Варвара Клюева - Как избежать замужества (Коварство без любви) Страница 40

Я явственно услышала, как она усмехнулась.

- Наверное, вы правы, Варвара. Мы сейчас придем. Кроме молока, ничего не нужно?

- Посмотрите сами. Я, признаться, плохо себе представляю, чем нужно кормить человека с черепной травмой.

Я отключила трубку.

- Нам тоже нужно покушать, - решительно заявил Прошка.

- Перебьешься. Сейчас пойдем в отель, поучаствуем в воскрешении Вальдемара.

- Никому не повредит, если по дороге мы на минутку заглянем на кухню.

- Марка на тебя нет! Он бы высказал все, что думает о твоей ненасытной утробушке.

Оставшиеся до прихода Ларисы и Натальи минуты мы провели за оживленной беседой. По-видимому, дамы на подходе к сторожке уловили ее отголоски, потому что на кухню они влетели с перепуганными лицами.

- У вас все в порядке? - спросила Наталья, тревожно вглядываясь в наши физиономии.

Прошка ответил ей удивленным взглядом.

- Конечно. Что с нами случится?

Наталья неопределенно пожала плечами и начала выгружать из полиэтиленового пакета принесенные продукты. Лариса снова вышла в сени - снять дождевик и сапоги.

- Вы не возражаете, если мы вас ненадолго оставим? - спросила я Наталью, поднимаясь с топчана.

- Конечно нет. Пожалуйста. - Мне показалось, что она даже обрадовалась возможности избавиться от нашего общества. - Не беспокойтесь, мы прекрасно справимся вдвоем. А если потребуется помощь, позвоним.

Мы с Прошкой протиснулись мимо Ларисы, оделись, попрощались и вышли в сырую тьму.

- Лариса прямо прозрачная стала, - заметил Прошка, когда мы отошли от домика. - Странный народ - женщины! Иногда такой муж попадется, что непонятно, как такого земля носит, и все равно она над ним квохчет, что наседка над бедовым цыпленком. Казалось бы, Лариса в присутствии Левы дышать боялась, а как теперь убивается...

- Да, я заметила. Причем можно было бы подумать, что ее потряс сам факт смерти супруга, но нет... Похоже, она его действительно любила. Вчера утром, когда Лева пропал, она едва рассудком не тронулась от беспокойства.

- Надо же, такая красавица и такое чудовище... Хуже, чем в "Аленьком цветочке". Там оно хоть доброе было.

- Может быть, Лева прятал от мира свое доброе ранимое сердце и чуткую душу?

- Тогда он был гением маскировки. У меня всякий раз, стоило ему появиться, шерсть на загривке вставала дыбом.

- Я тебя понимаю. Странно, да? Вроде бы он все больше молчал, никак себя особо не проявлял, а я с первой встречи прониклась к нему неприязнью... Нет, неприязнь - не то слово. Однажды в детстве я гостила у бабушки, и в городок приехал бродячий цирк. Все дети окрест сбежались посмотреть, как циркачи устраиваются, раскидывают шатер, кормят зверей. А один мужик - колоритный бородач, похожий на разбойника из сказки - вывел на прогулку медведя. Что тут стало с дворнягами! Они точно взбесились - залаяли, завизжали, ощетинились... А у самих хвосты поджаты. Вот примерно такие же чувства вызывал во мне Лева страх и ненависть. А ведь он ничего плохого мне не сделал, как и тот медведь собакам. Запах, что ли, от него какой-то особенный исходил?

- Ну, насчет запаха не знаю, но что-то хищное в нем определенно было. Несмотря на утиный нос.

В отеле я безжалостно пресекла Прошкины попытки заманить меня на кухню и, не обращая внимания на его стенания, пошла наверх. Прошка, кляня меня на все лады, поплелся следом. В триста восемнадцатом царил хаос. Генрих без сил сидел на диване в гостиной и тоскливо созерцал безобразную зловонную жижу, которая пятнами покрывала ковер. Из ванной доносились стоны Вальдемара, плеск воды и проклятия Марка.

- Все живы? - спросила я, переведя дух.

Генрих поднял руку в знак приветствия и кивнул. Видимо, настолько устал, что на разговоры его не хватало. Я прошла в спальню, заглянула в ванную и поспешно выскочила обратно. Сияющее нездешней чистотой бело-розовое чудо превратилось в нечто такое, что нельзя описать, не оскорбив эстетического чувства читателя. Посреди этого безобразия стоял Леша, который держал коленопреклоненного Вальдемара за руки, заведя их ему за спину. Сам Вальдемар полулежал на бортике ванны, а склонившийся над ним Марк с брезгливым выражением лица пытался влить страдальцу в глотку очередную порцию воды с марганцовкой.

Я предпочла воздержаться от спасательных работ и решила вместо этого навести порядок в гостиной.

- Прошка, ты меня убедил. Пойдем на кухню.

Прошка посмотрел на меня с нескрываемым подозрением.

- Откуда вдруг такая уступчивость? Только не говори мне, что увиденное здесь пробудило в тебе аппетит. Ты, конечно, извращенка, но не настолько же!

