А Мейсон - Узник опала Страница 40

Мистер Рикардо был ошарашен. Ничтожный провинциальный магистрат с позором отстраняет Ано от дела! Это граничило со святотатством и к тому же выглядело абсурдным. Мистеру Рикардо самому приходилось один-два раза указывать знаменитому детективу на ошибки и направлять его на путь истинный, но исправления принимались, и Ано одерживал триумф. А теперь этот жалкий мосье Тидон позволял себе тявкать на великого человека, как пекинес на Лабрадора! Требовалась всего одна фраза, чтобы пекинес скрылся под диваном в поисках убежища. Кипящий негодованием мистер Рикардо уже был готов произнести эту фразу, но сдержался, увидев усмешку на лице Ано. Детектив был доволен!

- Разумеется, мне известна заслуженная репутация мосье Ано,- продолжал магистрат, слегка озадаченный реакцией детектива,- и он не должен рассматривать мои действия как пятно на ней. Я четко укажу это в своем рапорте. Но это преступление необычайно сложно и отличается от большинства тех, с которыми приходится иметь дело парижской Сюртэ. Это не апаши {Apache - вор, хулиган (фр.). термин происходит от индейского племени апачей} в кабаре и не ограбление на Елисейских Полях {Улица в центре Парижа}. Социальное положение замешанных в нем требует предельной деликатности. Его следовало тщательно расследовать на месте - в Сювлаке.- В голосе магистрата послышались суровые нотки. Он упивался собственными словами, черпая в них уверенность.- Для меня явилось глубоким разочарованием, когда мосье Ано уехал в Бордо. Я хорошо знаю, что он ведет там утомительное расследование, которое требует времени и энергии...

- Дело вдовы Шишоль,- кивнул Ано.

Мистера Рикардо удивляло, что каждое упоминание о старой карге вносило смятение. Сначала виконт де Мирандоль склонился, как стебель на ветру, а теперь мосье Тидон выглядел потрясенным до глубины души. Он застыл с открытым ртом, как слабоумный, все его красноречие испарилось, а руки вцепились в подлокотники кресла. Имя вдовы Шишоль служило лакмусовой бумажкой. Но, как Ано признал с самого начала, Артюр Тидон был сильным человеком.

- Каково бы ни было это дело,- заговорил он снова,- оно, несомненно, требует вашего присутствия. Надеюсь, де Мирандоль, вы разрешите мне воспользоваться вашим телефоном?

- Ну конечно, друг мой!- воскликнул виконт, потирая ладони.- Мой дом к вашим услугам.

Магистрат поднялся с кресла, опираясь одной рукой на подлокотник. Хотя его слова были твердыми, подобной крепости не было в его ногах. Он с трудом удержал равновесие, прежде чем шагнуть вперед. Но телефон находился в другом конце комнаты, и путь к нему преграждал Ано.

- Прошу вас об одолжении, мосье судья,- заговорил он почтительным тоном, весьма удивившим его друга.- Пожалуйста, скажите, кому вы собираетесь звонить и какое сообщение передать.

- Оно не причинит вам никакого вреда,- любезно отозвался Тидон.- Я намерен позвонить комиссару полиции и сообщить, что ваши неоценимые услуги требуются в Бордо и что я вынужден с сожалением освободить вас от ваших обязанностей в Сювлаке...- он немного помедлил,- с этого момента.

Ано не сдвинулся с места.

- Это означает - пожалуйста, не считайте мой вопрос дерзостью,- что распоряжение, которое я только что отдал насчет опечатывания конференц-зала, не будет выполнено?

- Это означает, что я лично буду решать этот вопрос и все другие, связанные с данным делом. Пожалуйста, отойдите.

Мистер Рикардо ожидал от своего друга чего-то героического - открытого неповиновения магистрату или даже сокрушительного удара, который отправил бы Тидона в нокаут. Но он находился в стране, где субординация была священной. Ано отошел в сторону.

- Сожалею, мосье судья,- кротко сказал он.- Я надеялся, что вы вернетесь со мной в Бордо.

Тидон остановился и бросил на детектива резкий взгляд.

- Вернетесь вы,- отозвался он с неприятной улыбкой,- а я не собираюсь вас сопровождать.

Мистера Рикардо слегка озадачил педантизм магистрата. Сейчас был не тот момент, чтобы настаивать на аккуратном употреблении слов. Очевидно, Тидон старался сохранить преимущество даже в мелочах.

- Жаль.- Ано заговорил загадками: - Ваша рука нуждается в уходе, который вы можете получить только в клинике, и даже тогда рана заживет не ранее чем через шесть недель.

- Моя рука?- вскричал магистрат.

- Правая рука,- уточнил Ано.- Когда мосье Рикардо и я имели честь обсуждать с мосье судьей преступление в Сювлаке вчера утром, было очевидно, что мосье испытывает сильный дискомфорт. И боль станет куда сильнее без должного лечения.

