Наивная смерть - Робертс Нора Страница 4

– Хорошо. Можете послать за второй свидетельницей. Рэйлин Страффо.

Моузбли вскинула голову, но на этот раз в ее жесте не было ничего царственного.

– Как насчет других учеников? Учителей?

– Нам нужно будет опросить учителей и других сотрудников, прежде чем они покинут здание. Учеников можете распустить, но мне нужен регистрационный список.

– Очень хорошо.

Оставшись одна, Ева вынула рацию и вызвала Пибоди:

– Доложи обстановку.

– Тело вывозят. Прибывший медэксперт согласен с версией отравления, но окончательный диагноз поставит, только когда клиент будет на анатомическом столе. «Чистильщики» на месте. Похоже, убитый работал на своем компьютере в момент смерти. Готовил контрольный вопросник на следующий урок.

– Вот и мотив, – мрачно пошутила Ева.

– Я терпеть не могла контрольные вопросники. По-моему, они не конституционны. Проверила компьютер по-быстрому, обнаружила, что убитый послал с него письмо по адресу [email protected] сегодня в двенадцать ноль шесть. До этого никаких входящих или исходящих сообщений.

– Имя жены – Лиссет. Содержание?

– Просто любовное письмо с предложением взять из ресторана готовый обед по дороге домой с работы. Адресат ответил согласием в том же тоне в четырнадцать сорок восемь. Ответное письмо осталось непрочитанным.

– Хорошо. Я жду вторую свидетельницу. Пошлю к тебе директоршу, пусть она тебя где-нибудь устроит. Начинай опрашивать персонал. В каждом случае отмечай время. Надо составить хронологию. Часть я возьму на себя, как только покончу с девчонкой. А ты пока установи рабочий и домашний адреса жены. Мы ее известим, когда закончим здесь.

– Веселье никогда не кончается, – вздохнула Пибоди.

Ева отключила связь. Тут открылась дверь, и вошла директор Моузбли, держа руку на плече девочки.

Эта девочка была блондинкой. Каскад кудрей мог бы упасть ей на лицо, если бы не сиреневый обруч. Обруч очень шел к ее фиалковым глазам, но в этот момент они были вспухшие, зареванные. Чистая кожа, простодушное личико с чуть вздернутым носом. Полные розовые губки вздрагивали.

Она была в такой же школьной форме, что и Мелоди, но на лацкане блейзера у нее была приколота маленькая золотая звездочка.

– Рэйлин, это лейтенант Даллас. Лейтенант, Рэйлин здесь со своим отцом Оливером Страффо. Если я вам понадоблюсь, я буду за дверью.

– Садись, Рэйлин.

– Лейтенант.

Оливер тоже не выпускал руки дочери. Его голос резонировал, как у хорошего актера в театре. Он был высокий и светловолосый, как и его дочь. Но глаза у него были серо-стальные. Ева уже видела эти глаза раньше. В суде.

Влиятельный, высокооплачиваемый, широко известный адвокат.

«Вот дерьмо», – с досадой подумала Ева.

Глава 2

– Я даю разрешение на эту беседу, – начал он, – в данное время в данном месте, так как считаю, что это в интересах моей дочери, ее здоровья, прежде всего эмоционального. Однако, если тон беседы или ее содержание мне не понравятся, я прерву разговор и уведу отсюда свою дочь. Надеюсь, это понятно?

– Ясное дело. Я как раз собиралась достать «испанский сапог» и дыбу, да вот не помню, куда я их задевала. Садись, Рэйлин. Просто расскажи мне, что ты видела.

Рэйлин взглянула на отца. Когда он кивнул, она села, как и он, держа спину прямо. Завидная осанка!

– Я нашла мистера Фостера. Со мной была Мелоди. Это было ужасно.

– Объясни мне, как это получилось, что ты его нашла. Как ты попала в кабинет истории в это время?

– Да, мэм. – Рэйлин сделала глубокий вдох, словно готовилась отвечать в классе у доски. – Я была в своей классной комнате, у нас был классный час. Но мне очень нужно было поговорить с мистером Фостером о проекте. Мы его готовим вместе с Мелоди. Это очень важный проект, и я хотела получить хорошую оценку. Из этих оценок складывается общий балл по истории США за вторую четверть, поэтому высокая оценка за сочинение была для меня так важна. Я старалась, как могла. Я первая ученица в классе, а этот проект – самый важный за вторую четверть.

