Даниил Корецкий - Настоящее имя Страница 40

Веретнев терпеть не мог Рублевское шоссе с его свирепыми гаишниками из спецбатальона, подчиняющегося отнюдь не милицейскому начальству, трехметровыми заборами, оснащенными камерами наружного наблюдения, и бешено проносящимися лимузинами с мигалками и особыми номерами, от которых, словно брызги, разлетаются к обочинам машины рядовых граждан. Раньше тут носились черные правительственные кортежи и с ними все было понятно: кто, почему, по какому праву. И можно было быть уверенным, что тебя не собьют для забавы, да не выстрелят из окна ни с того, ни с сего. Теперь такой уверенности нет.

Держась в правом ряду на разрешенных обычным смертным пятидесяти км в час, Веретнев добрался до КПП и предъявил удостоверение подполковника ФСБ, которое при выходе на пенсию объявил утерянным, из-за чего его послужной список завершился выговором за небрежное отношение к сохранности документов.

В этом заповеднике даже такие "ксивы" не являлись козырными тузами и охранник не торопился его пропускать: долго звонил на дачу, заглядывал в какой-то журнал, морщил лоб.

- Хозяйка у себя, но не берет трубку. Наверное в саду ковыряется... Не знаю. Положено согласия спросить...

Но жена бывшего ответственного работника ЦК КПСС уже не входила в козырную колоду и, в конце концов, отставной подполковник был пропущен на территорию поселка.

На фоне многоэтажных кирпичных домов за кирпичными же заборами, дача Евсеева - двухэтажная деревянная вилла в норвежском стиле, - выглядела лишь следом былого великолепия. Углы потемнели от влаги, черепица на крыше растрескалась и приобрела печальный темно-зеленый оттенок упадка. Невысокий дощатый забор, оставшийся ещё от тех времен, когда товарищам по партии считалось зазорным скрывать что-то друг от друга, покосился и разъехался.

Веретнев сильно толкнул ветхую калитку, она туго провернулась на проржавевших петлях. Он протиснулся внутрь и из номенклатурного дачного хозяйства Управления делами Президента страны попал на убогие "шесть соток" среднестатистического российского дачника.

Под окнами кособочилась жалкая, кое-как слепленная тепличка, участок был захламлен битыми железобетонными плитами, ржавыми трубами и проволокой, в домике обслуги не осталось ни одного целого стекла. Правда, вокруг этого островка убожества расстилался роскошный нетронутый участок размером почти с гектар. Снег почти весь сошел, лишь кое-где белели ноздреватые холмики, высокие мачтовые сосны подпирали низкое небо, пронзительно пели синички.

Из-за дома вышла полная женщина в ватнике, наброшенном на спортивный костюм и резиновых сапогах.

- Вам кого?

Инне Андреевне было пятьдесят два года, она тоже, как и этот дом, имела когда-то великолепный фасад, который сейчас стал рыхл и жалок.

- Вы по объявлению? - переспросила она. - Только имейте в виду: мне нужны рекомендации. Я не стану продавать дачу первому встречному!

Уверенный голос и надменный тон явно остались от прежней жизни и резко контрастировали с её сегодняшним обликом.

- Я ничего не покупаю, - сказал Веретнев и достал удостоверение. - Мы когда-то работали с Леонидом Васильевичем...

Он видел, как тревожно блеснули глаза Евсеевой, и маленький рот, затерявшийся где-то между глубокими носогубными складками, задрожал. Но удостоверение она изучила внимательно, после чего кивнула и заметно успокоилась. Всю жизнь она с доверием относилась к таким документам, а об ослаблении контроля за кадрами и неумеренном развитии полиграфической техники ей ничего не было известно.

- Разве вы работали в международном секторе?

В голосе все же прозвучало сомнение. Видно на взгляд номенклатурной жены, Веретнев не производил впечатления человека из аппарата ЦК, пусть даже "бывшего".

- Нет, - ответил он. - Леонид Васильевич курировал нашу группу в КГБ.

- Тогда вы должны знать Анатолия, он был у нас "прикрепленным".

- Конечно. Кудлов.

Он попал в точку. В начинающих выцветать глазах растворились последние остатки настороженности.

- Я провел за границей много лет, - счел нужным объяснить Веретнев. Приехал, пытаюсь отыскать знакомых. Кругом новые люди, много молодых, те кто постарше теперь никому не нужен. А Леонид Васильевич всегда мне помогал.

Он снова попал в точку. Женщина тяжело вздохнула.

- Да, теперь мы не нужны. Никто не помогает, не заботится. Машину отобрали, продукты не привозят... Мне уже два раза предлагали переехать на другую дачу. К простым... Мне - жене заведующего сектором!

