Захарова Павла Васильевича. Прошу больше не считать меня вором в законе. Поскольку в 1953 году был коронован неправильно, с нарушением воровских законов и традиций…»

Вот ведь как все повернулось: в пору финансового могущества смерть застигла этого человека на тюремной койке. Первоначально арестовали Цирюля за незаконное хранение оружия. Статья в общем-то не такая уж и серьезная. Потому друзья с воли пытались вытащить его любой ценой. Они подготовили для этого все необходимое и сообщили ему, что «судейские люди» готовы его освободить, но за это надо выложить 500 тысяч долларов. Паша Цирюль послал всех куда подальше, мол, «такая работа» и 10 тысяч не стоит. Хотя в его распоряжении было столько денег, что хватило бы на несколько сотен подобных откупов. Но в своей «маляве» на волю он ответил: «Мне такая свобода не нужна…. За эти деньги можно Ельцина убить и всех мусоров… и отпустят, ясно?»

Да, об этом человеке и при жизни слагались легенды.

Вернувшись во второй половине 80-х из очередной отсидки, Павел Захаров быстро нашел свое место в изменившемся обществе. Весь уголовный мир тогда переживал начало криминальной революции. В стране творился вселенский бардак. Одни постулаты отрицались, а других еще не было. Главный лидер трещавшего по швам советского общества с трибун убеждал народные массы, что происходящие перемены не что иное, как результаты «нового политического мышления». Экономика оставалась предоставленной самой себе. Начиналась масштабная растащиловка некогда могучей страны. О том, что на этом можно хорошо нагреть руки, одними из первых смекнули воры в законе.

Цирюль начал с того, что организовал преступную группу. По замыслу крестного отца, это должна была быть крутая банда рэкетиров, которая для достижения своих целей не остановится ни перед чем, в том числе ни перед убийством или похищением заложников. Местом базирования своей группировки Цирюль определил ближайшее Подмосковье, один из его северных регионов. В качестве главной штаб-квартиры выбрал зимний загородный дом, обнесенный крепким, глухим забором, стремясь не только отгородиться от посторонних глаз, но и обезопасить общак, держателем которого стал. Братва доверила ему эту почетную обязанность, за заслуги на зоне, после пышных похорон погибшего на воле соратника.

Таким образом Цирюль получил в свои руки фактически самую крупную в центральном регионе черную кассу, добытую преступными путями. Главное предназначение этих средств сводилось к тому, чтобы обеспечить поддержание «честных арестантов», их близких, а еще — на решение неотложных воровских проблем.

Но не только из-за общака Цирюль окружил дом забором-стеной, а себя — несколькими телохранителями, больше он заботился о собственной безопасности. И были тому причины.

В середине 80-х серьезный конфликт произошел у него с вором в законе Васей Очко, или Василием Петровым, патриархом отечественного уголовного мира. Когда Паша еще ходил пешком под стол, у Петрова было уже несколько ходок на зону. Говорят, начинал он еще в нэпманские разудалые времена.

Вася Очко стоял в одном ряду с такими уголовниками, как Вася Бриллиант, Вася Бузулуцкий. И вот на одной из сходок в 1987 году именно он бросил Цирюлю серьезнейшее обвинение в том, что тот допускает «нарушение понятий». В переводе с «фени» это значит, что неподобающе себя ведет, как-то: связался с коммерсантами и передал им часть общаковых денег для расширения дела, пайщиком которого являлся и он. По воровскому закону это считалось предательством, за это должны были спросить, как с «гада». Это значило, что Цирюлю следовало предложить револьвер с одним патроном в стволе — пусть исправляет свою ошибку самоубийством. Правда, подобное обвинение еще требовалось доказать. Но именно этого не произошло. Тут надо отдать должное Цирюлю, его умению — на сходке он сумел выкрутиться. Вася Очко со товарищи остались в меньшинстве.

— Я тебя все равно достану, — пообещал Очко.

— Смотри, дед, кабы я тебя раньше не достал, если будешь под ногами путаться, — не остался в долгу Цирюль.

На том и расстались. Но каждый понимал, что теперь они враги, такие, которых в этом мире разведет только смерть. Так и оказалось.

В 1994 году произошла их последняя встреча. Сочи. Бархатный сезон. В это время сюда, словно бабочки к свету, слетелась богема. Пощипать ее подтягивались следом и джентельмены удачи.

Цирюль со своими людьми гулял в ресторане. Вдруг в зале появился Вася Очко с двумя старыми ворами в законе. Они подошли к столику, чтобы, как полагается в таких случаях, поприветствовать коллег. Но Вася Очко публично напомнил транжирщику общаковых средств, что он гад и что братве все известно о том, сколько денег им промотано и присвоено. Предъявляемый счет шел уже на десятки тысяч баксов.

— Долги надо платить, — закончил Вася Очко.

Говорил он громко, на них стали обращать внимание. А Вася, довольный произведенным эффектом, удалился.

Состоявшийся на людях разговор Цирюль не мог оставить без последствий. На следующий день Вася Очко пропал. Но кто будет искать вора? Он многолик. Сегодня живет по одному паспорту, а завтра — по другому.

Лишь через неделю в органах внутренних дел появилась информация о том, что в окрестностях Сочи местным жителем был найден изуродованный, не подлежащий опознанию труп мужчины. Выехавшая оперативно-следственная группа обнаружила на теле неизвестного следы множественных ножевых и пулевых ранений. Личность убитого удалось установить только после идентификации отпечатков пальцев через Главный информационный центр МВД России. Неопознанный труп оказался останками воровского патриарха Васи Очко.