Чингиз Абдуллаев - После заката Страница 4

Мурад увидел подошедшего к нему Феликса.

– Хотите позвонить в Ереван? – поинтересовался он.

– Да, – кивнул тот. – А вы, наверное, в Баку?

– Хочу узнать, как себя чувствует мама, – пояснил Мурад. – В последнее время она часто болеет... – Он немного помолчал, словно размышляя, стоит ли ему добавить вторую фразу. – Она тяжело заболела после того, как в поезде Москва – Баку погибла ее племянница, дочь ее сестры. Поезд взорвали полгода назад.

Он не сказал, кто взорвал, но Феликс его понял. Он помрачнел и тяжело вздохнул.

– Вы думаете, нам нравится то, что происходит? Это средневековое варварство, когда люди убивают друг друга только из-за принадлежности к другой нации.

– Сейчас вы скажете, что не вы начали первыми, – вспомнил свои споры с Кариной Мурад. – И еще вспомните Сумгаит.

– Я могу вспомнить еще многое, – спокойно заметил Феликс, – но не стану этого делать. Нужно думать не о том, как нагнетать страсти, а наоборот, как примирить наши два народа.

– В сегодняшних условиях это почти невозможно, – сказал Мурад.

– И вы полагаете, что противостояние неизбежно? – нахмурился Феликс.

– Я полагаю, что мы обречены на сто лет одиночества, когда все будут воевать со всеми, – мрачно ответил Керимов. – И нет никакой надежды на лучший исход этого затянувшегося конфликта.

– Вам не говорили, что вы пессимист?

– Боюсь, что стал таковым в последние годы...

Он не успел договорить. Дверца кабины телефона-автомата открылась, и оттуда вышел пожилой мужчина лет шестидесяти. Пышные черные усы, крупные черты лица. На глазах у него были слезы. Он растерянно посмотрел на стоявших перед ним мужчин. Было понятно, что он их просто не видит. Грузин пытался что-то сказать, но не мог. Он только открывал рот, откуда вылетали непонятные звуки.

– Успокойтесь, – быстро сказал Феликс, – успокойтесь, дорогой. Идите сюда, здесь есть свободный стул.

Он бережно взял мужчину за руку, усаживая его на стул. Мурад бросился в буфет, принес бутылку газированной воды, открыл ее ударом ладони о край стола. Стаканов в буфете не осталось, и он протянул бутылку незнакомцу. Тот растерянно взял ее, но не стал пить. Посмотрел на нее, затем осторожно поставил на пол, спрятал лицо в ладони и заплакал. Громко заплакал. Это было так страшно, когда плачет пожилой, грузный мужчина шестидесяти лет...

Мурад и Феликс стояли, пораженные таким взрывом отчаяния и горя. Ни один из них не решался что-либо сказать. В таких случаях лучше молчать. Наконец мужчина опустил руки, увидел бутылку и, схватив ее, начал жадно пить. Вода стекала с усов на рубашку и пиджак, но он не обращал на это внимания. Выпив почти всю бутылку, он снова поставил ее на пол и поднял глаза. В них была такая мука, что Мурад даже вздрогнул. Было понятно, что у этого человека не просто горе. Оно было таким страшным, таким горьким, а боль была такой разрывающей, что он даже не мог говорить.

– Успокойтесь, – снова попросил Феликс, – вам нужно прийти в себя.

– Нет, – снова заплакал мужчина. На этот раз почти беззвучно. – Ничего не выйдет, – у него дрожал подбородок, – уже ничего не поможет... Мой сын... мой Гиви...

Он не договорил, отвернулся. Ему было стыдно своих слез. Стало понятно, что он только сейчас узнал о смерти своего сына.

– У него шок, – сказал Мурад, – нужно вызвать врача, чтобы сделал ему укол. Как можно быстрее. Я сейчас скажу, чтобы срочно вызвали «Скорую помощь». Только вы не оставляйте его одного.

Мурад бросился к дежурной, сидевшей в холле, и попытался объяснить ей ситуацию. Испуганная женщина, уже обратившая внимание на громко плачущего мужчину, согласилась вызвать врачей. Мурад вернулся к Феликсу. Грузин что-то бормотал, словно в бреду.

– Сейчас приедет «Скорая помощь», – сообщил Мурад. – Что он говорит?

– О своем погибшем сыне, – ответил Феликс.

Они еще пытались успокоить незнакомого грузина, когда приехала бригада «Скорой помощи». Несчастному сделали укол, на который он даже не среагировал. Врач подняла глаза на двоих мужчин, стоявших рядом с ним.

– Как его фамилия? – строго спросила она.

Они переглянулись.

– Не знаем, – ответил Феликс.

– Как это не знаете? – нахмурилась врач.

