Варвара Клюева - Последнее расследование Димы Ермолаева Страница 4

29 декабря. Малая Сосновка. Беседа с Надеждой Богатенко, членом коммуны "Путь к Свету"

Д.Е.: Я слышал, Надюша, ты замуж выходишь?

Н.Б.: Уже нет.

Д.Е.: Жаль. Ты не из-за смерти отца Глеба передумала? Он бы расстроился.

Н.Б.: Нет. Я с самого начала сомневалась. Потому и в затвор пошла, и там окончательно в себе разобралась. Я не за Колю выйти хотела, а просто замуж. Женихов тут, сам понимаешь, раз-два и обчелся. И по семь-восемь невест на брата. А я уже не девочка, о потомстве пора подумать. Коля, конечно, милый и мне нравится, но только для замужества этого мало.

Д.Е.: А что нужно для замужества?

Н.Б.: Любить будущего супруга всем существом. Чтобы дыхание от любви перехватывало, когда на него смотришь...

Д.Е.: Похоже, ты знаешь, о чем говоришь.

Н.Б.: А то! Семь лет этой любовью маюсь. Обманывай себя, не обманывай, а от правды не спрячешься.

Д.Е.: Надька! И ты туда же?

Н.Б.: Ну да. И я, и Зойка, и каждая более или менее молодая баба в коммуне.

Д.Е.: Так уж и каждая?

Н.Б.: Можешь не сомневаться. Нет в Сосновке такой женщины, которая не продала бы душу за отца Глеба.

Д.Е.: Надежда, кто его убил? Ты знаешь?

Н.Б.: Не знаю. Но точно не Стася. Я сама за ней бегала, когда Анна меня подняла. Стаська спала, как ребенок. Могу на Библии присягнуть. Веки со сна припухшие, щека примята, глаза бессмысленные, и видно, что спросонья ничего не понимает.

Д.Е.: Слушай, а когда ты в последний раз видела на ней этот злосчастный поясок?

Н.Б.: Ну и вопрос! Мы там, на острове, вообще не контачили. Мы же были в затворе, понимаешь? Во время духовных упражнений ни с кем, кроме наставника, разговаривать не рекомендуется. От наших землянок и тропки-то только в одну сторону протоптаны - к часовне. Хотя Стася, наверное, бродила по всему острову. Она ведь не молиться туда поехала, а от матушки своей скрываться. Но я ее ни разу не встретила.

Д.Е.: А почему от матушки скрывалась?

Н.Б.: Уж очень она ее достает. Даже отец Глеб повлиять не мог. Только что в стороны их развести. Представляешь, Батя самолично провез на остров контрабандой книги недуховного содержания. Специально для Стаськи. Она ведь у нас неверующая. Батю все задирала. Как увидит, голосит на всю деревню: "Не подевешел еще опиум для народа?" Нас кем только не обзывала! Блаженненькими, святыми полудурками, юродами. Вообще-то ее можно понять. У матушки святость из ушей лезет, уж Стаська столько через это натерпелась!

Д.Е.: А как она относилась к Бате? Кстати, Стася ведь молодая женщина, причем из Сосновки...

Н.Б.: Подлавливаешь? Зря. Думаю, и она Батю боготворила. Правда, по вредности этого не показывала. Да и как иначе она могла к нему относиться? Отец Глеб столько для нее сделал! Взять хоть ее пресловутый переезд. Когда Батя понял, что она не отступится, то даже генеральную доверенность на свою московскую квартиру на нее оформил. И завещание в ее пользу написал.

Д.Е.: И она об этом знала?

Н.Б.: Вряд ли. Отец Глеб помалкивал, боялся, что Стасина матушка учинит ему скандал. Она всеми силами противится отъезду дочери. Я про квартиру узнала случайно. Батя на столе письмо от нотариуса оставил, а я сунула нос.

Д.Е.: И никому не проболталась?

Н.Б.: Бате. А он попросил меня держать язык за зубами. Разумеется, я помалкивала.

Д.Е.: И все-таки кто же его убил?

Н.Б.: Не представляю. Может, Зойка? Она глупая и бешено ревновала Батю к Стасе. Ей бы хватило злости убить и подбросить этот несчастный поясок.

Д.Е.: Зоя, говоришь? Скажи, Надь, а когда ты пришла в часовню, у тебя глаз ни за что не зацепился? Может, заметила какое несоответствие, диссонанс? Вещи не на месте, выражение лица у кого-то не то?

Н.Б.: Нет, Димыч. Я, когда отца Глеба увидела, просто в ступор впала. Словно ослепла. Даже когда Зойка на Стасю бросилась, и то не заметила.

29 декабря. Малая Сосновка. Беседа с Зоей Пырьевой

З.П.: Не стану я с вами разговаривать! Вы только изображаете, что расследование проводите. А чего там расследовать-то! И ежу ясно, кто Батю приложил!

Д.Е.: Но почему, Зоя? Вы же не верите, что отец Глеб грязно приставал к Стасе?

З.П.: Еще чего! Много чести ей будет! Он просто не отпустил ее в Москву. В университете ей, видите ли, захотелось учиться, голодранке! Перетопчется, гадина! Я добьюсь, чтобы ее в цугундер заперли!

Д.Е.: И спровоцируете скандал? Чтобы люди чесали языки насчет женского пояска?

З.П.: (всхлипывает): Вот тварь! Она же нарочно ему этот поясок подсунула!

