Ирина Комарова - Дивная золотистая улика Страница 4

– А пусть не выгоняет, – хихикнула Нина. – Пусть главбух ущерб отрабатывает.

– Хорошая мысль! Только его на цепь нужно посадить.

– Чтобы не сбежал?

– Ага. И в воспитательных целях тоже.

Они еще немного позубоскалили, рассуждая, как Воронцову лучше всего поступить с Павлом Петровичем, а мы с Сан Сергеичем слушали и получали удовольствие. Приятно немного расслабиться после качественно выполненной работы.

Зазвонил телефон, и Нина взяла трубку.

– Добрый день. Детективное агентство «Шиповник», чем мы можем… ах, да, конечно, Иван Владимирович! – она переключила телефон на громкую связь, и обиженный голос Воронцова загремел в кабинете.

– Представляете, сбежал! Я хотел вышвырнуть его, вызвал, а его уже нет! Оказывается, пока я у вас был, Пал Петрович вернулся, собрал все свои вещи в кабинете, документы, оставил заявление об увольнении и ушел! Его никто даже не попытался остановить!

– Так никто же и не знал, – пробормотал шеф.

– Что вы говорите? Я не слышу!

– Нет, ничего. Говорю, все естественно. Ваш главный бухгалтер поступил самым разумным образом. Он прекрасно понимает, что в вашей фирме ему больше не работать.

– Но я хотел сам его уволить! Я хотел в глаза ему посмотреть, высказать… я хотел, чтобы он объяснил! Ведь должна же быть причина?

– Если желаете, мы можем провести расследование, – любезно предложил шеф. – Сумму, в которую это обойдется, вы себе примерно представляете.

У Воронцова вырвался короткий нервный смешок:

– Нет, спасибо. Лучше я к нему вечером домой заеду. Поговорю.

– Воля ваша.

Они вежливо распрощались, и Нина повесила трубку.

– Лучше бы он вечером на работе задержался, – укоризненно заметил Гошка. – Ему заявку на конкурс надо составлять, а не сказки на ночь слушать.

– А мне тоже интересно, как Павел Петрович объяснит, зачем он это делал, – призналась я.

– Риточка, сердце мое, неужели и так непонятно? – всплеснул руками Гоша. – Ради денег, конечно. Деньги человеку понадобились.

– Зачем?

– Ой, а вот тут мильен сто тысяч версий. Тебе какая больше нравится: мелодраматическая, романтическая, трагическая? Операция больному ребенку, выкуп молодой жены, похищенной бандитами, все имущество сгорело на пожаре, на бутылку водки не хватает! Одним словом, – он состроил придурковато-скорбную физиономию, вытянул вперед правую руку, сложив ладонь ковшиком и заголосил: – Сами мы не местные, погорельцы-инвалиды, поможи-и-ите, люди добри-и-ие!

– А может, действительно, стоит поинтересоваться? – негромко, словно советуясь, сам с собой, заговорил шеф. – Не тем, разумеется, зачем Панкратову деньги были нужны – деньги всем нужны и желательно побольше. А вот как они с Углянцевым нашли друг друга? Бухгалтер что, он теперь отработанный материал, а с Углянцевым мы, судя по его методам работы, вполне можем еще не раз встретиться. Так почему бы не выяснить заранее его возможности? Гоша, ты ведь свободен сейчас? Займись этим делом.

– А мне? – встрепенулась я. – Мне тоже заняться делом?

– Разве ты по Воронцову отчет сдала? – простодушно удивился «наше все». – Нина мне не докладывала.

Правильно, не докладывала. Потому что я не только никакого отчета не сдавала, но еще и не начинала писать. Даже план в голове не прикинула. А когда, спрашивается? Трех часов не прошло, как мы вернулись с фотографиями. И кому он нужен, тот отчет? Воронцов о нем, по крайней мере, не заикнулся. Нет, мне совсем не хотелось писаниной заниматься – бумажной работы я еще в школе наелась.

Я попыталась предложить другой вариант:

– Пусть Гоша отчет напишет, а я делом займусь.

Шеф неодобрительно покачал головой, а Гоша заржал:

– Нет уж, младшенькая, такая рокировочка у тебя не получится. Пряников ты пока не заслужила.

Жизнерадостный человек мой напарник. Вот только его смех меня в последнее время раздражать стал. И почему, интересно?

На следующий день растерянный Воронцов явился в офис к началу рабочего дня.

– Павел Петрович погиб, – огорошил он нас с порога.

– Присядьте, – шеф тоже не стал тратить время на формальную вежливость. – Присядьте и рассказывайте.

Воронцов не столько сел, сколько упал в массивное «клиентское» кресло и заговорил странными, вовсе ему не свойственными, рублеными фразами.

