Юрий Кларов - Черный треугольник (Розыск - 1) Страница 40

- Тоже не дам.

Он вздохнул:

- Строгий вы начальник.

- Какой уж есть.

- Да я не с обиды, так. С нами без строгости никак нельзя, балуем мы без строгости. Мой папаша, царствие ему небесное, любил говорить: "Такого из омута вытащишь, а он за то с тебя на водку попросит". Смекалистый был у меня папаша, дока. И в камнях и в человеках толк знал. - Приоткрыв узкой щелью рот, он тихо засмеялся. Умоляюще попросил: - На одну понюшку, а?

- Нет.

- С ноготок?

- Нет.

- Не могу я без марафеты, господин начальник.

- Кокаин не хлеб.

- Это как для кого. Заместо хлеба в голодные годы лебеду ели, а марафету ничем не заменишь.

Я достал из сейфа изъятые при облавах стразы, разложил их на столе:

- Узнаете?

- Будто узнаю.

- Чья работа?

- Вы же знаете.

- А все же?

- Известно чья - моя.

- А кто вам заказывал стразы?

- Никто не заказывал. Сделал - продал.

- Эти стразы - копии драгоценных камней, похищенных в патриаршей ризнице.

- Что ж с того?

- Подробного описания этих камней не было. Следовательно, вы видели и держали в своих руках бриллианты и рубины, которые имитировали. Так?

- Нет.

- А как же?

- Я копии со стразов делал, - сказал Дублет.

- Допустим, что так. Тогда вам придется ответить на другой вопрос: кто вам дал стразы, с которых вы делали копии?

Не ответить он не мог. Кого же он назовет? Дублет выбрал не самый лучший для себя вариант...

- Пушок.

- Кто? - переспросил я.

- Пушков Иван Федорович. Он мне дал стразы.

- Вы в этом уверены?

- Как было, так и было. А верить иль не верить - дело уж ваше. Дал мне Пушок и говорит: "Сделай, говорит, Леша, такие же, чтоб не отличить". Вот я и сделал...

- Так и писать?

- Так и пишите.

- Хорошо. Записал. А теперь следующий вопрос. Хорошо вам известный владелец ювелирного магазина в Верхних торговых рядах Глазуков рассказал мне, что вы недавно продали ему жемчуг.

- Жемчужные стразы?

- Нет, не стразы, а жемчуг. Вы продали ему за две с половиной тысячи золотых рублей тридцать семь жемчужин, в том числе черную парагону и две кокосовые жемчужины грушевидной формы. Вспомнили? А то, если забыли, я могу пригласить сюда Глазукова и его приказчиков. Они освежат вашу память. Распорядиться?

- Да чего уж тут... - сказал Дублет. - Я не отпираюсь - продал.

- Так вот. Все эти жемчужины были изъяты у Глазукова и изучены специалистами. Специалисты дали заключение, что черная парагона украшала митру патриарха Никона, которая хранилась в ризнице, а кокосовые жемчужины были вделаны в золотую звезду Екатерины II из той же патриаршей ризницы.

Дублет поежился. Дряблая кожа на его скулах обвисла. Он молчал.

- Что скажете?

- А что говорить-то? По-вашему выходит, что ризницу я брал, что ли?

- Вам лучше знать.

- Не брал я ризницу...

- А кто "брал"?

- Не знаю.

- Незнайка на печи лежит, а знайку на веревочке ведут, так, что ли?

- Да уж на печи у вас не полежишь, - окрысился он. - Было бы место на нарах...

- Как у вас оказался краденый жемчуг, который вы продали Глазукову, тоже не знаете?

Дублет облизнул сухие губы. Начав оговаривать Пушкова, он должен был продолжить это неблаговидное и неумное дело.

- Ну?

- Пушок дал, - выдавил он из себя.

- Подарок ко дню ангела?

- Не подарок... Он мне жемчугом за стразы уплатил.

- Так и запишем: "В качестве оплаты за стразы я получил от гражданина Пушкова тридцать семь жемчужин, украденных из Московской патриаршей ризницы. Вышеуказанные жемчужины были затем мною проданы гражданину Глазукову, владельцу ювелирного магазина в Верхних торговых рядах. Записано с моих слов правильно". Распишитесь. - Он поставил свою подпись.

Больше мне от Воловина пока ничего не требовалось. Оставив его в кабинете под присмотром милиционера, я, захватив только что подписанный им протокол, отправился к Борину, который снимал допрос с Пушкова.

В отличие от матроса Борин не был новичком в сыскном деле, но с барыгой у него тоже не ладилось. "Вышеозначенный" добросовестно придерживался своего прежнего амплуа, только старался не переигрывать. Теперь режиссура спектакля, кажется, вполне могла перейти в наши руки...

Посмотрев последнюю страницу протокола допроса Воловина, Борин сразу же сообразил, чего я хочу. Он усмехнулся и едва заметно кивнул мне: все понял, Леонид Борисович. Только не пропустите свой выход.

