Роман Канушкин - Стилет - Обратный отсчет Страница 40

Вот такие новогодние развлечения приготовили взрослые для грозненских мальчишек.

... Стилет прислонился головой к обшивке борта - он первый раз был пассажиром этой таинственной и грозной боевой машины "Ка-50" - "Черной Акулы". Стилет вспоминал свой разговор с Дедом, произошедший за некоторое время до новогоднего расстрела.

- Павел Александрович, зачем вводить войска? Это будет мясорубка. Это будет народная война, хотя сейчас у сепаратистов есть поддержка незначительного меньшинства населения...

- Решение уже принято, сынок.

- Но ведь для этого есть специальные средства, зачем вводить войска? Устроим себе похлеще Афганистана...

- Что я могу тебе сказать? - Дед покачал головой и печально вздохнул.

- Для выполнения таких задач есть специальные подразделения...

- Как ты сказал, сынок, - таких задач? - Дед посмотрел на Стилета и негромко проговорил: - Значит, на самом деле ставятся совсем другие задачи. - Он печально улыбнулся. - Да и в нашем ведомстве многие говорят: "А чего бы не повоевать? Надо покончить с беспределом".

- Но ведь это самый безумный способ...

Стилет вспомнил, как блестели глаза и загадочны были улыбки у многих перед началом событий. Да, в определенных государственных ведомствах люди посвящены в некую высшую тайну, они - профессионалы и знают, как на практике реализовывать интересы государства... Мудрые хранители высших секретов. Только на практике отвечать за выполнение этих решений пришлось совсем другим...

Стилет бросил взгляд на Зелимхана. Тот сидел, положив руки на колени, голова его была опущена, он смотрел в пол. На люк, расположенный в днище вертолета, на люк, через который уже совсем скоро им придется уходить.

Кто он, человек, сидящий перед ним? Черный пасынок войны, оголтелый, непримиримый? Что им движет? Чувство мести или обиженное самолюбие, авантюризм, хитрый и жестокий расчет, гордыня? Идейные соображения, национализм, униженные честь и достоинство, патриотизм, борьба за независимость своего народа? Священная война... Он на самом деле верит во все, что декларирует, или это, как говаривал все тот же незабвенный Дон Корлеоне, - просто бизнес?

За прошедшие полтора года война стала совсем другой - многие к ней привыкли, а для некоторых война стала просто комфортной. Сначала существовала линия фронта, потом она исчезла. Кто-то торгует оружием и ездит к боевикам на шашлыки в "зеленку"... Кто-то мстит за убитого друга, и его уже не остановить - он пойдет до конца... У кого-то "отъезжает крыша", и он расстреливает гражданский автомобиль, семью с маленькими детьми... И ест детский шоколад. Линия фронта исчезла, но она проходит внутри каждого, кто там находится или находился. Она останется надолго, как печать войны, где уже давно нет плохих или хороших, невиновных или виноватых... А большинство просто выполняет воинский долг, потому что выполнение воинского долга иногда последнее, что остается человеку, это его система безопасности, только уже внутри, там, где проходит линия фронта. Система безопасности, спасающая от необходимости оставаться один на один с тяжестью неразрешимых вопросов. Так говорил Дед? Да, кажется, так.

И Стилет сейчас выполняет воинский долг. И всякие размышления просто опасны, по крайней мере пока не будет закончена работа. Праздность - матерь всякой психологии. Так говорил Дед? По крайней мере так говорил Заратустра. Поэтому за оставшиеся свободные несколько минут надо еще раз проверить вытяжной фал и работу тормозной системы, правильность завязанных ремней, карабины и прочее, что приготовили для них эти ребята, специально обученные спасательному делу. Стилет так и поступил, хотя знал, что все в порядке старший лейтенант, встретивший их у КПП объекта "Л-III", и три его бойца, находящиеся здесь, выполнили свою работу на "отлично". Как и ребята с ВоенТВ. У них есть теплая одежда и бараний жир, маски, очки и довольно плотно прилегающие наушники. Можно было бы попробовать гермошлемы, но ребята-спасатели нашли специальные маски, предохраняющие лицо от переохлаждения. А здесь, на высоте 2400, за бортом минус 28 градусов и встречный поток похлеще любого урагана - 280 километров в час.

Стилет снова бросил взгляд на Зелимхана. Еще утром перед ним был враг, которого надо было конвоировать в Чечню и ликвидировать в случае попытки к бегству. Сейчас им двоим предстояло выполнить кое-что, не оставляющее места для ненависти. Ненависть мы припасем для своих врагов, как, впрочем, для них мы припасем и любовь. Здесь нам остается совсем другое. Теперь они в одной связке. Как это ни странно. В прямом и переносном смысле.

- Все, пятиминутная готовность, - проговорил старший лейтенант.

Зелимхан поднял голову. Стилет улыбнулся:

- Ну что, готов? Как спина? Все же четыре пулевых попадания... Ребра вроде бы целы...

- Пройдет. - Зелимхан говорил тихо. - Аллах даст, до свадьбы заживет.

Стилет всмотрелся в него и подумал: "Ничего, держится молодцом... Все же прилично его потрепал майор Бондаренко".

"Ты неженатый?" - хотел было спросить старший лейтенант, командующий группой спецназа, потом он вспомнил, что Зелимхан потерял семью. Что же тогда он имеет в виду? До какой свадьбы?