– Мы увидели, в каком он положении, и поэтому вызвали «Скорую помощь», – пояснил Мурад.

– Может, он вообще не наш гость, – встревожилась подошедшая дежурная.

– Это не имеет значения, – убежденно произнес Феликс, – вы же видели, в каком он состоянии.

– Как это не имеет? – удивилась дежурная. – Очень даже имеет. Может, это посторонний, зашедший позвонить к нам с улицы, а мы вызвали ему «Скорую помощь»... Я-то думала, что он живет в нашей гостинице.

Феликс не успел ничего ответить. Из кабины лифта вышло двое грузин. Они бросились к сидевшему другу и громко заговорили по-грузински.

– Вы живете в нашей гостинице? – строго поинтересовалась дежурная.

– Да, да, – закивал один из них, – не беспокойтесь. – Он наклонился к своему другу, начал быстро что-то говорить.

– У него погиб сын, – сообщил Феликс второму.

– Мы знаем, – кивнул тот, – мы целый день скрывали это от него. Но он позвонил в Тбилиси и все узнал. Какое горе для отца! Это был его единственный сын...

– Его убили в Тбилиси? – спросил Мурад.

– Да, – кивнул грузин, – у нас там идет война. Ты, наверное, сам знаешь.

– На чьей стороне воевал его сын? – почему-то уточнил Мурад.

– Какая разница? – с горечью спросил отвечавший. – Понимаешь, как мы теперь живем? Грузин убивает грузина. И нам одинаково больно, когда убивают и тех, и других... – Он еще добавил от себя несколько слов на родном языке; было понятно, что это слова проклятия.

Мурад взглянул на Феликса.

– А вы еще говорите, что я пессимист...

Ремарка

Первые дни нового года отмечены ожесточенными военными столкновениями между верной президенту Гамсахурдиа гвардией и вооруженной оппозицией. Все более активно заявляет о себе вооруженное формирование «Мхедриони» – организация, созданная два года назад как корпус спасателей и всегда занимающая резко негативное отношение к режиму нынешнего президента Грузии.

Сообщение ИТАР – ТАСС

Ремарка

Президент Звиад Гамсахурдиа покинул свой бункер и скрылся в неизвестном направлении. По поступающим из Грузии данным, за последние три дня в городе погибли более двадцати человек с обеих сторон. Оппозиция заявила, что не будет штурмовать бункер, чтобы избежать дальнейшего кровопролития, а президент Гамсахурдиа принял решение покинуть столицу, чтобы также избежать дальнейшего противостояния.

Сообщение Азеринформ

Ремарка

«Я продолжаю оставаться президентом своей страны, – заявил Звиад Гамсахурдиа. – И настоящая грузинская интеллигенция меня поддерживает. Против меня выступила только бывшая партийная, коммунистическая интеллигенция, которая ориентирована на Москву и за спиной которой всегда стояли интересы бывших коммунистических руководителей Грузии. Я не сомневаюсь, что за всеми событиями последних дней стоит лично бывший первый секретарь Компартии Грузии Эдуард Шеварднадзе».

Сообщение Постфактум

Ремарка

Исполняющий обязанности премьер-министра Грузии Тенгиз Сигуа не исключает возможность вхождения республики в Содружество Независимых Государств. По данным главы временного правительства Грузии, Звиад Гамсахурдиа готов был подписать договор и даже послать своих представителей в Алма-Ату и Минск, но этому всячески препятствовал президент России Борис Ельцин, мотивируя это тем, что в Грузии нарушаются права человека.

Сообщение РИА «Новости»

Ремарка

С начала года не стихают бои в Нагорном Карабахе. Обстреляно более четырехсот сел с обеих сторон. Погибло больше ста пятидесяти азербайджанцев и больше ста лиц армянской национальности. Разрушено и уничтожено свыше тысячи жилых домов и государственных объектов.

Сообщение Интерфакс

Ремарка

Министерство иностранных дел Российской Федерации официально пригласило государственные делегации Азербайджана и Армении прибыть в Москву для проведения переговоров по урегулированию вопросов, связанных с ситуацией в Нагорном Карабахе. Договоренность об этом была достигнута в ходе встречи глав государств-участников СНГ в Минске президентами Б. Ельциным, А. Муталибовым и Л. Тер-Петросяном.

Сообщение ИТАР – ТАСС

Михаил Горбачев. Послесловие

Он сидел в своем кабинете, в фонде своего имени, за пустым столом. Перед ним лежал чистый лист бумаги. Сейчас в просторном кабинете никого не было, и он слушал последние новости. Диктор рассказывал о наметившемся противостоянии между Верховным Советом и российским правительством. Особо обращалось внимание на критику действий гайдаровского правительства спикером парламента Хасбулатовым и вице-президентом Руцким.