Ольга Тарасевич - Копье Судьбы Страница 40

– Вот стерва.

Неуравновешенная дамочка оживилась, схватила Вронскую за руку:

– Точно, стерва. Слышишь, слышишь, у нее ведь муж был. Нормальный мужик, крутой. Одевал ее, как куколку, брюлики, тачка – все как надо. Птичьего молока ей только не хватало, нет же, прицепилась к моему Игорьку. Игорь от нее бегал. Я видела – она его после работы караулит, а он пулей в машину. Но чем-то вот зацепила потом все же. Живут вместе, больше трех лет уже. И Олька – типа тоже психологом заделалась – помогает ему по мелочам, на самых простых тренингах. Я бы тоже так смогла – по двадцать раз их проходила. И на личную терапию он меня берет. А еще, – некрасивое лицо вдруг просияло, счастье в считаные мгновения сделало невзрачной внешности пластическую операцию, – он всегда ко мне приезжает, когда я угрожаю суицидом. Пугаю моего Игорька. Милый трусит, бежит ко мне. Как думаешь, любит?

Лика обратила внимание на запястье собеседницы – на нем была тугая повязка.

– Вот, только из «дурки» выписали – я скорее к нему, Игорьку. И что выясняется – нет записи к моему солнышку. Я вот думаю – может, он только меня сказал не записывать.

– Сейчас проверим, – подмигнула Вронская. – Где здесь рецепция?

– Прямо по коридору и направо. Я тебя здесь подожду!

Вронская облегченно вздохнула. Правду говорил знакомый судебный психиатр – душевные болезни заразны. Поэтому у него в кабинете все для релакса – золотые рыбки курсируют по аквариуму, Вивальди готов в любую минуту запиликать на скрипочках – только щелкни пультом в направлении музыкального центра. Сейчас ничего этого нет: ни красивых рыбок, ни прохладной музыки. Только ощущение, что чужое безумие просверлило мозг.

Миловидная девушка за стойкой рецепции приветливо улыбнулась.

– Мне рекомендовали психолога Игоря Костенко, – уверенно затараторила Лика. – Подруга говорит, что он ей помог, когда она разводилась с мужем. И вот – никогда бы не подумала – у меня аналогичная ситуация.

– Вы правы, что решили обратиться к профессиональному психологу. Специалист поможет вам быстро справиться с этим сильным стрессом. Но, к сожалению, именно с Игорем вы в ближайшее время не сможете начать работу. У него умер отец.

– Да уж, после такого надо время, чтобы прийти в себя.

– Вы знаете, он уже работал после похорон, – девушка зашелестела страницами журнала, – но, наверное, почувствовал, что так до конца и не оправился. И попросил отменить текущую запись и не записывать к нему в ближайшие дни. Но вот я вижу, уже сегодня есть свободное время у Ларисы. В семнадцать ноль-ноль она свободна. Это очень хороший специалист, кандидат психологических наук.

Лика покачала головой:

– Нет, я лучше перезвоню и запишусь именно к Игорю. Но вы… не беспокойтесь. Мне действительно нужен просто хороший психолог. Ничего личного.

– А, – девушка понимающе кивнула, – вы уже познакомились с Ариной. Знаете, говорят, даже во Фрейда пациенты влюблялись. А он, судя по фото, был совершенно несимпатичным. Поэтому что уж о наших парнях и девушках говорить, у нас кадры – все как на подбор. Представляете, нашу Ларису не только мужчины, но и женщины преследуют. Она им говорит, что не по этой части, бесполезно. Влюбиться в психолога проще простого. Он говорит о твоих проблемах, внимательно выслушивает, участливо советует. Про то, что за это заплачены большие деньги, люди очень быстро забывают. Любые деньги впечатляют меньше искреннего участия. А психологи искренне, от всей души стараются помочь. Это их работа, понимаете?

На всякий случай Вронская кивнула, решив, что и эта девушка тоже впечатление адекватной уже не очень-то производит. Но в данной ситуации разговорчивость – только на руку. Жаль, что до центра психологической помощи не добрались Паша с Володей. Возможно, это сделает Мальцев. Надо ему подсказать, где находится кладезь разговорчивых свидетелей.

Сбросив вызов – Седову вечно неймется в самый неподходящий момент, – Лика поинтересовалась:

– А много у Игоря таких поклонниц, как Арина?

Секретарь закивала:

– Много. Они обременяют, но не представляют опасности. Мы скорее переживали, когда у Игоря начался роман с Ольгой. У нее был богатый пожилой муж, который не хотел разводиться. Ой, простите. Вам сейчас лучше лишний раз не говорить про развод. Не напоминать о психологической травме.

Вронская уже хотела изумиться. Но на рецепции зазвонил телефон, собеседница отвлеклась. И это дало время, чтобы вспомнить о своей не сложившейся «семейной жизни».