Но вместо своих вопросов он проговорил:

- Ну что ж, давайте, камикадзе, начинайте.

Заработала телекамера. Чеченец взял в руки толстую, двойной вязки, шапочку, маску и очки - через минуту он все это наденет. Но сейчас ему предстояло сказать кое-что в объектив камеры.

- Я, Бажаев Зелимхан Хозович, нахожусь на борту российского военного вертолета...

* * *

В это же время командир экипажа аэробуса "Ил-86" и пилот "Черной Акулы" подполковник Рохлин синхронизировали скорости и режим полета. "Черная Акула" шла на пятнадцать метров выше и чуть впереди, словно зависнув над носом самолета. Потом открылся астролюк, и Чип почувствовал ледяное дыхание холода, ждущего его снаружи.

- Ну что ж, ваш выход, Чип, - проговорил он, поднимая телекамеру.

* * *

Теперь солнце было справа от них - великолепное освещение, чтобы снять эксклюзив. Чипа оглушил грохот ревущих двигателей, и тут же, несмотря на толстый слой крема и предохранительную маску, он почувствовал проникающий холод безжалостного встречного потока. Ледяной обруч в том месте, где были надеты горнолыжные очки - всего лишь обычная и вовсе не греющая пластмасса, хоть и очень дорогая, - сковал его лицо. Чип инстинктивно закрыл глаза, чувствуя тиски холода, сжавшие переносицу, потом он понял, что лучше уже не будет. Первой мыслью Чипа было вернуться назад, в тепло самолета, где он все еще оставался ниже локтей, но следом пришло убеждение, что это все иллюзии, этот самолет - обманщик и его жалкое уютное тепло несет в себе смерть.

- Я кое-что знаю про тебя, - проговорил Чип, и огромное красное солнце, словно в окнах домов на закате, отразилось в его шальных глазах. - В этом безумном северном ветре гораздо больше жизни...

* * *

Теперь Чип забыл обо всем - он смотрел на мир через глазок видеокамеры. Фильм должен состояться.

- Мы отыщем выход из Лабиринта, - прокричал Чип.

Он уже вел видеосъемку, когда десантный люк в днище идущего над ними и чуть впереди дрожащего черного монстра начал открываться.

* * *

Игнат Воронов держался рукой за вытяжной фал, прочный многожильный трос: десантный люк был открыт - под ними почти два с половиной километра синевы и аккуратная земля, нарезанная на ровные геометрические фигуры, укрытые ярким предзакатным снегом. Игнат посмотрел вниз; заслоняя собой землю, за ними, сверкая в отраженных солнечных лучах, ползла покатая громада носа заминированного лайнера. Сколько до нее - пятнадцать метров? До этого горящего скорым закатом ледяного металла, несущего в себе адский пламень? Да, так. Старлей коснулся его плеча, как бы задавая вопрос: готов? Игнат кивнул - привычная операция десантирования.

- Пошел! - крик, скорее читаемый по губам.

Старлей следит за системой стопперов, он - надежная страховка, все как всегда, с небольшой поправкой - местность десантирования несколько необычна.

Игнат в ответ еще раз кивнул головой - знак готовности и одновременно: "Будь здоров, старлей!", толкнулся, держась за трос, и через секунду он уже находился на пару метров ниже вертолета. Черная вспышка, и тот же встречный поток, пронизывающий холодом Чипа, принял его, мышцы мгновенно отвердели, перехватило дыхание. Страшный ветер обрушил на него рев работающих двигателей. Игнат отвернулся от ветра, чтобы набрать побольше воздуха, и почувствовал, как ледяные щупальца входят в его легкие.

Сердцебиение тут же участилось - надо нормализовать дыхание. Несколько коротких секунд Игнат ничего не предпринимал, потом, чувствуя некоторую адаптацию, посмотрел на свою руку в теплой, почти по локоть рукавице, сжимавшую полосатый трос. Ощущение было такое, что на руке нет никакой рукавицы, что руку просто обливают холодной водой, и пальцы выше того места, где проходил жгут троса, почти сразу обескровились. Игнат перехватил трос другой рукой, поработал пальцами, пытаясь вызвать приток крови, отвернулся от ветра, ищущего малейшие лазейки в его одежде, - все, пора. Игнат сделал знак рукой, фал тут же вытянулся еще на метр, потом еще. Сколько осталось одиннадцать? Дыхание нормализовалось, насколько это вообще возможно в подобных условиях; главное - стараться держаться к вертолету спиной, тогда не спеша дело пойдет. Не спеша... У него нет времени, но малейшая торопливость может все испортить. Он вдруг подумал, что с Зелимханом будет намного сложнее - все же четыре пулевых попадания! Игната начало несколько относить назад - скорость 280, весьма прилично, слава Богу, что Игнат вообще не идет в параллель с вертолетом. А медленнее нельзя - на меньшей скорости этот заминированный бело-серебристый монстр может просто рухнуть вниз. Фал вышел еще на метр - вихревые потоки могут вызвать раскачивание троса, и Стилет сделал знак, чтобы в вертолете не спешили. Вот он, нос самолета, под ними, разрезает себе спокойно воздух, и относительно земли мы как будто почти не движемся. И даже на скорости 280 самолет испытывает приличную тряску - медленнее просто опасно. Ну а теперь, ребята, поехали!