Большой куш - Корецкий Данил Аркадьевич Страница 4

Впрочем, увиденного голубями жука не смогли бы склевать и вороны или даже орлы: на самом деле это был не «жук», а инкассаторский броневик. Он выезжал с дороги, которая вела от Сбербанка в город и, поскольку выезд на основную магистраль был давно перекопан, свернул на узкую дорогу, чтобы выехать через Северный поселок. Но и здесь дорога была плохой: мало того, что не мощеная, так вдобавок впереди рыли широченный глубокий ров для теплотрассы, поэтому проезжая часть сужалась до нескольких метров. Впрочем, водитель был опытный, и его трудности дороги не страшили, как и остальных инкассаторов.

Старший экипажа, Пафнутич, как обычно, рассказывал истории из своей молодости:

– Сейчас работа совсем другая. Едем в танке, с автоматами, сквозь бойницы можем отстреливаться, а нажать кнопку, и через пять минут подоспеет подмога… А когда я после армии пришел в инкассацию, ничего этого не было. В обыкновенной «Волге» ездили с «наганами»… На моем, например, стоял год выпуска – 1898, и клеймо – царский герб и надпись «Тульский Его Императорского Величества оружейный завод».

– Как же вы такими пукалками обходились? – спросил Славка, самый молодой в смене, который еще не знал наизусть всей героической жизни Пафнутича.

– Так тогда все спокойно было. Расскажи, что мы будем с автоматами в броневике ездить – не поверили бы! Все началось с этих бандюг – «фантомасов». Слышал, небось?

– Конечно, – кивнул Славка. – Еще бы не слышать. Даже фильм недавно показывали.

– Да в фильме все переврали, – сказал Пафнутич и махнул рукой. – Просто они автоматы сделали и на нашего брата нападать стали. Это дело невиданное. Тогда никто себе такого не позволял, а они позволили. Одного нашего убили, второго, вот ребята и стали увольняться понемногу. У меня тоже такая мысль появилась. А то ведь идешь к машине с полной сумкой и ждешь выстрелов… Короче, чувствуешь себя, как рябчик на вертеле…

– Рябчик на вертеле уже ничего не чувствует, – сказал Славка.

– Умный ты больно. Вот попадешь, не дай Бог, в засаду…

Пафнутич не окончил фразу. Инкассаторский броневик осторожно прокрадывался между черным провалом рва и стоящим в нескольких метрах слева, у вагончика-бытовки, тарахтящим и выбрасывающим синий дым бульдозером. Несколько рабочих, в черных комбинезонах, ярких оранжевых касках и зеленых респираторах, возились впереди возле экскаватора, опустившего ковш в недорытый ров. И вдруг бульдозер взревел двигателем, сорвался с места и ударил хищно выставленным отвалом в желтый борт.

– …твою мать! – вскричал водитель, крутя руль, чтобы хоть как-то выправить положение. Но усилия оказались напрасными.

Идущие по краю ямы колеса сорвались, броневик накренился и в следующую секунду тяжело обрушился вниз. С высоты два с половиной метра трехтонная махина упала на правый борт, от удара содрогнулась земля. Сила инерции выбросила инкассаторов из кресел и впечатала в стальную стену. Все трое потеряли сознание и утратили контроль над ситуацией. Ни кнопка сигнала тревоги, ни автоматы, ни бойницы не могли им помочь защитить ценный груз, находящийся в грузовом отсеке.

Бульдозерист, не заглушив мотор, выскочил из кабины. Но и он, и остальные рабочие повели себя совсем не так, как должно было себя вести. Они явно не собирались вызывать «скорую помощь» и звонить в полицию. Один из них по заранее установленной лестнице быстро спустился в ров, прилепил к задней двери в районе замка что-то, похожее на пластилин, поджег короткую огнепроводную трубку и отбежал подальше. Грохнул взрыв, и задние двери машины распахнулись, открывая доступ к зеленым брезентовым мешкам в грузовом отсеке. Рабочий принялся собирать эти мешки и бросать их наверх, а когда перебросал все, то выбрался наружу так же, как и спустился.

