Анатолий Галкин - Народные мстители Страница 4

— Так он сам появился. Как черт из табакерки. И я его не гробил. Когда мы уходили, так дед живой еще был.

— Плохо, Паша! Но об этом потом. Сейчас давай перстень.

Харченко полез во внутренний карман куртки и вытащил смятый и грязный носовой платок. Там внутри было завернуто то, ради чего затевалась вся эта комбинация.

Шеф брезгливо взял рубиновый перстень и попытался рассмотреть. Похоже, что это именно та самая вещица.

— Теперь скажи, Паша, зачем ты меня обманул?

— Как это, Михалыч? Да я вас никогда не смогу обмануть!

— Сколько вещей вы взяли себе.

— Ровно по десять штук!

— Но я приказывал всего десять! А в протоколе, Паша, перечислено сорок восемь пропавших предметов. Это как понимать?

— Ошиблись, Михалыч! Там монеты кучкой лежали. Мы посчитали за одну штуку.

— Часы тоже в кучке были? Значит так! Выбросить в реку все вещи, где есть гравировка или особые приметы. Оставить только червонцы и портсигары без надписей.

— Сделаем!

— Теперь вопрос с охранником. Он вас видел?

— Так, в общих чертах. Там темно было, а фонарики только у нас. Когда он на меня посмотрел, то я уже замахнулся. Секунды не прошло!

— Твою рожу и за секунду запомнишь! Значит так. Охранник сейчас в больнице Стеклова. Он в коме, и возле палаты поста нет. Надо все разведать.

— Ясно, шеф. А если он начнет приходить в себя?

— Тогда на месте принимайте решения.

— Какие?

— Решительные и непопулярные!

— Я не понял, Михалыч. Какие решения?

— Кардинальные, Паша!

— Вот теперь все ясно.

Десять лет назад молодой Вадим Дунаев совершил свою первую коммерческую сделку. Подаренные к двадцатилетию деньги пошли на покупку участка по Калужскому шоссе.

Сейчас эта земля, расположенная рядом с Южным Бутово стала золотой. Но молодые супруги не собирались продавать свою ближнюю дачу.

Это не были хоромы. С самого начала просторный щитовой домик Света назвала «Шалашом». И это название закрепилось…

В первый день после прилета из Крыма Вадику удалось встретиться с майором Матвиенко. Тот даже не стал допрашивать Дунаева под протокол. В день, когда в «Сезаме» появилась девушка с вишневым рубином, молодожены были в Ливадии. Они уже больше десяти дней наслаждались ласковым морем, крымским вином и друг другом…

Из беседы с майором Вадик понял, что его тесть будет сидеть пока не найдут настоящего грабителя. Здесь помочь может чудо!

Или охранник Кочергин выйдет из комы и наведет на след. Или где-то всплывут украденные вещи. Или бандиты сами грубо проколются.

Но это все из области возможного, но невероятного.

А так — ничего хорошего! Начальство майора Матвиенко уже получило хорошего подозреваемого с уликами. Зачем искать кого-то другого, когда в кутузке сидит антиквар Шатилов? Легче добиться признания и сдать дело в суд.

Но по тону Петра Матвиенко было ясно, что он не очень верит в виновность Якова Романовича. Не верит, но активно возражать полковнику тоже не будет.

Майор был человек честный, но мягкий.

Светлана оставалась с матерью, утешая ее, а Вадим встретился с одноклассником Мишей Лифановым, и они вместе поехали в Шалаш на Калужском шоссе.

Тут среди тишины, цветов и вишневого сада лучше мыслилось. А подумать было о чем!

— Понимаешь, Миша, нам сейчас надо держаться вместе. Мы должны тестя спасать.

— Да, Вадик. Он у тебя золотой старик. Его надо срочно вытащить на волю.

— Вот именно! А на полицию никакой надежды нет. Только ты нам можешь помочь.

— Не только я. Моя Лера — журналистка. Она многих может на уши поставить.

— Да, Миша, с женами нам повезло! Давай за них выпьем. У меня есть бутылка крымского «Муската». Это настоящее вино, не из магазина. Там у них на Украине тоже рынок. И они тоже дурят нас почем зря! Деньги портят людей…

Они сели за столик между кустами сирени и старыми сливами. Солнце уже заходило, но было тепло, тихо и спокойно. Комаров в это лето почти не было, а соседи наезжали только в выходные.

Для такого случая Дунаев принес из дома хрустальные фужеры и прошлогоднее печенье.

Налили и около минуты смаковали, вдыхая неповторимые ароматы крымской лозы.

— Миша, а ты сам уволился?

— Нет, директор выгнал. Я точно знаю, что работал хорошо, а ему понадобилось на это место своего человека посадить. Мне так и сказали: «Хозяин барин!»

