Сергей Горяинов - Слуги Ареса Страница 4

- Извилину не повреди! - обеспокоенным тоном воскликнул капитан. Выпрямишь ненароком.

- Шутки все шутишь, Миша? Видал, какую хату строю?

- Видал. Острог какой-то.

- А... Заметил? Это - специально. Я, Миш, в тюрьме родился, в тюрьме и помру. Только в джакузи с бутылкой "Мартини" и с дюжиной телок вокруг, а?

- Эстет... Сторожку сносить не будешь?

- Не... Здесь сейчас работяги живут. Отпустил вот на два дня погулять. Молдаване. Хорошо пашут, добротно. И сад оставил. А соседи все повырубили. Люди новые. Выпьешь?

- За рулем я.

- Оставайся, переночуешь. Посидим, поговорим, времена старые вспомним, а?

- Некогда. По делу я.

- Все по делу да по делу. Ну, давай.

- Ствол нужен.

- Э... Ты за кого меня держишь-то, мил друг? Я ж теперь высоко. Почти под облаками. Ко мне теперь только за советом ездят, за словом мудрым, а ты - ствол! Я, Миш, нынче сам не воюю и пушками не торгую. Я только слежу, чтоб дела по совести делались...

- Слушай, Питон! - перебил Степанов раздраженно. - Я могу тебе напомнить, из какого дерьма я тебя пару раз вытас кивал. Да только вряд ли ты это забыл. Это сейчас под облаками, а тогда...

- Добро не забываю, Миш. Но тогда - не сейчас, сам понимаешь...

- Ты, сволочь уголовная, - мягко сказал Степанов и с удовлетворением отметил, что уголки губ собеседника опустились. Добродушная улыбка, столь нелепая на лице Питона, наконец сменилась привычным холодным оскалом. - Я не просто так на тебя время трачу.

- Твоя контора, Миш, это теперь - козий взбздох.

Никак не больше, - сказал Питон, отводя взгляд от лица капитана.

- Ненадолго.

- На этого рассчитываете, с крыльями? - Питон смешно взмахнул руками. И то - мужчина серьезный! На меня весьма похож. Только с шевелюрой.

Оба рассмеялись. Обстановка несколько разрядилась.

- Ладно, Миш, не кипятись. Я так, не подумавши, брякнул. Что нужно-то?

- Револьвер. И глушитель.

- Всего-то? Я думал, серьезное что. "Узи" хочешь?

- Я сказал - револьвер.

- Часок подождешь?

- Подожду.

Питон стянул телогрейку с ближайшего стула.

При этом движении Степанов подобрался, но оказалось, что на стуле лежит всего-навсего сотовый телефон.

- Извини, Миш. Я выйду, поболтаю.

- Валяй.

Через пару минут Питон вернулся в дом, кивнул удовлетворенно.

- Привезут минут через сорок. Выберешь сам, по вкусу.

- Другое дело. А то...

- Не кипятись, не кипятись. Давай-ка все же по маленькой.

- Ну давай...

Ленивая болтовня скрасила ожидание. Был уже первый час ночи, когда к сторожке подъехала машина. Кто-то постучал в низкое окно. Питон приподнял цветастую грязную занавеску и выглянул наружу.

- Ну пойдем, посмотрим. - Он накинул телогрейку на могучие плечи и вышел.

Возле белого "мерседеса-230" стояли два невысоких крепыша в темных рубашках. При виде Питона один из них молча поднял крышку багажника и вытащил серый пластиковый чемодан средних размеров.

- В дом неси, - скомандовал Питон и зябко поежился. Ночь действительно выдалась прохладная.

Положив чемодан на стол. Питон открыл его и извлек несколько коробок и пару тряпичных свертков.

- Выбирай, Миш!

Степанов открыл коробки. Что и говорить, выбор был недурен - Питон марку не уронил. Две модели были немецкими - "Арминий" и "Корт-кобат", две американскими - "Смит-Вессон" 28 и 60 и одна испанская подделка под компактный "Кольт Детектив Спешиел". Все оружие было в прекрасном состоянии, к каждому стволу имелось по два боекомплекта и глушитель. Капитан хотел было остановиться на "Арминий", но тут Питон развязал сверток. На промасленной ткани лежал небольшой никелированный револьвер.

- Странно! - Степанов взял в руки изящное оружие. - Вроде бы наган?

- Наган, наган. Точно. Только необычный. Нравится?

- Пожалуй.

- Во! Рыбак - рыбака... Специзделие для НКВД.

Тула, 1937 год. Ствол короткий и рукоятка анатомическая. Чувствуешь, как в руке сидит? Как влитой! А спуск попробуй. Попробуй, поробуй! Как бархатный, чувствуешь? Ручная подгонка. Ювелирная, брат, игрушка! Большие деньги сейчас дают.

- Я не дам.

- Да нет, это я так, к слову. Бери, коли понравился. Но если дела не будет, верни, а? Музейная вещь!

- Посмотрим.

Степанов тщательно завернул оружие в тряпку. Во втором свертке нашлись патроны и короткий самодельный глушитель. Положив все это добро в кейс, капитан протянул Питону руку и попрощался.

