Илья Деревянко - Полнолуние Страница 4

– Перестань канючить, – беззлобно оборвал его Авдотьев. – Сперва обустроимся, а там поглядим. Может, удастся подыскать для тебя сговорчивую потаскушку…

Ночью поднялся сильный ветер, сыгравший злую шутку со всеми нашими героями. Он яростно завывал, метался по окрестностям пансионата, мечтая что-нибудь разрушить до основания или на худой конец просто сломать. Сперва ветер с ненавистью набросился на дом, но вскоре убедился в бесплодности своих попыток. Добротно выстроенное здание решительно отвергло его поползновение. Тогда он принялся подыскивать другие цели. Наконец ветру повезло. Старое трухлявое дерево на берегу реки не выдержало мощного напора, затрещало и обрушилось прямо на хилый мостик, соединявший пансионат «Лесной» с остальным цивилизованным миром. Жалобно хрустнув, мостик сломался. Удовлетворенный ветер еще немного побесновался для приличия и затих…

– Слышь, Зина, как ветер разошелся? – толкнул в бок господин Зубов свою жену.

– Не мешай спать! – проворчала женщина, отворачиваясь к стене.

Глава 3

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 8 ОКТЯБРЯ 1995 Г.

ПАНСИОНАТ «ЛЕСНОЙ».

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПОЛНОЛУНИЯ. 3 ЧАСА УТРА

– Здорово, дружок! – сказал кривобокий горбатый карлик, протягивая Черкасову когтистую лапу. – Я давно ждал этого момента.

Алексей Романович испуганно попятился. Они находились в просторной полутемной комнате без окон и без дверей. Из развешанных по стенам светильников струился голубоватый свет. Пол под ногами был вязким, как липучка, и невыразимо холодным. Смертный холод, просачиваясь через подошвы ботинок, проникал в тело Черкасова и медленно, но верно подбирался к сердцу. Алексея Романовича колотил озноб, руки дрожали. Он хотел заорать во весь голос, но крик застрял в горле.

– Ты, гляжу, мне не рад? – нахмурился карлик. – А напрасно! Начинается полнолуние, да не простое, а особое. Такое бывает раз в девятнадцать лет! Самое подходящее для нас время, а ты теперь наш человек!

– Не-е-ет! – внезапно обретя дар речи, завопил Алексей Романович. – Не хочу!

Карлик не на шутку рассердился. Изо рта показались кривые желтые клыки. Глаза загорелись рубиновым огнем. С кончиков пальцев закапала зеленая слизь.

– Не пытайся сопротивляться! – прорычал уродец. – Все равно никуда не денешься!

– Кто вы такие? – простонал Черкасов.

– Сам знаешь! – ухмыльнулся карлик и исчез.

На месте, где он стоял, появился, оплывая кровью, расчлененный человеческий труп.

Захлебываясь рыданиями, Алексей Романович бросился бежать, не разбирая дороги, с размаху врезался в стену и… проснулся. Он действительно стоял возле стены, но не в таинственной комнате, а у себя в номере, в пансионате «Лесной». Из разбитого носа сочилась кровь. Ушибленная голова гудела. За окном висела непроглядная тьма.

– Какого черта? – пробормотал Черкасов, усаживаясь на кровать, зажигая торшер и шаря рукой по журнальному столику в поисках сигарет. Внезапно он заметил, что полностью одет.

– Мама моя, – всхлипнул коммерсант. – Неужели я стал лунатиком?!

Он с трудом поднялся на ватные ноги, побродил взад-вперед по комнате, подошел к зеркалу проверить, нет ли шишки на лбу, и ужаснулся. Оттуда на него смотрело совершенно чужое лицо. Нет! Даже не лицо, а рожа! Кривая, дегенеративная, страшная.

– Приветик! – хихикнула рожа. – Хочешь, поцелую? – Из зеркала вылезли длинные слюнявые губы и потянулись к Черкасову.

Тот отпрянул, поскользнулся, ударился затылком об угол шкафа и потерял сознание…

ТОТ ЖЕ ДЕНЬ. ПАНСИОНАТ «ЛЕСНОЙ».

5 ЧАСОВ УТРА

– Чего не спишь? – вяло спросил Осипов Леонтьева.

Степану приспичило в туалет по-маленькому. Он кое-как поднялся, побрел к туалету и неожиданно наткнулся на Глеба, сидевшего на стуле возле окна. Судя по доверху заполненной окурками пепельнице, Леонтьев бодрствовал давно. Сквозь приоткрытую форточку в прокуренную комнату вливалась струя прохладного воздуха. Глеб не ответил, и Степан протопал куда собирался. Сделав свои дела, он вернулся обратно и присел рядом с товарищем. Спать почему-то расхотелось.

– Так почему не спишь? – повторил Осипов прежний вопрос.

– Полнолуние начинается, – неохотно объяснил Леонтьев, – мерзкое время. Я всегда в полнолуние бессонницей страдаю. А это особенное!