- Ты отказываешься? Генрих, ты присутствуешь при историческом событии: Прошка с негодованием отверг мое предложение посетить места скопления пищи!

В безучастных глазах Генриха мелькнул интерес.

- Ничего я не отказываюсь, - поспешно возразил Прошка. - Я просто выразил удивление непонятной переменой в твоем настроении. То ты из кожи вон лезешь, чтобы не пустить меня на кухню, то вдруг меняешь курс на сто восемьдесят градусов...

- Я хочу прибраться в гостиной. На кухне я видела тряпку и ведро и намерена за ними сходить. А тебя позвала просто из жалости.

- Наталья говорила, что ведро и тряпка есть в кладовке в начале коридора перед холлом, - сообщил Генрих. - Когда вы позвонили, она как раз собиралась здесь убрать, но я ее отговорил. Сказал, что сам уберу. Может, ты не будешь торопиться, Варька? Сейчас я посижу немного и выполню свое обещание.

- Ну уж нет! Мне противно глядеть на эту мерзость. Прошка, поход на кухню отменяется. Сбегай-ка за ведром, наполни его у нас в номере и принеси сюда.

- В Марка решила поиграть? - осведомился Прошка. - Ничего не выйдет. Либо ты сначала идешь со мной на кухню, либо тащи ведро сама.

- Грязный шантажист, - вздохнула я, но спорить не стала. Если уж я подала Прошке надежду на посещение кухни, выбить у него из головы эту мысль было невозможно.

Мы зашли ко мне в номер, захватили чайники и спустились на первый этаж. Пока Прошка шарил в холодильнике и разогревал судки с приглянувшейся едой, я налила в чайник воды и поставила на плиту. Через несколько минут, нагруженные сверх всякой меры, мы поднялись на лифте на третий этаж, отнесли все добро к нам в номер, накрыли одеялом, чтобы не остыло, и отправились за ведром. Упомянутая Генрихом кладовка оказалась небольшим стенным шкафом за деревянной дверцей того же цвета, что и панели, которыми был обшит коридор. Мы нашли ее только благодаря щеколде. За дверцей стояли ведро с тряпкой, швабры, пылесос, щетки и метелочки для обмахивания пыли с мебели. Там же на полочке лежало несколько пакетиков с резиновыми перчатками. Когда я забрала все необходимое, Прошка постучал по фанере, служившей задней стенкой шкафчика, и хихикнул:

- Георгий там, за стеной, должно быть, наложил в штаны, услышав громыхание ведра и швабр. Наверняка он думает, что мы готовим вооруженный налет.

- Надо бы потом принести ему ужин, - сказала я, закрывая шкаф. Представляешь, как ему тяжко, если у него, как и у тебя, на нервной почве разыгрывается аппетит?

- Не может быть! - Прошка энергично потряс головой. - Я бы не выдержал сутки без еды взаперти. Обязательно пробрался бы потихоньку к холодильнику и запасся провиантом. Хотя Георгий тоже мог так поступить...

- Не думаю. Сегодня днем он впустил меня только благодаря подносу с едой.

- Чистой воды притворство, - высказал предположение Прошка. - Он хотел убедить тебя, будто не высовывал носа из своей норы.

На этом разговор прервался, потому что мы добрались до номера Вальдемара и приступили к уборке. Вернее, приступила я, а Прошка хотел было увильнуть, но после короткой бурной схватки уступил превосходящим силам противника.

К тому времени, когда гостиная приняла более или менее божеский вид, Марк с Лешей временно прервали экзекуцию и, бросив Вальдемара в спальне, присоединились к нам.

- Скорее, скорее идем, - засуетился Прошка, - не то все остынет!

- Нечего было заниматься шантажом, - буркнула я и передразнила его: "Либо на кухню, либо тащи ведро сама"! Вот и хлебай теперь помои.

- В помои все превратится, если ты не прекратишь базарить. Так вы идете или нет?

- Может, перенесем еду сюда? - предложил Леша. - Как-то нехорошо бросать Вальдемара одного.

- Ну уж нет! - вскипел Марк. - Я хочу поесть в нормальной обстановке. Если эта свинья за время нашего отсутствия отбросит свои раздвоенные копыта - что ж, на все Божья воля. Я сегодня перевыполнил норму добрых дел на много лет вперед.

- Да, Марк, ты совершил настоящий гражданский подвиг, - согласился Генрих с серьезным видом. - Кто-то, возможно, и не оценил бы его по достоинству, но мы, зная о твоем отвращении к физиологии, дружно снимаем шляпы.

У Прошки уже сработал условный рефлекс, и он забегал из угла в угол.

- Хватит молоть языками! За столом наговоритесь.

Но прошло еще, наверное, полчаса, прежде чем его мечта осуществилась. Когда мы вышли из триста восемнадцатого номера и заперли за собой дверь, Марк с Генрихом сказали, что перед едой необходимо принять душ. Леша после некоторого колебания решил последовать их примеру. Пришлось нам с Прошкой второй раз тащиться на кухню и все разогревать. Наконец все собрались у меня в гостиной и смогли перевести дух.