Тесные объятья смерти - Маргарита Малинина Страница 4

И вот они вернулись в здание. Стены и дверь с могучим засовом создавали иллюзию безопасности. Невзирая на рассказы о Филиппе Матвеевиче, в доме Павел Петрович пока ничего странного не замечал.

Они постелили белье и улеглись. В коридоре горел приглушенный свет стареньких люминесцентных ламп. У Шурика на подоконнике стояла допотопная лампа с черной гибкой ножкой, светло-коричневыми металлическими подставкой и абажуром, и в ее неярком свете он умудрялся читать бумажную книжку с мелкими буковками (да, Павел проявил любопытство и заглянул ему через плечо).

– Глаза не сломаешь? – почти с отеческой заботой поинтересовался он.

– Не-а.

– Эх, молодежь…

– Не мешает?

Павел привык спать со светом, поэтому заверил пацана, что ему фиолетово. Однако Шурик вскоре отложил книгу и лампу выключил, видать, не поверил, решил, что Павел говорит это из любезности и альтруизма.

Комната была огромна, между кроватями – метров пять, а то и больше. При этом Сашкина – возле окна, как было упомянуто раньше, а вторая, та, что теперь безраздельно принадлежит Павлу, напротив дверей. Изголовье прижато к стене, и вышло так, что он спит ногами к выходу.

«Как покойник какой-то», – подумалось ему.

Несмотря на неприятные мысли, пугающие истории, которыми потчевал его напарник, и собственное разыгравшееся не на шутку воображение, на чей счет он теперь списывал все эти черные силуэты, видимые им на улице, Павел довольно быстро начал засыпать. Уходящим сознанием он успел схватиться за мысль, что нужно прикрыть дверь в помещение, потому что со своего места видел длинный коридор, в котором, как в каком-то дурном фильме ужасов, помигивала одна из лампочек. Она раздражала глаза, но вставать было лень – какая-то загадочная нега царствовала в его организме, расслабляя все его члены и не позволяя шевелиться. В итоге он так и заснул с открытой дверью.

Размеренные шаги врывались в его сон, как назойливый комар, твердо решивший употребить его крови. В какой-то момент Павел четко осознал, что это происходит не во сне и уже не мог отмахиваться от этих звуков. Нужно установить их природу.

Он открыл глаза. Проклятая мигающая лампочка – первое, что он увидел. «Нужно починить», – подумал он и хотел было встать, но затем перевел уставшие глаза на соседнюю койку. Пуста. Напарник где-то гуляет.

«Понятно», – подумал Павел, поворачиваясь на бок. У коллеги бессонница.

Он попытался повторно уснуть, но не смог. То ли мешал дежурный свет, то ли что-то другое – Павел не мог понять. А сосед все не возвращался. Может, в этом причина тревожности, мешающей спокойно видеть сны? Петрович поворочался в постели еще немного и решил встать. Вдруг напарнику плохо? Вдруг кто-то влез на охраняемую территорию, и Сашка, не желая его будить, пошел разбираться в одиночку? Непорядок!

Павел нехотя обулся, встал с пружинящей кровати и отправился на поиски второго сторожа. Лампа громко щелкнула прямо над ним, словно только и ждала, когда он пройдет мимо, и Павел едва не подпрыгнул. Не от испуга, конечно, он не считал себя пугливым (черный силуэт не в счет), а от неожиданности. Посмотрев на потолок, он ожидал увидеть черную ячейку, но нет – лампа горела. К чему относился сей щелчок, было совершенно неясно. Похоже, все предметы, находящиеся в этом доме, сговорились его попугать. Дворец словно отвергал его.

«Шурик ведь из дворян, а ты нет», – будто кто-то шепнул ему внутри его головы. Ну да, обстановка располагала к мысленным экскурсиям в прошлое, только вот аристократии в стране не существует уже век, а здание долгое время функционировало как санаторий, если верить Сашке (сам Павел и не думал интересоваться историей места, куда его привела судьба), поэтому странно с точки зрения дома охотиться за простолюдинами. Этак его защищать некому будет.

– Я тебя защищаю, – на всякий случай сказал в пространство Павел, сворачивая к лестнице, и подивился сам себе.

На первом этаже он сразу ощутил сквозняк, будто кто-то открыл все окна с какой-то неясной целью. Проветрить? Но зачем? В доме ничем не пахло, а ночевали они на втором этаже, и для притока свежего воздуха логичнее было бы именно там открыть форточку.

Он быстро достиг холла и увидел, что входные двери распахнуты.

– Шурик! – позвал Павел, но никто ему не ответил. Ясно, вышел на ночную прогулку. Не спится человеку. Восхищается архитектурой или медитирует на том самом месте, где когда-то, в стародавние времена, стояло какое-то особенное здание. С него станется.

И все-таки какой-то червь сомнения грыз его. Вдруг первая догадка окажется верна? По территории кто-то бродит, а Сашка увидел его в окно. Иначе зачем оставлять дверь открытой? Только если он в спешке за кем-то погнался.

Павел вышел на крыльцо. Посмотрел по сторонам. Никого. Похлопал себя по карманам, но вспомнил, что сигареты остались в куртке. А он сейчас в трениках и тельняшке. Надо возвращаться.

– Шурик! – крикнул еще раз Павел и начал пристально вглядываться в окружающую темноту. Возле здания находился один-единственный фонарь, все остальное пространство поглотила коварная мгла. Что она скрывает?

Павел хотел уже спуститься с крыльца и обойти здание, но подумал, что неплохо бы вернуться за курткой и фонариком. Зайдя в дом, он услышал какие-то звуки из столовой, похожие на звон посуды.

– Кто здесь? – строго спросил он из коридора. В ответ – тишина.

«Может, мыши?» – подумал Павел. Ведь если бы это был Шурик, он бы отозвался. Зачем играть в молчанку?

Медленно ступая, Павел направился в столовую. С собой не было никакого оружия, даже дубинки. Но, будучи крепким мужчиной, он надеялся на свою физическую силу.

Осторожно заглядывая в проем двери, он заметил своего напарника, который просто стоял возле окна, разглядывая потонувшие в ночном сумраке очертания восточной части усадьбы. Окна столовой, как уже говорилось, выходили на пруд с беседкой, и Павел с трудом поборол в себе желание спросить, не видит ли он там черную женщину. Иначе чего он так пялится в одну точку?

– Чего молчишь? Я звал тебя! – с недовольством изрек Павел, чувствуя, что беспокойство его понемногу отпускает. Александр ему не ответил. По всей видимости, пребывал в своем внутреннем мире, в своих несбыточных мечтах, где он – какой-нибудь князь или граф, рассматривающий свои владения. – Дверь открыта в дом! Запирать надо, когда возвращаешься с прогулок своих! – высказав ему эти претензии, Павел вернулся в холл и запер дверь.

«Чудик», – думал он, поднимаясь по лестнице.

Вскоре