Антон Леонтьев - Огненный холод Страница 41

Они прибыли тогда куда-то на окраину Москвы, заехали в лесополосу. Скелет приказал Косте и еще одному «солдату» вытащить должника из фургона. Мужчину пинками погнали в лесок и в конце концов оказались около большого оврага, заполненного мусором. Скелет вручил Константину пистолет и сказал:

– Ну, настало время продемонстрировать свои способности, Бык! Ты ведь у нас вроде в Афгане был, даже кого-то там убивал. Давай, пореши этого ублюдка!

Мужчина, слышавший все, замычал (рот у него был залеплен куском пластыря), а затем, умудрившись вырваться, неуклюже побежал по пологому склону вниз, в овраг. Скелет, ухмыляясь, наблюдал за Костей.

– Что, Бык, кишка тонка? Не можешь застрелить удода? Тогда, скажу тебе, нам ты не нужен! Грозному требуются только отчаянные и решительные! А ты, похоже, тряпка тряпкой!

Костя, сняв пистолет с предохранителя, практически не целясь, выстрелил. Эхо разнеслось по оврагу, вспугнуло стаю ворон, которые с карканьем поднялись в воздух, кружа над лесополосой. Скелет спустился вниз и, осмотрев покойника, уважительно заметил:

– Ну надо же, попал ему прямо в затылок, причем с такого расстояния. Отличный выстрел, Бык! Ну, беру свои слова обратно, ты не тряпка, а настоящий мужик. Грозный останется доволен!

Через пару дней Скелет доложил ему, что Костя переходит отныне в разряд «командиров». Это означало, что ему полагался собственный автомобиль (можно было выбрать модель и цвет – все оплачивал Грозный), его зарплата увеличивалась вдвое против прежней и, что важнее всего, – он получал оружие. По данному поводу состоялась даже вечеринка у Кости, к тому времени уже переехавшего с казенной квартиры на свою собственную, хотя бы и съемную.

На вечеринке все перепились, только один Константин оставался трезвым, и то и дело выходил на балкон покурить. Он познакомился с другими «командирами», которые, как он быстро убедился, мало чем отличались от «солдат». Только разговоры были уже о вещах и автомобилях подороже, а также о том, как бы исхитриться и стать «контролером». Куря на балконе и смотря в звездное небо, Костя думал о том, что Грозный создал уникальную систему, основанную на человеческом тщеславии и корысти. Да, времена совсем другие, теперь даже в преступном мире царят законы бизнеса.

Как «командир» он надзирал за «солдатами», воспитывал новичков и следил за осуществлением черной работы. Самому Косте уже не приходилось марать руки, для него период выбивания зубов и мордобоя закончился. Сверху спускался план – сколько надо собрать за неделю и кого проучить, и Константин головой отвечал за то, чтобы план был выполнен. Он использовал не только голую силу, но и смекалку, часто удерживал своих подчиненных от излишней, бессмысленной жестокости, а говорил с жертвой по душам пару минут, предупреждая, что имеется две возможности: или сделать так, как требуется, или превратиться в окровавленный кусок мяса.

– Мне по душе первое, – завершал он всегда внушение, поигрывая пистолетом. – Но если вы хотите помериться силами, то прошу!

В большинстве случаев до мордобоя и пыток не доходило, потому что слова оказывали нужное воздействие. Скоро о Быке заговорили – ведь он умудрялся не только выполнять, но даже и перевыполнять спущенный сверху недельный план и причем реже других прибегал к насилию. И «солдаты», над которыми он стоял, и даже жертвы испытывали к нему уважение, а в организации это много значило.

В один прекрасный день Скелет сказал Косте, что Грозный хочет видеть его. Молодой человек поднялся в кабинет мафиозо и услышал следующее:

– Бык, ты работаешь на меня почти два года, и я тобой очень доволен. Такие, как ты, мне нужны. Ведь большая часть народу в организации – отребье без мозгов и воображения. А ты проявляешь фантазию, но и не позволяешь себе ничего лишнего. Я говорил со Скелетом и прочими «контролерами»... Ты станешь одним из них.

Вот уж головокружительная карьера! Меньше чем за два года Бык прошел от простого «солдата» до «контролера», и такое еще никому не удавалось. Константин знал, что молодые «солдаты» его боготворят, он является для них примером, и о нем даже рассказывают байки и небылицы.

«Контролеров», главным из которых являлся Скелет, было двенадцать. Костя Бык стал тринадцатым. По этому поводу в одном из закрытых ночных клубов прошла вечеринка – на ней появились представители столичной тусовки, выступали звезды и звездочки шоу-бизнеса, дорогое шампанское, водка и вино лились рекой. К герою дня, к Константину, так и липли женщины.

