Джон Гришем - Вердикт (= Сбежавшее жюри) Страница 4

- А как насчет присяжных? - спросил Д. Мартин Дженкл, самый нервный из компании. Он возглавлял "Ю. таб.", так прежде называлась фирма "Юнион табако", до того как ее переименовали в "Пинекс" в соответствии с рекомендацией маркетингового исследования. В нынешнем процессе "Вуд против "Пинекса" Дженкл был основной мишенью. Компания "Пинекс" являлась третьей по значимости из четырех компаний, объем ее продаж составлял два миллиарда в год. Она также была держательницей самых больших наличных резервов четверки. Сроки заседаний суда оставались неопределенными. При малейшем невезении присяжным могла вскоре открыться картина состояния финансов фирмы - аккуратненькие колонки цифр, подтверждающие излишек наличности в восемьсот миллионов долларов.

- Мы работаем над списком, - ответил Фитч. - Недостаточной остается информация о восьми кандидатах. Четверо из них могут оказаться умершими или уехавшими. Четверо остальных живехоньки, и в понедельник ожидается их прибытие в суд.

- Одного негодяя достаточно, чтобы все жюри оказалось испорченным, сказал Дженкл. До того как поступить в "Ю. таб.", он работал юрисконсультом в одной луисвилльской корпорации и всегда напоминал Фитчу, что разбирается в законах лучше трех остальных коллег.

- Мне это прекрасно известно, - огрызнулся Фитч.

- Нам нужно знать об этих людях все.

- Мы делаем все возможное. Что ж поделаешь, если здесь списки гораздо более устаревшие, чем в других штатах.

Дженкл сделал порядочный глоток и уставился на Фитча. В конце концов, Фитч лишь хорошо оплачиваемый головорез, его положение и близко нельзя сравнить с положением представителя совета директоров крупнейшей компании. Назови его как угодно - советником, агентом, подрядчиком, - суть не меняется, он работает на них. Да, сейчас он наделен некоторыми особыми полномочиями, это он нажимает на кнопки, потому-то и расхаживает с таким важным видом и постоянно гавкает, однако, черт побери, по сути дела, он всего-навсего пусть и незаурядный, но мошенник. Эти мысли Дженкл держал при себе.

- Вы доверяете этим адвокатам? - спросил он в который раз.

- Мы уже обсуждали это, - ответил Фитч.

- Если я сочту нужным, обсудим еще.

- Почему вы так волнуетесь насчет наших адвокатов? - спросил Фитч.

- Потому что... Ну, потому что они здешние.

- Понимаю. И вы полагаете, что было бы разумнее привезти сюда адвокатов из Нью-Йорка, чтобы они имели дело с местным жюри? Или, может быть, из Бостона?

- Нет, просто... Ну они же никогда не выступали по табачным делам.

- На побережье прежде не рассматривалось никаких табачных дел. Вы чем-то недовольны?

- Просто они меня беспокоят, вот и все.

- Мы наняли самых лучших из местных юристов, - сказал Фитч.

- А почему они согласились работать за такую ничтожную плату?

- Ничтожную? На прошлой неделе вас беспокоили большие расходы. Теперь - то, что наши адвокаты мало запросили. Вы уж решите как-нибудь, чего вы хотите.

- В прошлом году в Питсбурге мы платили адвокатам по четыреста баксов в час. Здесь ребята работают за двести. Меня это настораживает.

Фитч перевел взгляд на Лютера Вандемиера, представителя "Трелко", и спросил:

- Я, может быть, чего-то не понимаю? Он это серьезно? Речь идет о пяти миллионах, а он боится, что я прикарманиваю копейки. - Фитч махнул рукой в сторону Дженкла. Вандемиер улыбнулся и взял стакан.

- В Оклахоме вы потратили шесть миллионов, - сказал Дженкл.

- И мы выиграли дело. Не помню, чтобы после вынесения вердикта были какие-то жалобы.

- Я и сейчас не жалуюсь. Я просто высказываю сомнение.

- Великолепно! Я сейчас поеду в офис, соберу всех адвокатов и сообщу им, что мои клиенты недовольны счетами. Я им скажу: "Слушайте, ребята, я знаю, что вы на нас наживаетесь, но этого недостаточно. Мои клиенты желают, чтобы вы требовали больше. Давайте! Вы, парни, скромничаете". Как, по-вашему, хорошая идея?

- Успокойтесь, Мартин, - сказал Вандемиер. - Суд еще не начался. Уверен: прежде чем мы отсюда уедем, наши собственные адвокаты еще попьют нашей кровушки.

- Да, но это не такой процесс, как прежние. Мы все это знаем. - Дженкл запнулся, подняв ко рту стакан. У него были проблемы с выпивкой, из четверых - только у него. Полгода назад компания, избегая огласки, заставила его лечиться, но сейчас, накануне процесса, напряжение оказалось для него слишком сильным. Фитч, сам бывший алкоголик, понимал, что Дженкл на грани. А через несколько недель ему предстояло выступать в качестве свидетеля.

Как будто у него, Фитча, и без того мало забот - теперь вот еще обуза, не дать Д. Мартину Дженклу "развязать". Фитч ненавидел его за слабоволие.

