Энн Грэнджер - Окликни мертвеца Страница 4

Видно, он проявил недоверие, поскольку миссис Флак ощетинилась и объявила, что «очень многие видели бедную девочку». Бедная девочка в пуританском платье — эхо бурной истории Тюдор-Лодж. Нынче в Бамфорде, насколько известно, пуритан маловато. Ничего удивительного, что призрак в отчаянии бродит вокруг.

Эндрю фыркнул, отвернулся, налил чаю, поставил чашку на поднос, добавил треугольный кусок фруктового торта, чувствуя себя школьником, залезшим в копилку, и приготовился пойти в гостиную.

Но тут кто-то стукнул в кухонную дверь.

Он удивленно поставил поднос. Что за чудеса? Может быть, стукнул не кто-то, а что-то — горсть листьев, подхваченных ветром. Уже поздно, визитов не ожидается, в любом случае люди идут к передней двери.

Стук повторился. За дверью кто-то есть. Возможно, у передней двери темно, и посетитель направился к черному ходу, видя свет на кухне.

Неприятно, что кто-то шатается в темноте по участку. Не забыть включить сигнализацию перед тем, как ложиться. Эндрю вернулся к окну, выглянул, не разглядел никого. Над садом нависла сероватая пелена, хотя, безусловно, еще не полностью стемнело. В конце концов, и для визита не поздно.

— Секундочку! — крикнул он и пошел открывать. В дверь дунул холодный ветер. Глаза не сразу привыкли к сумраку после электрического света. К нему шагнула сформировавшаяся в полусвете фигура — стройная, женская, пряди волос щупальцами извиваются на ветру.

Сначала суеверный ужас объял Эндрю парализующей хваткой, а потом он выдохнул:

— Какого черта тебе здесь надо?

В доме Алана был темно, когда Мередит к нему подъехала. Впрочем, ничего другого она и не ожидала. Открыв дверь своим ключом, она наступила на груду почты, подхватила кипу, прошла по узкому коридору на кухню. Включила свет на пороге и застонала.

На шкафчике у раковины лежит забытый подгоревший ломоть хлеба. В разнообразных кружках засохшая заварка — чай и кофе. Мусорное ведро переполнено. На столе среди крошек развернут последний номер «Гарден» — журнала Королевского общества садоводов.

— Не желаю, — громко объявила Мередит, свалив почту рядом с журналом, — заниматься чьим-либо домашним хозяйством.

Заниматься своим она тоже не любит. Но, выпив чашку чаю, придется долго ждать. Невозможно сказать, когда Алан вернется домой. Возможно, занят новым делом. Такое случается регулярно, и она всякий раз проклинает полицию.

Если честно сказать, ее собственная работало сих пор нередко заставляла менять планы. Мередит сняла с плеча сумку, повесила на спинку стула, включила электрический чайник и принялась наводить порядок.

Только закончила и принялась за чай, как услышала, что в замке повернулся ключ, по коридору протопали шаги. На кухню влетел Алан с непривычно растрепанными светлыми волосами и раскрасневшимся длинным узким лицом. Мередит подавила импульсивный смешок, ибо он умудряется сочетать в себе пылкость с застенчивостью на свой собственный уникальный лад. В ясных голубых глазах, как обычно, светится деликатная вопросительность, словно он ждет от других проявления такой же деликатности. Она с мысленной кривоватой усмешкой признала, что Алан никогда, даже в самых экстремальных ситуациях, не утрачивает своих естественных отличительных признаков. Сейчас смахивает на возбужденную афганскую борзую, поднявшую узкую морду, встряхивая блестящей шерстью, разворачиваясь на тонких лапах перед волнующим приключением.

— Отлично рассчитал время! — заметила Мередит, направляясь к нему, обнимая за шею.

Вид у него был довольный, однако слегка удивленный, потому что она к демонстрациям чувств по натуре не склонна.

— Извини… — пропыхтел Алан, поспешно целуя ее. — Изо всех сил старался освободиться пораньше. Но как только положил трубку после разговора с тобой, повалило одно за другим…

— Ничего страшного. — В ней заговорила совесть. — Все равно время краденое. Я должна была уехать только завтра в середине дня. Улизнула пораньше. Как прошла неделя?

— Скучно. А твои курсы?

Она призадумалась.

— Как обычно. Группа в целом хорошая, хотя большинство соблазнилось свободной неделей без особых обязанностей.

— Ну, и ты отдыхала бы.

Он шагнул к стойке с винами.

— Мне пришлось потрудиться, готовиться… — Глядя, как он выбирает вино, вопросительно предъявляет бутылку, Мередит не стала заканчивать фразу. В конце концов, кого это интересует? Она свое дело сделала. — Отлично. Это годится. — Она закинула руки за голову, потянулась, как кошка. — Уик-энд начинается! Во всяком случае, я спокойно доехала, без всяких задержек. Завтра было бы хуже в пятничном трафике. Почти все слушатели, что сегодня уехали, ссылались как раз на дорожные пробки.