Магистрат молча уставился на Ано. Его взгляд был достаточно властным, чтобы усмирить целую армию подчиненных, но он потерял уверенность.

- Даже если я обжег руку, мосье Ано, какое это имеет отношение к вам?спросил он наконец.

- Никакого - если вы действительно обожгли руку,- холодно отозвался детектив.- Но вы не обожгли ее, мосье судья. Вы положили ее на калитку позапрошлой ночью - вы и Робин Уэбстер.

- На калитку? Этот человек обезумел!- воскликнул Тидон.

- На калитку мосье виконта, где он сегодня выжег старую краску и наложил новую,- невозмутимо продолжал Ано.- И он поступил правильно. Ибо калитка была покрыта липким лаком, основной ингредиент которого...- он вынул из кармана телеграмму и заглянул в нее,- дихлорэтиловый сульфид...

- Бедняга спятил!- с сочувствием прервал его магистрат, кивнув де Мирандолю.

- Абсолютно,- согласился виконт.

Мистер Рикардо неохотно склонялся к такому же выводу, пока Ано не достал телеграмму. Вчера вечером он отправил из Пойяка много телеграмм, в том числе в Скотленд-Ярд для шефа фармакологической лаборатории на севере Англии.

- Более известный, как горчичный газ,- снова заговорил Ано, и на сей раз никто не обвинил его в безумии.- Лак был изобретен в тысяча девятьсот семнадцатом году, когда военные успехи союзников не слишком впечатляли. Было необходимо выяснить, кто те люди, которые собирались по ночам в определенном коттедже на западном побережье Ирландии. Лак нанесли на калитку, и каждый входивший пачкал им руку. В течение часа ничего не происходило. Но потом на руке открывалась язва, которую удавалось излечить в лучшем случае за шесть недель. Такой метод идентификации был более простым и надежным, чем даже отпечатки пальцев. Тот же ловкий прием использовали прошлой ночью на вашей калитке, мосье де Мирандоль. И три человека попались в ловушку.

- Три?- воскликнул мистер Рикардо, который слушал раскрыв рот и был более не в состоянии сдерживаться.

Ано посмотрел на виконта, стоящего, оперевшись локтем на каминную полку, на Тидона, опустившегося на стул, и весело засмеялся:

- Обратите внимание, мистер Рикардо, что только вы издали возглас, когда я сказал "три". Этих двух господ число не удивило.

Виконт повернулся к нему и продемонстрировал руки.

- Странно,- заметил он с потугами на сарказм,- что на моих руках нет ни следа этого таинственного яда.

- Каким образом ему там быть?- отозвался Ано.- Вы вернулись домой из Шато-Сювлак рано и обычной дорогой. Рано, потому что вам нужно было сделать ваши маленькие приготовления, а обычной дорогой, потому что вы не хотели, чтобы нарушение ваших привычек было замечено. Лак был нанесен на уединенную маленькую калитку, которой пользовались только некоторые из ваших ночных посетителей.

- Но вы говорили о троих,- снова вмешался мистер Рикардо. Конечно, ему не следовало вмешиваться в столь официальный разговор, но он должен был уяснить этот пункт, прежде чем другие отодвинут его на задний план.- Насчет двоих я согласен - мосье Тидон и Робин Уэбстер,- но кто третий? Кто еще поранил руку об эту калитку?

- Эвелин Девениш,- ответил Ано.

Глава 22

Судья курит сигарету

Мистер Рикардо едва не подпрыгнул, услышав третье имя, и с беспокойством посмотрел на Ано. Откуда его друг может это знать? Он всего лишь строит догадки с присущей ему дерзостью и самоуверенностью. Но ни единого протеста не сорвалось с губ двух мужчин, которым бросили обвинение. Судья Тидон сидел, сгорбившись, в своем кресле с белым как бумага лицом и поблескивающими, словно угольки, глазами. Виконт де Мирандоль напоминал огромного дряблого младенца, уличенного няней в какой-то провинности. Он дрожал с головы до ног, пытаясь заговорить, но издавая лишь нечленораздельное бормотанье. Постепенно объяснение развертывалось перед глазами Рикардо, как будто свиток пергамента. Эвелин Девениш отправилась в этот дом, когда все уже легли спать, и в конференц-зале ее постигла насильственная смерть, а на руке у нее была такая же рана, как у магистрата Тидона и Робина Уэбстера, управляющего в Сювлаке. Ей отсекли руку уже после смерти, руководствуясь паническим страхом, а не желанием осуществить садистское наказание. Было рискованно бросить в Жиронду мертвую женщину с такой же язвой на ладони, как и те, что разъедали руки Тидона и Робина Уэбстера. Следовало принять меры предосторожности, дабы не стало известно, что в тот же вечер магистрат и управляющий проходили через ту же калитку.