Вот вам венок, леди - Чейз Джеймс Хэдли Страница 4

Я сел и смешал виски в стакане.

Допустим, я что-то предприму и начнется расследование. Если выяснится, что «Маккензи», или как они там называются, – это чистое жульничество, вокруг поднимется вой, и причиной буду я. Возможно, газеты после этого перестанут иметь со мной дело. Возможно, за десять тысяч я потеряю все, что имею. С такой точки зрения все это выглядело совсем непривлекательно.

Я поставил стакан на ночной столик возле кровати и закурил сигарету. Когда я ложусь в постель, обремененный подобными тяжкими заботами, я всегда представляю, как было бы здорово, если бы рядом со мной была какая-нибудь симпатичная деваха, готовая выслушать мое нытье и дать совет, который стоило бы обдумать.

Женщины еще как умеют утешать, и чем больше я об этом думал, тем больше мрачнел. Когда я уже пребывал в довольно жалком состоянии, телефонный звонок прервал мои размышления. Подняв трубку, я взглянул на часы. Было начало третьего.

– Да? – спросил я, удивляясь, кому это так приспичило.

– Ник Мейсон?

Услышав металлический голос, я сел. Моя рука дрогнула – стакан выскользнул из пальцев и разбился. Но даже утрата доброй порции виски не отвлекла моего внимания от этого голоса.

Четыре дня назад она впервые позвонила мне. Не называя себя, сказала, что я получу пропуск на казнь Весси и что я должен постараться узнать его последнее слово. Чтобы я не думал, что это розыгрыш, она пообещала заплатить мне десять тысяч долларов. Я не успел ничего ответить, как она повесила трубку.

Черт! Вот это интрига! Я был готов заниматься подобного рода вещами от зари да зари. И стимулом тут были не только деньги – от самой этой истории у меня сносило башню.

И вот она снова звонит. Невозможно было не узнать этот голос – ясный, звонкий и твердый.

Я снова опустил голову на подушку, крепко сжимая трубку.

– Да, это я, сестрица, – сказал я.

– Вы ходили?

– Да.

– И что там было?

– Он мертв. Я слышал его последнее слово. Он сказал, что здесь замешан Лу Спенсер.

В трубке раздался ее вздох.

– Он так и сказал? – требовательно спросила она.

– Да… Послушайте! В чем тут дело? Зачем вам все это?

– Я собираюсь отправить вам пять тысяч долларов, чтобы вы занялись этим. Когда узнаете всю правду и напишете об этом, я пошлю остальные пять тысяч.

Я испугался, что она повесит трубку, и поспешно сказал:

– Знаете, я прикинул, подумал… Слишком много головной боли.

В трубке воцарилось долгое молчание.

– Вы здесь? – запаниковал я.

– Да, – ответила она. – Я полагала, что вы будете рады заняться этим. Вижу, я ошиблась.

– А что, если мы встретимся и все обсудим? – сказал я. – Там огромная организация, золотко. Замешаны большие шишки… Это надо обговорить.

– Думаю, вы справитесь, – сказала она и, прежде чем я успел ответить, повесила трубку.

Я лежал, ругая ее на чем свет стоит. Но это мне ничего не дало. Она была права насчет того, что меня это заинтересует. Мне нравилось совать свой нос туда, где запросто было обжечься. В этом деле было много такого, что могло оказаться любопытным. Я положил трубку и выключил свет. В темноте думалось гораздо лучше.

Я тщательно обмозговал эту тему. У меня было несколько зацепок, которые нужно было проверить. Во-первых, я бы взглянул на акционеров «Маккензи текстиль корпорейшн». Затем я мог бы заглянуть в фирму и поразнюхать, что там к чему. Придется покопаться насчет Лу Спенсера. Экки был хорошим парнем, и я чувствовал, что он готов помочь мне, если я не стану впутывать его в это. Потом была Блонди. Возможно, я немного развлекусь с блондиночкой. Во всяком случае, к блондинкам я питал слабость. На первый взгляд такой план казался привлекательным.

На этом я позволил себе расслабиться и заснул.

Глава третья

Меня разбудил звонок в дверь. Обожаю это: кто-нибудь обязательно меня будит, едва только во сне мне является блондинка. Какая-нибудь хорошенькая маленькая козочка.