- Значит, Дублет осознал, что выгораживать преступника ему ни к чему? Похвально. Весьма похвально. Достойный молодой человек. - Уши "вышеозначенного" дрогнули, а нимб вокруг лысины потускнел. "Вышеозначенный" чувствовал, что произошло что-то, имеющее к нему прямое отношение. Но что именно? - Ну что ж, любезнейший, - обратился Борин к Пушкову, - правду вы говорить не желаете, а ложь мне слушать надоело...

- Да я как на духу, как отцу родному!

- Полноте, полноте, - поморщился Борин. - После того как Воловин вас изобличил, наша беседа - пустая трата времени. Увольте, уши вянут...

- Это в чем же он меня изобличил? - привскочил на стуле барыга.

- Будто не знаете? Бросьте валять дурака, Пушков! Надоело.

- Не в чем меня изобличать!

- Хватит, хватит, любезнейший. Вы совершили тягчайшее преступление против закона и понесете за него кару.

- Преступление? - тонким голосом спросил барыга.

- Да-с, преступление, - подтвердил Борин и подал знак конвоиру: Уведите его.

Тут предполагался мой выход.

- Минуту, Петр Петрович, - сказал я. - Гражданин Пушков имеет право знать, в чем его обвиняют.

- Он это знает лучше нас с вами, Леонид Борисович.

- И все же я попрошу вас частично ознакомить его с показаниями Воловина.

- Пустое, Леонид Борисович!

- Не могу с вами согласиться.

- Ну, ежели вы настаиваете...

- Настаиваю.

Борин с видимой неохотой остановил конвоира, который подошел к Пушкову.

- Не смею перечить, Леонид Борисович.

В любительских спектаклях я никогда не участвовал, но у меня создалось впечатление, что водевиль сыгран неплохо.

Прочитав последнюю страницу протокола допроса Воловина, "вышеозначенный" посерел.

- Это на что же он намекает, товарищ революционный начальник, а?! К стенке меня хотит поставить? Шесть безвинных младенцев на сиротство обречь? - завопил он.

- Кто в том виноват, Пушков? Вы знали, на что шли, - сказал, я, а Борин нравоучительно дополнил:

- Шила в мешке не утаишь.

- Брехня! - взвизгнул барыга.

- Что брехня?

- Все, все! Брешет Дублет!

- Зачем же ему лгать? - удивился я.

Пушков затравленно огляделся. Тихо, почти шепотом сказал:

- А затем, чтоб Никиту Африкановича Махова покрыть. Потому как жемчуг тот он с его щедрот получил.

Мы с Бориным переглянулись.

- То есть вы утверждаете, что эти тридцать семь жемчужин Воловину дал Махов?

- Утверждаю.

- А почему, собственно, - спросил я, - мы должны верить вам, а не Воловину?

- А потому, товарищ революционный начальник, что мои слова вам гражданин Миша Арставин засвидетельствует, - проникновенно сказал Пушков.

Так впервые в протоколе допроса появилась фамилия "министра финансов и торговли вольного города Хивы" Никиты Африкановича Махова.

Да, оплошал Дублет, оговорив Пушкова. Оплошал!

III

Миша Арставин, нагловатый парень с томными глазами и пухлым ртом, не слишком стремился "засвидетельствовать" слова своего приятеля с Сухаревки. Он бы вообще предпочел оказаться в эти дни подальше от Москвы. Но он был практиком, поэтому понимал, что бессмысленное запирательство к добру не приведет и от "уголовки" можно ожидать еще больших неприятностей, чем от Махова. Поэтому мы с ним вскоре поладили... После перекрестного допроса и очной ставки с Пушковым Арставин подтвердил, что действительно жемчужины отдал Дублету не кто иной, как сам Никита Африканович. И произошло это в присутствии его, Арставина. Дальше дело пошло еще успешней.

Мы провели несколько очных ставок между Пушковым и Арставиным, а затем свели их с Дублетом. Дублет ершился недолго. Под напором осмелевшего от страха "вышеозначенного" и Михаила Арставина он стал сдавать свои и без того шаткие позиции.

Теперь, сопоставляя протоколы допросов, можно было получить некоторое представление об интересующих нас событиях и о той роли, которую играл в них Махов.

Выяснилось, что купеческий сын познакомился с Маховым еще в 1909 году и с тех пор постоянно поддерживал с ним отношения.

Именно Арставин и свел Дублета с Маховым. Махов обласкал Дублета, пригрел и приспособил к делу. Он же дал деньги на оборудование подпольной мастерской по изготовлению фальшивых драгоценностей и подыскал Дублету помощников-мастеров. Продукция мастерской сбывалась через коммивояжеров Махова не только в Москве, но и в других городах: Петербурге, Киеве, Тифлисе, Самаре, Саратове, Владикавказе. В лавке "вышеозначенного" Махов устроил что-то вроде склада подделок (во время обыска мы там обнаружили под полом около трехсот стразов и дублетов, свыше сотни перстней, браслетов и сережек из фальшивого золота).