- Полагаю, адвокаты истца хорошо подготовились, - заметил другой представитель совета директоров.

- Нетрудно догадаться. - Фитч пожал плечами. - И их немало.

По последним подсчетам, восемь. Восемь крупнейших фирм страны, занимающихся гражданскими правонарушениями, скинулись по миллиону, чтобы финансировать этот показательный процесс против табакопроизводителей. Они нашли истицу - вдову некоего Джекоба Л. Вуда и прекрасную арену для битвы побережье залива в штате Миссисипи, где действует миленький гражданский кодекс и где присяжные имеют обыкновение проявлять сострадание. Судью, правда, выбирали не адвокаты истицы, но и они сами вряд ли смогли бы найти лучшего - Его честь Фредерик Харкин до того, как инфаркт усадил его в судейское кресло, выступал адвокатом по судебным искам.

Нынешнее дело не было обычным делом против производителей табака, и все присутствовавшие отдавали себе в этом отчет.

- Сколько они потратили?

- У меня нет доступа к этой информации, - ответил Фитч. - По слухам, их казна может оказаться не столь богатой, как они пытаются это представить, вероятно, у них есть проблемы со сбором начальной суммы. Но они уже затратили миллионы. И существует около дюжины потребительских обществ, готовых ринуться в бой на их стороне.

Дженкл сгрыз свой лед, затем допил все до последней капли. Это был уже четвертый стакан. В комнате с минуту стояла тишина: Фитч ждал, стоя у камина, остальные разглядывали ковер.

- Как долго будет продолжаться процесс? - спросил наконец Дженкл.

- От четырех до шести недель. Отбор присяжных здесь проходит быстро. Вероятно, к среде жюри будет составлено.

- В Аллентауне суд шел три месяца, - напомнил Дженкл.

- Здесь не Канзас. Вы что, хотите, чтобы вся эта бодяга длилась три месяца?

- Нет, я просто... - печально начал Дженкл, но осекся.

- Сколько еще нам придется проторчать здесь? - спросил Вандемиер, инстинктивно взглянув на часы.

- Мне все равно. Можете уезжать хоть сейчас, а можете ждать, пока утвердят состав жюри. У вас у всех ведь есть эти огромные самолеты. Будет нужно - я найду вас.

Фитч поставил свой стакан с водой на каминную доску, обвел взглядом комнату и вдруг решил, что ему больше делать здесь нечего. - Что-нибудь еще?

Ни слова в ответ.

- Отлично.

Выходя из парадной двери, он сказал что-то Хосе и отбыл. Оставшиеся молча разглядывали шикарный ковер. Их тревожил понедельник. Их тревожило и многое другое.

Дженклу, у которого слегка дрожали руки, наконец удалось зажечь сигарету.

Уэндел Pop заложил основу своего состояния, выиграв процесс по делу о гибели двух рабочих при пожаре на буровой вышке компании "Шелл", расположенной здесь, в заливе. Его навар составил два миллиона, и он сразу возомнил себя адвокатом, с которым следует считаться. Удачно вложил деньги, взял еще несколько дел и к сорока годам имел боевую адвокатскую фирму и репутацию мастера судебных скандалов. Потом наркотики, развод и кое-какие неудачные инвестиции на время разрушили его благополучие. В пятьдесят он проверял права собственности и защищал магазинных воришек, как тысячи других адвокатов. Когда на побережье поднялась волна так называемых асбестовых дел, Уэндел вовремя оказался на месте. Тогда-то он снова сорвал банк и поклялся, что его-то уж никогда не потеряет. Он основал фирму, оборудовал ряд шикарных офисов и даже завел молодую жену. Завязав с выпивкой и таблетками, Pop направил свою незаурядную энергию на защиту граждан, пострадавших от американских корпораций. Второе восхождение в элиту судебной адвокатуры произошло даже быстрее первого. Он отрастил бороду, смазывал волосы бриллиантином, сделался радикалом и с огромным успехом читал лекции.

С Селестой Вуд, вдовой Джекоба Вуда, он познакомился через молодого адвоката, который готовил завещание для Джекоба, уже знавшего, что он умирает. Джекоб Вуд скончался в возрасте пятидесяти одного года после почти тридцати лет бешеного курения - он выкуривал по три пачки в день. К моменту кончины он работал инспектором по производству на кораблестроительном заводе и зарабатывал сорок тысяч в год.

Менее честолюбивый адвокат не увидел бы в этом случае ничего необычного - еще одна из бесчисленного множества жертв курения. Однако Pop втерся в круг людей, которые вынашивали план самого грандиозного из когда-либо имевших место судебных процессов. Все они были специалистами по делам об ответственности за качество продукции и в свое время сделали миллионы на жертвах неудачных имплантаций, защитных экранов и асбеста. Теперь они снова уже несколько раз встречались, чтобы обсудить возможности вернуться к разработке богатейшей жилы американского гражданского законодательства. Ни один легально произведенный товар в мире не убил столько людей, сколько убили их сигареты. А у производителей табачных изделий такие бездонные карманы, что деньги на дне их начинают плесневеть.