— Вот что я тебе скажу, — начал Алан, вкручивая в пробку штопор. — Дай мне двадцать минут принять душ, переодеться, и мы с тобой отправимся в новый греческий ресторан. Очень хвалят.

— Звучит неплохо. Не спеши. Конец недели наш! Только ведь ты завтра работаешь?

Алан сморщился:

— Конечно. Смогу удрать к ланчу. Постараюсь. Придумаем что-то особенное, необычное. Вырвемся из рутины.

Мередит передернулась. Рутина — ужасное слово. Жизнь становится предсказуемой. Тридцать шесть лет ей удавалось успешно избегать бездны, и теперь перспектива упорядоченного существования без всяких сюрпризов неизменно вгоняет в дрожь. Это ощущение подкрепила и роль, игравшаяся в последние дни.

И она сказала, больше для собственного ободрения, чем ради информации:

— Я сегодня нарушила правило. Подсадила попутчика.

В Алане проснулся полицейский.

— Весьма опрометчиво, — сказал он, насупившись.

— Девушку.

— Насилие не мужская прерогатива. Девушки нынче становятся хуже парней, — мрачно уведомил Алан.

— Девушка привлекательная, с культурной речью… направлялась в Тюдор-Лодж.

Он насторожился, поставил откупоренную бутылку.

— И голосовала на дороге? Должно быть, студентка, подружка юного Люка.

— Я так и спросила, она опровергла. Удивила меня. Впрочем, может быть, соврала. — Мередит поразило это сорвавшееся с языка замечание, и она поспешила его оправдать: — Мне показалось, что она колеблется перед ответом. Вообще довольно странная, только выглядит потрясающе, с великолепными волосами. Весьма самоуверенная, даже чуточку высокомерная. — Она скорчила гримаску, извиняясь за старомодное слово, но иначе не скажешь. — Чересчур величественные манеры для молоденькой девочки, — объяснила она, рассеянно поправила короткие темные волосы и задумчиво добавила: — Должно быть, из грузовика вылезла.

— Из какого грузовика? — Алан вспомнил про вино и наполнил бокалы.

— Спасибо… Будь здоров! — Мередит взмахнула бокалом и пригубила. — Чудесно. Ну, от поворота отъезжал автопоезд, и я предположила — чистая дедукция, — что она на нем доехала. Потом шла по дороге с маленьким рюкзачком, даже не голосовала. Я подумала, уже темнеет, кругом ни души, решила разыграть добрую самаритянку. — Последовала пауза. — Вряд ли девушка раньше бывала в Тюдор-Лодж. Интересно, ждут ли ее? У меня сложилось впечатление, что не ждут. Не побоюсь признаться, вся эта история меня здорово обеспокоила.

Алан хмыкнул.

— Эндрю сейчас дома?

— По-моему, да. Я встретила Карлу на прошлой неделе. Она ждала его в тот день к вечеру. В половине случаев она не знает, когда он объявится. Его без дела не оставляют. Ее огорчает, что он в этом году так и не выбрался на матчи по регби с участием Люка. Сама пару раз ездила в Кембридж, но мальчик, по-моему, предпочел бы увидеть отца. Конечно, Эндрю тоже расстроен. Наверно, они успели привыкнуть к подобному положению дел. Он много лет работает в Брюсселе, в Страсбурге, повсюду, где Европейский союз раскидывает шатры. Семейная жизнь превращается в хаос.

— Я бы с удовольствием с ним поболтал, — задумчиво вымолвил Алан. — Бог знает, когда в последний раз разговаривал по-настоящему, целый год вообще не видел, а это позор при столь близком соседстве.

— Мы оба были приглашены на новогодний обед, — напомнила Мередит. — А тебе пришлось заниматься делом о подлоге и приносить глубокие извинения.

— Все поправим. Разузнай у Карлы, когда Эндрю в очередной раз вернется домой, и мы вместе куда-нибудь сходим, устроим пышный пир и предадимся воспоминаниям.

Мередит надула губы.

— Старые школьные узы? Вы вместе учились?

— Он был на год старше. В мои времена старшие с младшими не братались, поэтому мы не стали приятелями. Мне запомнился крепкий парнишка, постоянно уткнувшийся носом в книжку и преждевременно достигший среднего возраста. Знаешь, четырнадцать, а потом сразу сорок. Шел прямым курсом к университету, а школа потирала руки, предчувствуя победителя. Мог отбарабанить любую латынь без запинки, вот только спортсмен из него никакой. — Алан нахмурился. — Интересно, кто эта загадочная девушка… Ее должны были ждать.