Оксана Обухова - Бешеное развлечение Страница 4

– О… моя пергидрольная подружка, – едва слышно и чуть насмешливо пробормотала Аллочка. Через мгновение, удивленно озираясь, добавила более громко: – А у нас здесь, оказывается, суаре…

Нинель терпеть не выносила, когда эта прилизанная тварь начинала бросаться иноземными словами! Ведь знала, что Нинель не питерскую гимназию окончила, а школу-интернат в посёлке за сорок километров от дома! Но – козыряла, стерва. Глаза колола, намекая на необразованность.

Аллочка медленно прошла по комнате, подойдя к высокому, от потолка до пола, окну, оглянулась на раскрасневшуюся бывшую подружку. «Ничто не изменилось, – разглядывая располневшую Нинку Ивашову, подумала Дубова. – Шелка, нейлон, хорошо хоть кофту с люрексом не нацепила».

Почти два десятилетия назад Аллочка пыталась втолковать подруге, что кофты с люрексом и синтетические яркие лосины (под юбкой!) это – моветон. Что густо пудриться, румяниться – не стоит. А тушь не должна лежать комками на ресницах.

«Кое-что в мозгах застряло, но толку всё же мало, – подумала, разглядывая аляповатый «халатик», натянутый поверх – колготок! – или всё-таки чулок… – Да какая разница! Летом. В деревне. Чулки и каблуки! БРЕД…»

Но что поделаешь. Нинель всегда испытывала слабость к скользкой синтетике.

Храня невозмутимое лицо, Дубова спросила:

– А где Константин Павлович?

Ивашова что-то пробурчала. Алле показалось – выругалась.

За это стоит наказать, решила дорогая куртизанка.

– А ты что здесь делаешь, Нина?.. Сегодня маму замещаешь?

В интернате, где училась Нинка Ивашова, за слова наказывали тумаками. Указание на то, что Нинель здесь может оказаться только в качестве прислуги, взорвал темпераментную путану, как граната, изнутри!!

Растопырив когтистые пальцы, Нинель ринулась на подколодную!

Непонятно, чего ожидала томная содержанка, разбрасываясь подковырками, но того, что её сразу начнут бить, Дубова не предполагала совершенно точно. Вероятно, понадеялась, что где-то поблизости всё-таки находится воспитанный мужчина, который как хозяин не позволит пергидрольной дуре руки распускать! А дура таки ум и выдержку проявит.

Ошиблась Алла не по-детски. За что и нарвалась вполне по-взрослому. Поскольку Нинка моментально налетела разъярённой фурией. Мгновенно намотала на правый кулак лощёную «чёрную змею» (так никого и не укусившую) и совершила несколько попыток достать левым кулаком до лица противницы.

А молотила Нинка с наслаждением, коего не испытывала уже давно. Драться ей, конечно, приходилось, и не раз. И битвы те бывали всякими: правыми и неправыми, за жизнь, за кошелёк, за территорию, за сутенёра. Но чтоб с таким желанием и страстью?.. Пожалуй, ещё не было. Впервые в жизни страшилка «я тебе, сука, счас глаза выцарапаю!» выступала вовсе не фигурой речи, а истинным намерением.

Визжа, словно придавленная кошка, Алла согнулась, пытаясь увернуться от поршня-кулака, норовящего попасть ей в глаз, и в визге чётко прорывалось слово «ПОМОГИТЕ!!!».

Не получив подмоги, Дубова припомнила поговорку «Спасение утопающих дело рук самих утопающих» и применила её на практике. Оставаясь в согнутом положении, изобразила из себя таран. Ударила в живот Нинель макушкой!

Спаянные канатно прочными прядями смоляных волос куртизанки пролетели через комнату визжащим клубком из мартовских кошек! Немного побившись о дверные косяки, ввалились в спальню и рухнули на скомканную постель! Нинель спиной, подружка подколодная поверх упала…

И сразу же почувствовала, как на её волосах в районе темени разжимаются крепкие пальцы Нинель. Ослабевает хватка. И раздаётся тихий выдох:

– Оооох… Тут – что?!.. Тут – КТО?!

Валик из скомканного одеяла, прикрытого толстенным двусторонним покрывалом, оказался неожиданно жёстким. Нинель спиной почувствовала, что под ней лежит не одеяло. ЧЕЛОВЕК.

Дико взвизгнув, Ивашова коленками сбросила с себя подколодную, юрко скатилась с кровати!.. Уже сидя на полу, очумело выпучилась на чёткий абрис человеческого тела, что очертило придавленное женщинами покрывало.

Аллочка сползала на пол медленно. Её рука тоже угодила на предположительно бедро того, кто прятался под покрывалом. Угадывался силуэт мужчины среднего роста, лежащего диагонально на кровати, раскинув руки…

Мужчина совершенно не пошевелился, когда на него упали две дерущиеся тётки.

