Филлис Уитни - Перо на Луне Страница 4

Вероятно, Кирку многое известно о доме, куда я направлялась. Я попыталась расспросить его.

— Я в Виктории впервые и ничего не знаю о Радбурн-Хаусе. Кто такой мистер Диллоу?

Шофер с готовностью ответил.

— Он заправляет всем в доме и, думаю, служит семье уже много лет. Он — больше чем дворецкий. Он — секретарь, эконом и иногда даже за врача — вот кто такой Элберт Диллоу. С тех пор, как у миссис Ариес был удар, он занимается абсолютно всем.

Я не знала, что она перенесла инсульт. По телефону Коринтея Ариес казалась очень энергичной и деятельной.

— Но она ведь оправилась?

— В каком-то смысле, да, я думаю. Я не часто вижу ее, только если надо ее куда-то отвезти. Кажется, она очень сильная женщина, несмотря на инвалидное кресло.

— А кто еще есть в семье? — поинтересовалась я.

Он явно не возражал против моих вопросов, поскольку ответил, не отрывая глаз от дороги.

— Кажется, остался только один родственник. Он младший брат миссис Ариес и, соответственно, молодостью отличаться не может. Мистер Диллоу считает его слегка помешанным. Они прячут его от посторонних глаз на третьем этаже.

— И больше в доме никто не живет?

— Вы спросили про семью. — Его тон изменился, и я поняла, что он заколебался. — В данный момент в доме еще живет гастролирующий фокусник с женой и ребенком.

— Гастролирующий фокусник?

Кирк, чью фамилию мне еще предстояло узнать, внезапно вспомнил о приличиях.

— Мистер Диллоу и миссис Ариес лучше меня ответят на ваши вопросы. Я слишком недавно работаю на них, мэм.

Несколько пристыженная, я какое-то время молчала, хотя соблюдение приличий никогда не было моим достоинством. Мне не было необходимости спрашивать, мальчик или девочка этот ребенок, и сколько ей лет. Я и так знала. Но сообщение, что ее "отец" является фокусником, звучало одновременно зловеще и многообещающе. Гастролирующий цирк означал людей, которые с легкостью могут украсть ребенка и исчезнуть.

Через некоторое время Кирк снова заговорил.

— Мы въезжаем в Викторию, миссис Торн. Солнце уже садится, так что иллюминация будет включена. Мы поедем по Главной улице, и вы увидите ночной город. Смотрите вперед, вы увидите там здание Парламента.

Зрелище было впечатляюще-драматичным. Раскинувшиеся здания заливал свет, контрастом с темнеющим небом. Высокий центральный купол, маленькие купола, колонны, окна — все сияло и переливалось золотым светом, как на сцене театра.

Кирк взял на себя роль гида.

— Архитектор зданий — уроженец этих мест Фрэнсис Раттенбери — был замешан в сексуальном скандале и сбежал в Англию, где его потом убил любовник жены. Колоритная была история! Посмотрите вон на тот дом, на углу Иннер-харбор — это тоже грандиозное творение Раттенбери. Отель "Императрица".

Все пикантные подробности в его изложении звучали насмешливо-уважительно. Кирк, казалось, знал, что ведет себя нестандартно, и с удовольствием переступал черту.

Отель был расположен справа от здания Парламента. Внушительный и массивный, квадратной формы, он выглядел устойчивым и надежным. Весь его фасад был увит плющом.

— "Императрицу" построили где-то в начале века. Когда будете осматривать достопримечательности, зайдите внутрь. Вы увидите остатки роскоши, что бытовала во времена, когда отставные английские колонисты переезжали сюда из Индии.

Перед нами резко возникли стены из сланца с рядами остроконечных окон и угловыми башенками на отвесных крышах. Фасад отеля сиял в свете прожекторов, а центральная часть светилась теплым янтарным светом. Над дверью горели белым большие буквы "ИМПЕРАТРИЦА", их легко было прочитать прямо из машины.

Вся эта подсветка отражалась в прибрежных водах гавани, усиливая и так не малый эффект.

Мой вспыхнувший было интерес быстро угас. Я приехала сюда не ради достопримечательностей, и увиденные из окна машины окрестности не могли занять меня надолго. Скоро мы доберемся до Радбурн-Хауса, и тогда у меня появится шанс встретиться с ребенком, который может оказаться моей дочерью. Но не стоит предвосхищать события, придумывая бессодержательные сценарии. Лучше я поговорю с сидящим за рулем мужчиной.

— Вы родом из Виктории?

— Отовсюду, — легко отозвался он.