Она долго жаловалась на неустроенность, несправедливость жизни и неблагодарность окружающих людей, но затрагивать тему, интересующую Веретнева, явно не собиралась.

- Я думал, он поможет мне и в этот раз, - почтительно вставил подполковник.

Номенклатурная жена снова насторожилась.

- Разве за границей вы разве ничего не слышали про мужа? В посольствах мгновенно становятся известны все новости...

Веретнев вздохнул.

- Дело в том, что я восемь лет сидел в борсханской тюрьме. Увы, там нет никаких новостей.

- Какой ужас! - Инна Андреевна всплеснула руками. - Раньше такого не допускали: обязательно освобождали, или меняли на кого-то...

Подполковник скорбно кивнул.

- А Леонид Васильевич вам уже не сможет помочь, - продолжала Инна Андреевна. - Он погиб.

- Как? Когда? - вполне натурально изумился Слон.

- В девяносто первом, двадцатого августа, когда вся эта каша заварилось... Когда все разрушилось!

- Ай-яй-яй... Неужели он покончил с собой?

Инна Андреевна всхлипнула.

- Наверное так бы и случилось, он бы не смог жить без партии... Но вышло по-другому. Анатолий позвонил в начале сентября и сказал, что...

Щеки женщины заколыхались, голос прервался.

- ...Что Леня разбился. На самолете. Спецрейс в Осло, где-то над морем...

Подполковник покачал головой.

- А Кудлов уцелел?

- В тот раз он не сопровождал Леню. И больше никогда не звонил. Раньше с днем рождения всегда поздравлял, дарил цветы, а теперь...

- Примите мои самые искренние соболезнования, - Веретнев поклонился. Леонид Васильевич был замечательным человеком. Я всегда буду его помнить... Желаю вам счастья.

Он направился обратно к калитке, но на полпути остановился, будто вспомнив о чем-то, обернулся. Женщина стояла на крыльце, отряхивая веником грязные резиновые сапоги.

- А где похоронен Леонид Васильевич? - спросил подполковник. - Я хочу отнести ему цветы...

Она медленно распрямила спину, посмотрела на него с мрачным недоумением.

- Вы думаете, кто-то искал его? Поднимал из моря, хоронил? Никому ничего не надо... Он так и лежит в море, а мне даже пенсию за него не платят!

На обратном пути Веретнев заехал к Спецу. Дверь долго никто не открывал, но Слон хорошо знал привычки приятеля и нажимал кнопку звонка до тех пор, пока не щелкнул замок.

- Что за манера?! - взбешенно рявкнул отставной майор. Он был возбужден, всклокочен и тяжело дышал, волосы слиплись от пота, на коже вокруг безумных глаз - красный овальный след от маски.

- Тебе трудно позвонить? Сколько раз просил! Ты вырываешь меня из одной жизни в другую, это очень вредно! Сбиваются биоритмы и вообще... Я иногда не могу понять где я: в реальности или "там"...

- Что даст звонок? Все равно тебе выныривать обратно, - оправдываясь, сказал Веретнев. Он определил, что пульс у товарища молотит под сто двадцать.

- Ничего подобного: у меня новая программа и звонок приходит "туда". Я могу быть в Амстердаме, в Гвинее, где угодно - звонит сотовый телефон, я разговариваю и спокойно возвращаюсь... Без напряга и ломки!

- Ну извини! А где ты сегодня был?

Володя потер лицо, растирая след от маски.

- В Борсхане, в восемьдесят третьем.

- Опять?!

- Да. Но там действительно ничего нельзя было сделать! Ничего! Даже если бы я запрыгнул в окно, даже если бы сразу начал стрелять, все равно не успевал. Все равно!

- Ну сколько можно? - увещевающе произнес Веретнев. - Об этом уже сто раз говорено, да ты и сам сто раз проверял! Твоей вины нет! Что может командир группы? Он же не господь Бог! Значит, им так на роду написано...

- Ладно! Я пойду умоюсь...

Спец всегда уходил от подобных разговоров.

Алексей Иванович прошел в комнату. Она напоминала какой-то тренажерный зал: посередине, в высокой сварной раме висели на пружинных растяжках широкий прочный пояс, кольца для рук и для ног, обычная маска для подводного плавания, только вместо стекла - рылообразная панель с радиотехническими разъемами, от которых шли толстые и тонкие шнуры к стоящему на маленьком столике у окна мощному компьютеру. Он создавал смоделированную Спецом виртуальную реальность, в которую тот погружался каждый день, чтобы в конкретных боевых ситуациях попытаться исправить старые ошибки или не совершить новые, решить непосильную разведзадачу или исполнить особо сложный теракт, - в общем, сделать то, что ему приходилось делать всю жизнь и чему он много лет учил других.