Д.Е.: Это очень сомнительно, Зоя. Зачем Стасе было оставлять улику, указывающую прямо на нее? Если ей хватило хладнокровия продумать линию защиты, она могла бы выбрать вариант получше. Например, вытащила бы тело из часовни и столкнула с холма в болото. Замела бы следы, и мы с вами по сей день гадали бы, что случилось с отцом Глебом.

З.П.: Ума ей не хватило, вот чего! А может, она не заметила, как отец Глеб уцепился за ее поясок, когда падал? Конечно! Не заметила и удрала. Думала, хрен ее вычислят! Только Господь не попустил...

Д.Е.: А царапины на руке? Откуда они взялись?

З.П.: Убирайтесь, слышите? Убирайтесь! Не хочу вас слушать! Дьявол! Как вы можете ее защищать?

Д.Е.: Я хочу разобраться, Зоя. И, надеюсь, вы мне поможете. Вспомните, пожалуйста, когда вы вошли в часовню, не привлекло ли ваше внимание что-нибудь неуместное? Предметы, выражения лиц...

З.П.: Конечно, привлекло! Эта гадина пыталась изобразить скорбь, но глаза ее выдали. Такие затуманенные-затуманенные. Точно она уже за много верст и от острова, и от нашей Сосновки. Где-нибудь на пути в свою Москву...

29 декабря. Мамонтов остров. Беседа с Анастасией Вербининой

Д.Е.: Стася, солнышко, ну прошу тебя, поговори со мной! Я такой путь проделал ради этого разговора!.. Я не верю, что ты убила отца Глеба, слышишь? Хочу найти настоящего убийцу... И покарать. Слышишь?

А.В.: Как? Лично замочишь? Тебя же совесть потом замучает, богомолец.

Д.Е.: Покарать - не значит убить. Достаточно просто вывести на чистую воду, а остальное приложится.

А.В.: Ничего у тебя не выйдет, папарацци.

Д.Е.: Ну, это мы еще посмотрим! Только мне нужна твоя помощь. Всего несколько вопросов, хорошо?

А.В.: Ну спрашивай. Посмотрим, чего у тебя родится.

Д.Е.: Ты действительно не помнишь, как потеряла поясок от платья?

А.В.: Не помню. Он все время развязывался и выскальзывал из штрипок. А потом находился - или принесет кто-нибудь, или я сама на него наткнусь. В конце концов я приталила платье и перестала обращать на него внимание. Болтается - завязываю, нет - так иду. Все на автомате.

Д.Е.: Вспомни хотя бы - на остров ты в пояске приехала?

А.В.: Хочешь верь, хочешь нет - не помню. Думала уже.

Д.Е.: Тогда скажи: кто ненавидит тебя так, что готов бросить на тебя подозрение в убийстве?

А.В.: Не знаю. Вообще-то меня многие не жалуют, но чтобы настолько... Разве что маман моя.

Д.Е.: А из тех, кто был с тобой здесь, на острове?

А.В.: Ну, Зойка меня не переваривает. Дура ревнивая! Эта любому готова голову откусить, на кого Батя ласково посмотрит... Ну, еще с Анной мы собачились только держись! Но, в сущности, она тетка неплохая и, по-моему, в душе меня жалеет. А Надежда и Татьяна Юрьевна ко мне и вовсе с душой. Заступались всегда. Ну, и Батя, само собой...

Д.Е.: Что я вижу! Слезы?

А.В.: Еще чего! Насморк у меня. Простудилась я, понял? И вообще, шел бы ты отсюда, а? Все равно ни черта не раскопаешь. Вопросы не те задаешь.

Д.Е.: Не те? Подожди, что ты хочешь этим сказать? Ты что, знаешь?..

А.В.: Ничего я не знаю! Давай, вали отсюда. Приперся, от книжки оторвал...

Д.Е.: Какая книжка, Настасья! О чем ты вообще думаешь? Если не найти настоящего убийцу, тебе всю жизнь придется носить это клеймо. Или ты до старости собираешься здесь, на острове от людей прятаться?

А.В.: Фигушки! Не дождетесь! Через месяц мне будет восемнадцать, и поминай как звали. Уеду в Москву, подальше от этих мракобесов.

Д.Е.: А убийца так и останется безнаказанным?

А.В.: А он в любом случае останется безнаказанным.

Д.Е.: Да почему ты так уверена?

А.В.: Ну ты жираф! Неужто не ясно? Ты ведь наверняка пришел кл мне в последнюю очередь. Со всеми поговорил, каждого расспросил, и до сих пор не скумекал, кто убил Батю, разве не так? Я - твоя последняя надежда. А я, между прочим, главная и единственная подозреваемая. Даже если я буду клясться и божиться, будто видела убийцу своими глазами, мне никто не поверит.

Д.Е.: Я поверю.

А.В.: Хм... Ну пускай. И что дальше?

Д.Е.: Стася, если узнать, кто убийца, то прищучить его - дело техники. Выяснить мотивы, найти улики, свидетелей...

А.В.: Со свидетелями ты уже пообщался. Помогло? Улики, если и были, то сплыли, а мотивы... Какие мотивы были у Иуды? Люди уже две тыщи лет спорят, до сих пор не договорятся.

Д.Е.: Уточнение: со свидетелями я все еще общаюсь. Вот когда ты выложишь мне честно и откровенно все, что знаешь, тогда и будем думать, как быть дальше.

А.В.: Я много чего знаю. Если все выкладывать, ты отсюда не скоро выберешься.