– Я поехал вчера к нему. Все-таки поехал. А его нет, дома только жена. А я не помню, как ее зовут. Она одна, переживает. Ждет с работы, – Воронцов судорожно вздохнул и пояснил: – Она ничего не знала. Я хотел уйти. Потом остался. А потом… я не знаю, как это правильно называется: участковый, постовой? Милиционер. У Павла Петровича паспорт в кармане пиджака был. Во внутреннем. А в паспорте прописка. Милиционер и пришел. Спрашивает: «Проживает здесь такой?» Несчастный случай. Надо ехать в морг, опознать. Мы поехали вместе. Жена всю дорогу плакала. А меня укачало. С детства не укачивало, а тут укачало. Это был он, Павел Петрович. Лежал там… Жена в обморок упала, а у них, в морге, нашатырь, бутылка такая большая. Наверное, многие в обморок падают.

Воронцов замолчал, взял со стола Баринова конверт и машинально начал его теребить. Шеф подождал немного, потом деликатно кашлянул:

– Простите, а что случилось с Павлом Петровичем?

– Несчастный случай, – деревянным голосом повторил Иван Владимирович. – Он шел домой, а там стройка. Рядом. Он упал в яму. Зачем он пошел через стройку? Судмедэксперт сказал, что Павел Петрович пьян был, сильно. Практически невменяемый. А в яме металлолом свален. Арматура всякая, рельсы. И он головой на это железо. Голова разбита… совсем.

– Разве Павел Петрович пил? – напрягся Гоша.

Я тоже встрепенулась. В день нашего знакомства Воронцов, давая краткие характеристики персоналу, назвал своего главбуха трезвенником. Или я что-то не так поняла?

– Нет, он не пьет, – Иван Владимирович уставился на свои пальцы, нервно терзающие конверт, и поправил себя: – Не пил. Печень. Он боялся. Очевидно, стресс. Вот и развязал. – Воронцов смял конверт и бросил его в мусорную корзину. Потом уставился на Баринова и неожиданно спросил: – Я вот все думаю, может это она и есть – Божья кара? Наказание?

Я вытаращила глаза, Гоша поперхнулся, а «наше все» растерянно развел руками:

– Откуда же мне знать? Неисповедимы пути…

– Я понимаю, – Воронцов часто и мелко закивал, – сам не очень в этом разбираюсь. Библию в жизни в руках не держал. А вот сегодня ночью пришло в голову…

Когда Воронцов ушел, Баринов сердито повторил:

– Божья кара! Надо же! Когда мозгов не хватает, чтобы с подонками не связываться, – это и есть Божья кара! Гоша, разберись, пожалуйста, что там с Панкратовым произошло.

– Вообще-то, стресс действительно имел место, – рассудительно заметил напарник. – Печень печенью, а мог и выпить, чтобы снять напряжение. С отвычки подействовало сильнее, чем рассчитывал, вместо обычной дороги ломанулся домой через стройку. А далее – по тексту: яма, металлолом, разбитая голова, морг. Могло быть и так.

– Могло, – сердито посмотрел на него шеф. – А могло и по-другому! Когда несчастный случай происходит так… не вовремя, я имею право усомниться в его случайности.

– Мне подключиться? – сдержанно напомнила я о себе. Как выяснилось, зря напомнила. Взгляд, которым наградил меня начальник, был не ласковее того, что достался Гошке.

– Тебе что, заняться нечем? Ты папку у себя на столе видела? Ты в нее хоть одним глазком заглянула? Или не успела?

– Конечно, заглянула! И не одним глазком, а очень даже внимательно посмотрела. Но там же все очевидно. Я с этим пустяком за один день управлюсь!

– Вот и управляйся! Или думаешь, Гошка без тебя пропадет? Сомневаешься в его профессионализме?

Баринов не хотел никого обидеть, ни меня, ни Гошку. И шутить он тоже не собирался. Просто задал вопрос. Я не стала отвечать, только плечами пожала.

Вот прямо сейчас наберусь наглости и начну сомневаться в профессионализме напарника! Я же младшенькая! Гошка до сих пор, когда меня одну куда-то отправляет, по часу лекции читает – как себя вести, да что делать, да на что особое внимание обратить. Хотя нет, вру! Не по часу, а всего минут по сорок. Хорошая новость – значит, мой профессионализм тоже растет!

Полторы недели прошли во вполне обыденной суете. Гошка занимался делом «Углянцев – главбух Панкратов». В офисе он появлялся только для того, чтобы обсудить собранную информацию и устроить мне короткую, но эффективную внеплановую (плановые я должна ежедневно проводить сама) тренировку. Я закрыла несколько мелких, «копеечных», дел, которые отчего-то густо повалили к нам именно сейчас, написала по ним отчеты и сдала Нине. Кроме того, теоретические занятия, строительство нашего нового офиса… Какое строительство? А вы разве не знаете? Сейчас «Шиповник» снимает небольшое помещение в одном из не переживших прихода капитализма научно-исследовательских институтов. Но Баринов амбициозен, и скромная роль арендатора в рассыпающемся без дельного хозяина здании его не устраивает. Когда в нашей губернии появилась возможность получить землю в частную собственность, шеф удачно подсуетился, и теперь за агентством числится небольшой участок. Там и ведется строительство здания для нового офиса.