Я вылез из постели и прошел через две комнаты к входной двери.

За дверью стоял специальный посыльный и напевал что-то из Коула Портера[2]. Он посмотрел на меня, потом на конверт, который держал в руке.

– Ник Мейсон? – спросил он.

– Да, – сказал я. – Давай уже, паршивец.

Он протянул мне конверт, и я расписался. Он остался на месте, ожидая подачки, – он на нее рассчитывал. Если он думал, что я ему что-то дам, то он был просто психом. Я лишь надеялся, что на обратном пути он свалится с лестницы и сломает себе шею. Я начал закрывать дверь.

– В такой пижаме ты далеко не уедешь, – сказал он и рванул прочь по коридору. Может, думал, что я пну его в задницу.

Я вернулся в спальню и посмотрел в большое зеркало. Парень был прав. Эта пижама выглядела ужасно. Я сел на кровать и вскрыл конверт. На колени мне упали пять хрустящих тысячедолларовых купюр. Никакого письма – только бабло. Несколько минут я сидел и смотрел на них. Это единственное, что я всегда готов делать, – сидеть и смотреть на деньги. Затем я сунул их обратно в конверт и положил конверт на стол.

Это, конечно, была ловушка. Я должен был начать прямо сейчас и отработать эти деньги. Я побрел в ванную и снял пижаму. Холодное покалывание водяных струй взбодрило меня. Как только я заканчивал с этой частью утренних процедур, я всегда пробовал что-нибудь спеть. Может, не каждый бы это оценил, но глотка у меня была что надо. Я обернул полотенце вокруг талии и побрился, затем направился в спальню с мыслью выпить, дабы выполнить последний пункт – одеться.

Две вещи поразили меня, как только я вошел в спальню. В ней стоял тяжелый запах духов, которого, конечно же, не было, когда я выходил из комнаты, а конверт исчез.

Я отшвырнул полотенце, схватил халат и, с трудом напялив его, выскочил в гостиную. Входная дверь была приотворена. Я подбежал к окну и открыл его. Улица была пустынна. Мне показалось, что за углом мелькнуло что-то вроде желтого такси, впрочем, я не был в этом уверен. Если это было такси, то неслось оно чертовски быстро.

Я вернулся в спальню и принюхался. Я не из тех парней, которые могут быстро классифицировать запах, но этот был мне хорошо знаком. Это был один из тех запахов, с помощью которых горячие телочки заставляют сосунков бегать кругами.

В тот момент по кругу бежал и я. И сходил с ума, как слепой на стриптизе. Я схватил трубку телефона, чтобы вызвать полицию, но тут меня осенило, и я сел, чтобы поразмыслить.

Эти долларовые банкноты выглядели так славно, а теперь какая-то дамочка их сперла. Я чувствовал себя препаршиво.

После нескольких торопливых глотков из бутылки мне стало лучше, и я оделся. Все это время я гадал, что же мне теперь делать. Чем раньше я начну, тем лучше. Я запер квартиру и спустился позавтракать.

Заказал два яйца всмятку, тост и кофе. Только я собирался приступить к завтраку, как вошел парень, снимавший квартиру напротив. Этот парень вызывал у меня головную боль. Есть такие парни, которые просто не могут не вызывать головной боли. Вы не знаете почему… Они лезут из кожи вон, чтобы казаться правильными, при этом липнут к тебе, как банный лист.

Я попытался спрятаться за газетой, но было слишком поздно. Он подошел со странным выражением на лице и сел.

– Тебе не следует пускать к себе девиц, Мейсон, – с расстановкой сказал он. – Это создает дому дурную репутацию.

– Заблуждаешься, – возразил я. – У этого дома была дурная репутация задолго до того, как я сюда переехал. Кроме того, я не знаю, о чем ты говоришь. Какие еще девицы?

В этот момент подошла официантка и приняла у него заказ – томатный сок и тосты. Когда она ушла, он налег грудью на стол и подался ко мне.

– Я заметил ее, когда доставал газету, – сказал он. – Она выскочила с такой скоростью, будто ее гнали кнутом.

Я подумал, что, если бы заметить ее довелось мне, она высочила бы еще быстрее.