- Счастливо, Миш, счастливо! Ты звони, если что.

Пойдем, провожу.

Когда габаритные огни "шестерки" исчезли за поворотом на перекрестке, один из крепышей спросил:

- Что это за красавец?

Питон помолчал, сплюнул на песок, спросил сам:

- Армен меня боится?

- Ну! - утвердительно кивнул крепыш.

- А Сильвер боится?

- Ну! Тебя все боятся! - хохотнул крепыш.

- А вот его я сам боюсь... - задумчиво произнес Питон, но тут же рассмеялся. - Шучу, шучу! Пойдем-ка хлопнем, что ли. Сыровато сегодня.

IV. КНИГА В ПЕСТРОЙ ОБЛОЖКЕ

Книгу Елизаров прочел. Он начал читать ее сразу после ужина, часов в девять вечера. В полночь он тихонько перенес массивное кресло на кухню, заварил крепчайший кофе и, неторопливо прихлебывая обжигающий горький напиток, вновь углубился в хитросплетение сюжета. В семь утра на кухню заглянула жена. Переведя изумлённый взгляд с погруженного в чтение Елизарова на опустошенный кофейник из прозрачного огнеупорного стекла и разгоняя ладонью густой табачный дым, она спросила тревожно:

- Володя, что случилось?

Полковник оторвал взгляд от предпоследней страницы, посмотрел на испуганную супругу, потом в окно, за которым уже давным-давно было совсем светло, и рассмеялся.

- Увлекся, Шур. Ничего страшного. Книжка интересная попалась.

- Ну ты даешь, сыщик! Целую ночь... Надо же!

Как в управление-то пойдешь? Глаза красные, как у кролика. Подумают, запил Елизаров...

- А пожалуй, я сегодня и не пойду.

- Выходной, что ли? В четверг? Да ты не заболел...

- Эх, кабы выходной... Да нет, здоров, здоров, что ты. К Славке Гущину съездить нужно.

Шура поджала губы, покачала головой.

- Этот твой Славка...

- Ну что Славка?

- Склизкий он мужик. Как и все в этом гадюшнике...

- Да брось! Он теперь клубнику выращивает. Парень его у меня работает нормальный парень.

- Зачем едешь-то?

- Об изящном и вечном поговорить. О литературе. - Елизаров похлопал по пестрой обложке.

Шура взглянула на книжку. Прочла фамилию автора.

- Это тот, что на Дмитровке?

- Он самый.

- Сложное дело?

- У меня простых не бывает. Давно уже. А это большое дело, Шур. Может быть, самое большое.

Елизаров закурил очередную сигарету, с неудовольствием отметив дрожь пальцев. Бессонная ночь, литр кофе, пачка сигарет и возраст, возраст, чтоб его...

Руки жены ласково легли на плечи.

- Может, уйдешь, полковник? Сколько ж можно... Боюсь я что-то.

Елизаров заглянул в родные глаза. Тревога в них, тревога. Постоянная, не проходящая все три с лишним десятка лет, что они вместе.

- Ну ладно, ладно. Вот порезвлюсь напоследок - и все, пожалуй. Проживем как-нибудь?

Шура молча обняла его. Объятие передало импульс страха сильнее любых слов. Елизаров заболтал что-то веселенькое, успокаивал. Глупость, конечно, - не девочка несмышленая перед ним, но как же иначе?

В девять полковник позвонил в отдел. Трубку взял Ямпольский.

- Вот что, Витя. Меня не будет сегодня... приболел слегка. Ничего серьезного, завтра увидимся. Ты за старшего. Ну, действуй, майор, вечерком тебе домой позвоню...

...Разглядывая ряды бутылок в витрине коммерческого ларька, Елизаров испытывал гамлетовские сомнения - тридцать литров семьдесят шестого бензина, только что залитые в бак его потертого "Москвича", почти полностью подорвали бюджет полковника, но дешевой водкой генерала, пусть и отставного, угощать не будешь. После недолгих, но мучительных колебаний Елизаров разорился на "Aleksander" - недорогой греческий коньяк сомнительного качества, но в красивой упаковке. Привычно обложив (про себя) последними словами нескольких политических деятелей национального масштаба, полковник бережно положил покупку на заднее сиденье автомобиля и отвалил от оазиса свободной торговли. Минут сорок пришлось поскучать в пробке - на Щелковском шоссе ремонтировался мост через кольцо, и только к часу дня светло-зеленый "сорок первый" подкатил к воротам одного из новых особняков в Черноголовке.

Красивая калитка из металлических кованых кружев оказалась не заперта, и полковник направился было к дому, но краем глаза успел заметить черную тень, стремительно метнувшуюся к нему слева. Огромный доберман бесшумно, словно призрак, появился перед Елизаровым и замер в напряженной позе в двух шагах. Выражение умных злых глаз собаки, нервное подрагивание мощных мышц под лоснящейся шкурой не оставляли сомнений - еще шаг - и незваный гость будет атакован стремительно и беспощадно. На секунду полковник пожалел, что не захватил оружия, - зверь казался чрезвычайно кровожадным. Елизаров замер, боясь пошевелиться и не решаясь крикнуть.