– С какой стати? – удивился Степан.

– Видишь ли, полнолуние испокон веков считается периодом разгула нечистой силы. Черти веселятся, ведьмы устраивают шабаши… Но такое, как теперь, бывает один раз в девятнадцать лет. Тогда нечисть особенно активизируется…

– Чушь собачья, – убежденно отрезал Осипов, – начитался всякой белиберды!

– Да-а? – скептически прищурился Глеб. – Ладно, Фома неверующий! Поговорим по-другому. Статистика (ей ты, надеюсь, доверяешь?!) неопровержимо свидетельствует: именно на полнолуния приходится наибольшее количество убийств, автомобильных катастроф со смертельным исходом. Сумасшедшие в дурдомах начинают бесноваться, и так далее, и тому подобное…

Осипов потер в раздумье лоб. Действительно, он читал нечто подобное.

– Ну и?… – неуверенно промямлил Степан.

– Ну и ничего хорошего, кстати, пару часов назад я слышал, как кто-то истошно вопил неподалеку от нашего номера. Есть люди, на которых полнолуния оказывают наиболее сильное воздействие. Они становятся крайне опасны…

– Сумасшедшие?

– Не только! Но поскольку ты у нас атеист, я не буду попусту молоть языком…

Леонтьев замолчал и прикурил очередную сигарету. Во дворе проснувшийся Мамай звонко гавкал, проявляя служебное рвение. Вскоре должен был появиться благодетель-повар. Поэтому пес старался изо всех сил, доказывая, что недаром получает свой харч.

– Заткнись, сволочь! – рявкнул сиплый голос из окна второго этажа. – Развели, понимаете ли, безобразие! Поспать спокойно не дают!

Сообразительный Мамай послушно замолчал и принялся ожесточенно выкусывать из шерсти блох.

ТОТ ЖЕ ДЕНЬ. 10 ЧАСОВ УТРА

– Ох, не могу! Помираю! Сейчас сдохну прямо здесь! – болезненно стонал Геннадий Викторович Ивлев, держась обеими руками за чугунную, трещавшую по швам голову. Президент АО «Тюльпан» сидел в одних трусах на кровати, раскачиваясь из стороны в сторону. Лицо коммерсанта распухло, глаза заплыли, из груди вместо дыхания вырывался надрывный хрип. В баню он вчера сходил, но до парилки не добрался, застряв в предбаннике, где его дожидался стол, обильно накрытый все тем же заботливым Николаем Петровичем. Дорвавшись до бутылки, господин Ивлев забыл обо всем на свете, даже о девочках, чему, кстати сказать, те были чрезвычайно рады. Впрочем, им в любом случае ничто не грозило. Господин Ивлев в течение последних трех дней наклюкивался до такой степени, что даже стоять не мог без посторонней помощи.

Какие уж тут женщины!

В настоящий момент одна из них, а именно Света, лежала рядом, брезгливо поглядывая на всклокоченного шефа.

– Умираю! Помогите! – продолжал слезливо причитать бизнесмен. – Светочка, лапочка, принеси из ресторана пивка!

Слово «лапочка» звучало настолько необычно в устах обычно надменного и спесивого бизнесмена, что девушка невольно вздрогнула. Поспешно одевшись, она вышла в коридор и двинулась по направлению к ресторану.

Неожиданно дорогу ей загородил тощий прыщавый тип с блудливыми глазами…

– Какая красивая женщина, – загундосил он. – Пойдемте к нам в номер, выпьем шампанского…

Дима Разумовский, а это, как вы уже, наверное, догадались, был именно он, всю ночь страдал бессонницей. Диму терзала неутоленная похоть. Перед глазами неотступно стояли видения обнаженных женщин. Красотки кокетливо жмурились, виляли задами и принимали столь соблазнительные позы, что Разумовский подвывал от вожделения. Он беспрестанно ворочался с боку на бок, мычал и сучил ногами. Намокшая от пота подушка липла к щеке. Окончательно измучившись, Дима встал, открыл чемодан и достал одну из припасенных в дорогу бутылок. Однако спиртное не успокоило, а еще больше распалило Разумовского. Трусоватый по натуре, он внезапно ощутил себя крутым, могучим супермужчиной. «Дождусь утра и подцеплю любую, первую попавшуюся! Никуда она не денется! Бабы любят силу! С ними нечего церемониться! Брать за шкирку да тащить в постель! Чем я хуже других?» – размышлял студент, периодически подкрепляясь солидными, по его меркам, дозами вина.

С этим твердым намерением Дима и пристал к Свете.

– Иди! Не ломайся! – грозно насупив брови и дыша перегаром, продолжал он. – Не буди во мне зверя!

Девушка не на шутку перепугалась. Она была от рождения робкой, пугливой. Как известно, у страха глаза велики, поэтому в настоящий момент прыщавый недоносок представлялся Свете опасным бандитом, с которым лучше не ссориться. Вместе с тем мысль о том, что придется лечь в постель с подобным типом, приводила в содрогание.