«Все-таки вранье могут себе позволить люди с очень хорошей памятью, – подумала Лика, дожидаясь, пока девушка закончит разговор. – Я к числу таких людей, наверное, не отношусь… Не нравится мне этот бывший муж Ольги. А что, если вся эта история – попытка вернуть заблудшую овечку в лоно семьи? А какой способ действеннее, чем дискредитация Игоря? Или даже обеспечение ему отдельной камеры? Вот тогда-то девочка может и попытаться найти утешение у бывшего супруга. И, может, даже совершенно утешится…»

Две рубашки, свитер, белье, носки. «Наладонник» с закачанной в него «Майн кампф» и MP3-плеер. Джинсы. Всякая дребедень, связанная с бритьем. Конечно же, еще деньги, тугие пачки долларовых купюр.

«Даже если я что-нибудь забуду, – подумал Егор Иванов, застегивая небольшую спортивную сумку, – то потом куплю это в Сталелитейске без проблем. Родной городок – не такая уж и дыра, как я уверял папашу. Но чего не скажешь, чтобы выбить квартиру в Москве. И дом у нас в Сталелитейске вполне ничего, крепкий. Хорошо, что не продали, вот теперь и пригодится».

«Мать, я поехал с ребятами в Крым. Не волнуйся, буду звонить, – вывел Егор на листке бумаги. Потом, подумав, добавил: – Целую».

Конечно, мама поймет: ни в какой Крым сын не поехал. Она интуитивно знает: что-то случилось, почувствовала в тот же вечер, когда все произошло. Но – Егор грустно вздохнул – это тот самый случай, когда меньше знаешь – лучше спишь. Наверняка даже в самых ужасных своих предположениях мама не может допустить, что сын стал убийцей.

Или не ехать в Сталелитейск? А махнуть куда подальше? Где сейчас уже стоит жара, и вовсю цветут цветы, и есть море. Может, его бесконечная изумрудная рябь успокоит и поможет забыть, как легко входит в человеческую плоть острый нож?

В любом случае из дома надо уходить.

Менты могут прийти сюда в любой момент.

А если не милиция, то…

Папаша – козлина – объект жгучей ненависти. Он совершенно зря называет сына фашистским выродком и тупым придурком. Тут семи пядей во лбу быть не надо. Папашины дальнейшие действия понятны и предсказуемы. От свидетелей избавляются. И родная кровь, с учетом всех обстоятельств, здесь не остановит, а, наоборот, только выступит катализатором.

Егор взял сумку, прошел в прихожую, склонился над кроссовками.

Захотелось взять кепку. Козырек на глаза – и нет необходимости придавать взгляду осмысленную заинтересованность. Козырек – великое дело, когда никого не хочется видеть, когда самая заветная цель – если не вернуться в прошлое, то незаметно раствориться в настоящем, утрачивая все мысли и эмоции.

Он нахлобучил бейсболку, обернулся к зеркалу, и…

– Твою мать!

Отражения в зеркале не было.

Вообще.

Можно вертеть головой, судорожно махать руками. Сделать, как на тренировках в подмосковном лесу, пару высоких мощных ударов ногой.

Только все без толку…

Но ведь вот – он чувствует свое тело, видит окружающие предметы, слышит, как гудит лифт! Что происходит?!

– Кхе-кхе.

Егор обернулся. За спиной никого не было.

– Кхе-кхе-кхе…

Слезы, теплые, соленые, хлынули из глаз водопадом. Парень присел на корточки, уткнул голову в колени и завыл.

– Не плачь. Еще же не похороны. На похоронах своих поплачешь.

Похороны? Свои похороны? Да что же такое говорит этот странный голос! Бред! И сразу же от него – мурашки по коже…

Собраться. Не показывать свой страх, иначе придется совсем туго…

– Я ж покойником буду, – глядя на то место, откуда исходил звук, всхлипнул Егор. – Как я плакать-то смогу?

– Не будешь покойником. И не мечтай. У меня уже все готово: плеточки, сковородочки. Кхе-кхе-кхе… Жареный грешник – что может быть радостнее.

– Ты кто?! Кто ты?! – Он вскочил, заметался по прихожей. – Почему я тебя не вижу? Давай, покажись!

Затем, задев полочку с красным стареньким телефоном, Егор очень обрадовался.

Телефон! Ну точно. Вызвать психбригаду. Сказать, что галлюцинации. Врачи приедут быстро, да куда они денутся! Пусть потом будет компания психов, это все равно лучше страшного кашля и жутких слов.

Но позвонить в «Скорую» юноша не успел, мобильник разразился бравым немецким маршем.

Номер не определился, однако раздавшемуся голосу Егор обрадовался, как родному.

Оказывается, соотносить голос с конкретной личностью – это так здорово! Даже если «личность» – слишком лестная характеристика для звонившего человечишки…