Конечно, он не отказывал себе в плотских удовольствиях, однако принял решение, что семьи у него не будет. Супругой обзаводиться не с руки, да и дети ему не нужны. Кого он может воспитать? И что, например, скажет ребенок в школе в ответ на вопрос учительницы, кто у него родители. «Мой папа работает мафиозо и киллером», – так, что ли?

Тяжелые времена для Кости давно закончились. Как один из «контролеров» он получал очень хорошо. Кроме того, ему перепадал процент от тех дел, которые осуществляли стоявшие под ним «командиры» и «солдаты», и в его же интересах было так координировать их работу, чтобы она стала более слаженной и эффективной.

Шло время. Константин полностью завоевал доверие Грозного, который к тому времени даже купил себе место в Госдуме – ему требовалась депутатская неприкосновенность. «Контролеры» не только надзирали за своими подчиненными (этим в первую очередь занимались «командиры»), а разрабатывали и осуществляли гораздо более выгодные и рискованные предприятия. Так, Костя быстро убедился в том, что мафия тесно связана с политикой и бизнесом. И поистине сумасшедшие деньги зарабатываются не на рынках, в магазинах или ресторанах, где выбиваются долги и собирается дань, а в тиши кабинетов банков, в министерствах, на фабриках и заводах. Константин быстро убедился, что известные политики, чиновники, бизнесмены, судьи, работники прокуратуры, различных министерств и ведомств – продажные, алчные, наглые личности, ради лишнего доллара готовые продать с потрохами родную бабку. Эти люди вызывали в нем отвращение – сами они никого не убивали, руки кровью не марали, однако очень крупно наживались на падении курса рубля или увеличении курса доллара, на искусственно организованных кризисах, использовали секретную служебную информацию для личного обогащения и продавали ее на сторону тому, кто был в состоянии больше всего заплатить. И таким человеком зачастую оказывался Грозный. Мафиозо-депутат даже получил усыпанный отборными бриллиантами орден от известного благотворительного фонда, спонсируемого одним из наиболее влиятельных олигархов.

По поводу награждения Грозный устроил подлинный бал, и происходил он в его загородном особняке, расположенном на Рублевском – как же иначе-то! – шоссе. Константин, впервые попавший в загородную резиденцию босса (а таковых у него только в России было четыре, да еще столько же за рубежом), уже ничему не удивлялся: ни дому, похожему на старинный замок, ни гигантскому бассейну с хрустальной крышей, ни площадке, на которой стоял самый настоящий вертолет, ни тому, что бал почтили своим присутствием сливки столичного общества.

Награжденный орденом, одетый в смокинг, демонстрировал всем свою регалию, а на стене бального зала висела огромная фотография (не меньше трех метров шириной), на которой был изображен сам Грозный, которому видный олигарх пожимает руку. Косте обычно было скучно на таких приемах – все равно в итоге все перепивались, а затем начинался большой трах.

Босс, как отметил Костя, разговаривал с сухощавым пожилым мужчиной и молодым типом. Это были Остоженские, отец и сын, возглавлявшие конкурирующий клан. Но вместо того чтобы вести с ними кровопролитную войну, исход которой был сомнителен (все же Остоженский был генерал-майором ФСБ в отставке), Грозный предпочел заключить перемирие и поделить сферы влияния. Да, он умел превращать врагов в друзей, а друзьям не позволял становиться врагами.

Константин скучал около бара, поглощая один коктейль за другим. Если уйти слишком рано, то босс обидится, решит, что это проявление неуважения к нему. Проще всего подцепить какую-нибудь бабенку и удалиться вместе с ней, тогда у него будет причина, чтобы смыться пораньше с нудного торжества. Костя Бык положил глаз на черноволосую девицу, одну из участниц новомодной группы (то ли «Тру-ля-ля», то ли «Бом-бим-бом»), что кочевряжились на сцене, распевая под фонограмму что-то про роковую любовь.

Молодой человек уже отвернулся от стойки, собираясь подойти к певичке и завязать недолгий разговорчик (он был уверен, что спустя самое позднее двадцать минут они уже отправятся к нему на квартиру, чтобы заняться сексом), как вдруг замер. Потому что появилась – она.

К женщинам Константин относился как к красивому развлечению, как к игрушкам, куклам. Но та, что появилась сейчас в зале, была совершенно иной. Платиновая блондинка в серебристом платье, без украшений (а все на вечеринке дамы были увешаны крупными бриллиантами и прочими драгоценными камнями невероятных размеров), только на левой руке мерцал кроваво-красный камень неправильной формы. В отличие от всех прочих, эта особа смотрела с вызовом, а на ее волевом и прелестном лице играла странная полуулыбка, похожая на ту, при помощи которой Мона Лиза в течение многих сотен лет сводит с ума весь мир.