Кошмар. Жуткая догадка нагоняла бледность на женские лица. Нинель почти позеленела, у Аллы моментально обозначились круги возле глаз и запали губы…

Бывшие товарки переглянулись. Нинель несмело взялась за край покрывала, немного потянула на себя…

Но Алла её опередила. Не позволяя стащить покрывало с человека, она просто откинула его в сторону!

Кошмар воплотился в зрелище. Две худшие подружки заторможенно встали. Распрямились. И некоторое время молча, тяжело дыша, смотрели на тело Константина Павловича, одетого по-уличному: носки, рубашка, брюки. С пробитым виском и распахнутыми в последнем удивлении мелковатыми серыми глазами.

– Закрой его, – попросила Нина.

– Угу, – кивнула подколодная и набросила на мертвеца покрывало.

– А может быть, он жив?! – опомнилась Нинель.

Покрывало вновь откинули, Алла схватила с прикроватной тумбы телефон покойника и, стараясь не дотрагиваться до мертвеца, поднесла к его губам полированную панель айфона…

Туманного пятнышка на гладком пластике не появилось. Константин Павлович Субботин, богатей и меценат, был беспробудно – МЁРТВ.

Опомнившаяся Нинель наклонилась над покойником, немного содрогаясь, просунула руку между носком и брючиной, добралась до кожи на волосатой лодыжке… И тут же выдернула пальцы наружу!

– Тёплый ещё, – пробормотала Алле.

– Ещё бы нет, – согласилась подколодная. – Он мне полчаса назад эсэмэску скинул. В гости пригласил.

– И тебя тоже? – почти не удивляясь, всё так же глядя на покойника, проговорила Нина.

– Что значит «и тебя тоже»? – Алла первой перестала таращиться на мёртвого. Упёрлась ледяными зелёными глазищами в голубые радужки Нинель.

Нина взглядом ответила больше, чем словами:

– Что слышала! Не повторяю!

– Ах, значит, вот так?.. – пробормотала брюнетка. И снова отвернулась от почти землячки. – Обеих, значит, на свидание пригласил… – И резко отодвинулась от бывшей товарки. – Но ты была тут первой, Нинка! Я вошла – ты из спальни выходила!

– И чо?! – аж задохнулась от возмущения Нинель. – Ты чо, дурища?! Очумела?!!

– А вот не «чо»! – отпрыгнула от Ивашовой коллега по постельному промыслу. – Ты из спальни выходила! Я сама видела!

Нинка разъярённо подалась всем корпусом вперёд.

– Да что ты видела?! – забрызгала слюной. – Чего ты видела?! Я в эту спальню, – указала на кровать и тело пальцем, – даже не входила!! Хотела войти и постель поправить, да не успела! Ты пришла!

– Ой-ей-ей, – ернически покачала всклокоченной головой товарка. – Какие мы все здесь невинные…

– Какие есть! – созналась Ивашова. – Но чужого вешать на себя не будем!

– Не, не, подруга… – пятясь из комнаты, покачивая головой и выставляя вперёд растопыренные пальцы, забормотала Алла. – Я умываю руки, меня здесь не было.

Перешагнуть порог спиной назад содержанка не успела. У боевой и опытной коллеги реакция лучше оказалась. Нинель выбросила пятерню вперёд, схватила Аллу за растрёпанные волосы и резко дёрнула к себе! Почти воткнула лицо в лицо и, ёрзая глазами по бледной физиономии подруги подколодной, зашипела:

– Слушай сюда, шкура. Я сейчас вызываю ментов, ты подтверждаешь, что зашла сюда сразу же после меня. Поняла?!! Я спрашиваю – ПОНЯЛА?!

– А откуда мне знать, что я зашла сразу после тебя? – проскулила Алла. – Отпусти! Мне больно…

– А будет ещё больнее, – не отпуская волосы брюнетки, пообещала распаленная блондинка. – Я тебя сейчас космами к батарее привяжу и сидеть заставлю!

Содержанка застонала:

– Господи… какая была, такая и осталась – деревенщина!

За «деревенщину» Дубовой маленько прилетело. Не по лицу, всего-то лишь поддых и с левой. Но больше подколодная не обзывалась.

– Хорошо, хорошо! Нина, отпусти! Пожалуйста!

– Вот то-то же, – хрипло произнесла Нинель. Разжала пальцы. – Садись в зале и жди, пока тебя не спросят.

– О, Боже… Какая дичь, какая глупость… – массируя кожу под волосами, поморщилась Алла. – Тебя ж посадят, Нинка…

– С чего это вдруг? – прищурилась товарка, вздымая натруженным дыханием арбузные груди под расхристанным платьем. – Я была здесь три минуты… может быть, четыре до того, как ты заявилась. Грохнуть Палыча, перетащить его на постель, прикрыть и ещё…

– Дура! – перебила содержанка. – У тебя сколько приводов было, Нинель?!

– Нууу… – путана всерьёз задумалась, – кажется, четыре или…