Федор Степанович любовался полетом стремящихся ввысь голубей, когда услышал какой-то звук. Он сразу не понял, что это взрыв, но посмотрел в сторону, откуда звук донесся. Там, нависая своим отвалом надо рвом, стоял бульдозер, что было, в общем-то, ненормально. А рядом суетились рабочие, но занимались они странным делом. Кто-то выбрасывал какие-то мешки из рва, а они собирали их и грузили в тачку. Потом быстро покатили эту тачку по улице, свернули за угол, изо рва вылез еще один рабочий и принялся их догонять. Они свернули за угол и скрылись бы за домами от обычного наблюдателя, но Федор Степанович смотрел с высоты, и бинокль позволял хорошо рассмотреть все происходящее. Он видел, как они подбежали к легковому автомобилю, погрузили мешки в багажник, быстро сели в кабину, и машина тронулась с места.

– Ну, дела-а… – ошалело покачал головой Федор Степанович и принялся спускаться вниз.

Тиходонский Центральный рынок, или как его называют старожилы – Старый базар, мог бы служить музеем продуктового изобилия. Недаром московских гостей водят сюда, как на экскурсию, а они удивляются, изумляются и восхищаются. Хотя если разобраться, то на столичных рынках можно найти все то же самое, даже еще в более широком ассортименте, потому что сюда везут со всей области, а туда – со всего СНГ. И если на тиходонских прилавках вяло шевелятся только местные раки, то на Преображенском или Черемушкинском рынках бултыхаются в аквариумах и донские, и манычские, и саратовские, и севанские, и какие хочешь! Правда, там они подороже, и платить за них надо из своего кармана, а здесь – угощают гостеприимные хозяева. В этом и состоит для гостей основное преимущество Тиходонского Старого базара.

Тиходонцы, конечно, ни изобилием, ни дешевизной местных даров природы не очаровываются. Дело привычное: пришел, купил и ушел, оставив половину месячной зарплаты. Но двое быстро идущих мужчин, уверенно рассекающих бурлящую толпу, не были похожи на обычных покупателей. Высокие, за метр восемьдесят, широкоплечие, с большими ступнями и ладонями, которые так привыкли сворачиваться в огромные кулаки, что почти и не разворачивались обратно. И сейчас кулаки были сжаты, как у боксеров, выходящих на ринг. Будто высеченные из камня лица, жесткий прищур глаз, постоянно сканирующих обстановку вокруг. Костюмы с галстуками и надвинутые на лоб шляпы дополняли картину и делали их похожими на полицейских из голливудского кино.

Началось все действительно с фильма «Скала Малхолланд», где четверка рослых полицейских из специального отряда безжалостно расправлялась с преступниками с помощью револьверов и огромных кулаков, а главный герой – их командир лейтенант Гувер, еще использовал диковинную карманную дубинку, которой бил не только преступников, но и всех, кто ему мешал в данный момент: от военнослужащих особо секретного объекта до агентов ФБР. Копии этого фильма имелись у каждого дома, они знали его наизусть, даже фамилию актера, Ник Нолт, выучили и нашли в интернете сведения о той самой дубинке. Оказывается, она называлась слепер: пружинистая стальная пластина с утяжелением на конце, обшитая толстой кожей и с петлей на рукоятке. У нас они не продаются, друзья хотели заказать себе такие же, но подумали, что в кино возможности слепера преувеличены, к тому же если наотмашь врезать им по лицу, как делал бесстрашный коп, то не просто «отключишь» человека, а убьешь или, в лучшем случае, искалечишь… Да и кулаки их ни разу не подводили… А завести шляпы и костюмы с галстуками несложно, и друзья считали, что теперь похожи на лейтенанта Гувера. И хотя они в этом никому не признавались, коллеги прозвали их «Американцами» или «Копами».

Вид у них действительно был серьезный, и сейчас толпящийся между рядами народ спешно расступался, быстроглазые карманники и блатные, у которых всегда есть дела на рынке, завидев Терминатора и Бэтмэна (а в этой среде их знали под такими прозвищами), вообще уходили от греха подальше. На самом деле они не были похожи на американцев и имели самые что ни на есть русские фамилии: Васильев и Степанов. Да и на суперменов становились похожими только в минуты крутых замесов, свидетелей которым, как правило, не было, а участники рассказывали легенды о лихости Американцев в следственных изоляторах и колониях различных режимов. Если, конечно, оставались живыми и более-менее здоровыми.