— Ты смотри, Миша, что происходит! Тестя посадили напрасно. Тебя уволили напрасно. И у других то же самое. Очень хочется справедливости. Надо создать честную партию.

— Нормально, Вадим! Ты будешь Генеральный секретарь. А я член Политбюро.

— Нет, серьезно! Вот освободим мы Якова Романовича. Потом накажем твоего Трощенко и других твоих обидчиков. А что дальше? Будет все хуже и хуже. Деньги портят людей…

— Ты прав, Вадик! Очень хочется все вокруг переделать. Так, чтоб для простого народа. Сделать бы такую жизнь, чтоб без взяток, без вранья, без продажной полиции, без карманных судов.

— Все мы не переделаем! Но и терпеть такое нельзя. Скучно жить, Миша, если все время терпеть.

— Это точно!

— Только в открытую на них не попрешь. Нужно что-то вроде тайного общества. Типа «Народные мстители».

— Нормально, Вадик! Будем, как «тимуровцы». Или, как «Зорро». Давай выпьем за тайное общество!

— За справедливость!

Общение с девушками — это особое искусство. Это не каждому дано…

Харченко сразу заявил, что не сможет познакомиться с медсестрами из больницы имени Стеклова. У него, мол, аллергия на баб в белых халатах.

А для Ефима это было пустяком. Он готов был завязать любовь с кем угодно — с врачихой, с секретаршей или с маляршей.

После телефонного звонка лечащему хирургу, стало ясно, что охранник Василий Кочергин вышел из комы. Послезавтра к нему допустят следователя, а потом и всех остальных.

Надо спешить!

Ефим Нилов всегда хвастался, что после часа знакомства может уговорить любую медсестру.

Смена в больнице заканчивалась в шесть вечера, и Ефим устроил засаду в десяти метрах от выхода.

Знакомясь с девушкой, обычно спрашивают о погоде, о времени или о дороге в библиотеку.

Но Нилов искал медсестру точно по месту работы. Он прямо так и спрашивал:

— Девушка, вы не из второй хирургии?

С большим сожалением Ефиму пришлось пропустить симпатичных сестричек из кардиологии, неврологии и урологии.

Только четвертая оказалась из нужного отделения. Именно из того, где в реанимации лежал охранник Кочергин.

Девушка была незамужняя, скромная, не очень красивая и уже критического возраста — где-то в районе двадцати семи лет. Это резко облегчало задачу Нилова.

И действительно, Катя Лопахина почти уже поставила на себе крест. Все подружки по медицинскому училищу не просто вышли замуж, а родили детей. У одной появился даже второй ребенок, а трое успели развестись и найти нового мужа.

А Катя еще ни разу не целовалась! Она скрывала этот позор, но отсутствие семьи скрыть было невозможно. Поэтому она ждала и очень ценила редкое внимание молодых мужчин…

Времени на прелюдию не было, и Ефим сразу пошел в атаку. Он знал, что скромные девушки любят решительных мужчин.

— Подождите, сестричка! Меня зовут Ефим. Вы не злитесь на меня. Про хирургию я глупо спросил.

— Я так и поняла.

— Просто я давно мечтал познакомиться с такой вот красавицей. Вас как зовут?

— Меня зовут Катя. А про красавицу вы, конечно, пошутили.

— Ни в коем случае! Любовь, Катя, она не разбирает черты лица. Она слепа.

— Это я знаю.

— Любят за душу, а не за внешность. И у каждого свой вкус. Кому нравится поп, а кому попадья!

— Это правда.

— У меня, Катя, душа поэта. Вы помните стихи: «Я встретил вас, и все!»

— Помню. Мы это в школе проходили.

— Вот и у меня, как в этих стихах. Теперь я ваш на всю жизнь.

— Правда, Ефим?

— Обижаете, Катя. В этих делах я никогда девушек не обманывал. Можете проверить!

— Как?

— Давайте поближе пообщаемся. Поговорим о нашей будущей жизни, потанцуем и вообще. Вы где живете?

— Мы с подругой снимаем квартирку на Беляево. Но у Марины отпуск, и она уехала в деревню.

— Ясно, Катюша! Значит, что хата свободна и можно ехать. Ради такого дела возьмем такси. Очень хочется, чтоб побыстрее все было…

Ефим взял девушку за руку и повел поближе к оживленной дороге.

Катя Лопахина впервые ощутила такое волнение. Нет, до нее и раньше дотрагивались мужчины. А уж она сама, как медсестра, видела их во всех видах. И делала им уколы во все части тела.

Но это было совсем другое дело! Там были начальники, приятели или больные. А тут ее взял парень, который обещал быть с ней на всю жизнь!