– Ладно, я поняла. Итак, ты ушла с классного часа в кабинет мистера Фостера.

– Да, мэм. Мисс Хэлливелл дала нам пропуск, чтобы мы могли зайти в кабинет мистера Фостера до начала урока. Он всегда завтракает у себя в кабинете по понедельникам и разрешает ученикам заходить в последние пятнадцать минут перед уроком, если им нужно посоветоваться.

– В котором часу ты ушла из своей классной комнаты?

– У меня есть пропуск. На нем отмечено время. – Опять Рэйлин оглянулась на отца, словно спрашивая разрешения, потом вытащила пропуск. – У меня есть, и у Мелоди тоже. Это школьное правило. Тут написано «двенадцать сорок семь».

Ева мысленно отметила для себя, что надо будет пройти этот путь и засечь, сколько времени на это понадобится.

– Ты отправилась из своей классной комнаты прямиком в кабинет мистера Фостера.

– О да, мэм. Слоняться по коридорам между уроками – это нарушение правил, а если три раза нарушишь правила за тридцать дней, сбавят оценку по поведению. – У нее был такой благонравный голосок, что Ева сразу вспомнила: Рэйлин – как раз из тех девочек, чьего общества она сама всеми силами избегала, когда училась в интернате. – У меня в табеле нет нарушений.

– Молодец. И сколько тебе потребовалось, чтобы добраться из своего класса в кабинет истории?

– О, минуты две, не больше. Может, три? Я точно не знаю, но мы пошли прямо в кабинет мистера Фостера, нигде не задерживаясь. Мы разговаривали о нашем проекте, обсуждали разные идеи. Дверь была закрыта. Мы сперва постучали, а потом открыли. Пахло ужасно. Меня даже затошнило. Мелоди сказала, что плохо пахнет, и… – Рэйлин сжала губки. – Я засмеялась. Простите меня. Я же не знала, папочка! Я не знала.

– Все в порядке, Рэй. Конечно, ты не знала.

– А потом мы его увидели. Он там лежал, и он… – Она дважды икнула, а потом просто переползла со стула на колени отцу.

– Все хорошо, детка. Все хорошо, Рэй. – Поглаживая волосы Рэйлин, Оливер Страффо устремил взгляд на Еву. – Лейтенант?

– Вы же понимаете, я должна закончить. Вы прекрасно знаете, насколько важны детали. И получить их нужно как можно скорее.

– Я больше ничего не знаю. – Теперь голос Рэйлин звучал глухо: она прижималась лицом к груди отца. – Мы побежали. Мы убежали оттуда. Там был мистер Доусон, он велел нам стоять на месте. Мне кажется, я села. Я сидела на полу, и мы плакали, а потом мистер Доусон вернулся. У него руки дрожали. Он вынул свою рацию и вызвал директора Моузбли.

– Ты не видела кого-нибудь еще? Кто-нибудь еще входил в кабинет истории?

– Директор Моузбли подошла к двери, потом она позвала медсестру, и они отвели нас – меня и Мелоди – в лазарет.

– А по пути в кабинет истории ты видела кого-нибудь?

– Да, мне кажется, мистер Биксли вышел из туалета для мальчиков. У него в руках был ящик с инструментами, потому что там одна раковина засорилась. Но это было раньше, до того, как мы встретили мистера Доусона и показали ему пропуска. Я первая вошла в кабинет. Я первая его увидела. – Рэйлин подняла залитое слезами лицо. – Я не понимаю, как мистер Фостер мог умереть. Я не понимаю. Он был моим любимым учителем.

Ее плечики затряслись, она опять прижалась к отцу.

– Вряд ли вы что-то еще от нее узнаете, – тихо проговорил Оливер Страффо. – Я забираю ее домой.

– Если она еще что-то вспомнит…

– Если вспомнит, я дам вам знать.

Он встал, держа дочь на руках, и вышел из кабинета.

Ева начала с Эрика Доусона. Он был учителем естествознания, лет пятидесяти пяти, преподавал в этой школе пятнадцать лет. Небольшое брюшко, заметила Ева, но, судя по тому, что рубашка была натянута на нем, как на барабан, а пуговицы едва не отрывались с мясом, видимо, сам Доусон предпочитал этого не признавать. В рыжеватых волосах кое-где, особенно на висках, заметно проступала седина. Под усталыми светло-карими глазами лежали мешки.