Он явно не собирался ничего о себе рассказывать. Я снова погрузилась в молчание. Мы оставили позади центр города и выехали на длинную улицу, по обеим сторонам которой тянулись дома с освещенными окнами и маленькими садами. Улица стала подниматься в гору, и машина закружила по серпантину, направляясь к вершине холма, откуда днем наверняка открывался великолепный вид. Наконец дома и улицы остались позади, а фары машины высветили изогнутую подъездную дорожку, которая вела к большому зданию, господствующему на вершине холма.

— Мы приехали, — сказал Кирк, и я выглянула из окна, чтобы посмотреть на дом, которому было суждено фигурировать в моей жизни гораздо дольше, чем я думала.

Газон перед домом был освещен, светились и большие окна фасада. В первый момент дом показался мне узким и тесным. Но когда я вышла из машины и Кирк поставил мои сумки рядом со ступеньками, что поднимались с одной стороны дома, я поняла, что дом на самом деле довольно обширен — и в ширину, и в глубину. Дом был двухэтажный, с мансардой на самом верху.

— Вам нравятся сады, миссис Торн? — спросил у меня Кирк, пока мы поднимались по ступенькам. — Я думаю, вы уже знаете, что Виктория — это город-сад, но личный сад миссис Ариес являет собой нечто особенное. Он находится ниже уровня дома, на холме. Мистер Диллоу говорит, что его сажали еще в начале этого века ее родители.

Я действительно любила сады — спасибо папе, но в этот момент открылась входная дверь, и я отвлеклась.

В освещенном дверном проеме стоял человек, который мог быть только Элбертом Диллоу — мужчина небольшого роста, лет пятидесяти с чем-то. Одет он был в черное, лысую голову венчали седые пряди. Блестящие черные глаза быстро осмотрели меня, и я тут же ощутила исходящее от него чувство собственного достоинства, словно высокое положение и авторитет компенсировали его маленький рост.

— Добрый вечер, миссис Торн, — произнес он. — Входите, пожалуйста. Я — Диллоу. — Вероятно, "мистера" надо было опустить. Он кивнул Кирку. — Просто отнеси сумки миссис Торн в ее комнату. Ты знаешь, в какую?

Тот снова вернулся к своей сдержанно-официальной манере, взял мои сумки и вошел в дом.

— Наверное, вам лучше сначала пройти в свою комнату, миссис Торн? — предложил Диллоу. — После этого вы встретитесь с миссис Ариес. Она хотела бы отужинать сегодня вместе с вами.

Я согласилась и вошла в освещенное фойе. За ним простирался холл с распахнутыми дверьми, который вел куда-то за лестницу. Покрытая же красным ковром лестница оказалась прямо передо мной. Полированные дубовые перила цвета золота, слишком широкие для моей руки, поднимались справа и слева до самой лестничной площадки. Я стала подниматься по правой стороне в указанном Диллоу направлении и, оглянувшись вниз, увидела, что по обе стороны от входной двери находятся два вытянутых витража, в свете электрических ламп мерцавших синим и красным.

— Ваша комната перед вами, миссис Торн, — сказал Диллоу за моей спиной.

Коридор второго этажа был погружен в полумрак, но дверь в комнату была открыта, и оттуда приветственно манил свет. Кирк поставил самую большую сумку на подставку для багажа, что стояла в изножье двуспальной кровати, отвесил мне поклон и быстро вышел. В другое время я бы обязательно заинтересовалась этим молодым человеком.

Дворецкий критически оглядел комнату и, казалось, пришел к выводу, что все в порядке. Он сказал, что я могу пользоваться ванной на другой стороне коридора, и направился к двери.

— Я недолго, — сказала я. — А где я смогу найти миссис Ариес?

— Просто спуститесь по лестнице, миссис Торн. Со времени своей болезни миссис Ариес предпочитает жить на первом этаже, в комнате, которая выходит в сад позади дома и более удобна для нее. Дверь будет открыта.

Он ушел, а я осталась оглядывать просторную комнату в стиле "арт-деко"[2] . На стенах приятные серо-голубые обои, которые, вероятно, не менялись со времени постройки. Наверху старинный дубовый карниз, полоска стены над которым переходит в бледно-желтый потолок.

На черном паркете лежат туркестанские коврики: у изножья кровати и по обе стороны от нее. Камин с дубовой полкой над ним тоже был в черно-золотистых тонах. В нем лежали дрова, хотя пока еще не было никакой необходимости разжигать огонь. По обе стороны от застекленной двери располагались большие окна, на них — синие в цветочек портьеры. Я открыла дверь и вышла на маленький балкончик с деревянными резными перилами. Передо мной открывался огромный мир. Я видела и городские огни, и переливающиеся справа воды гавани — перед отелем "Императрица" и зданиями Парламента.