Анна Данилова - Девушка, не умеющая ненавидеть Страница 41

Конечно, Лара была разочарована и теперь просто не знала, как ей себя вести, какую мину состроить, чтобы не унизиться даже перед собой, еще недавно такой рассудочной и сдержанной. Все ее принципы и желание провести остаток своих дней наедине с собой, не впуская в сердце и в спальню мужчину, полетели, я так понимаю, ко всем чертям, когда она увидела голый торс подстреленного «викинга». Он неожиданно появился в нашем доме и так же неожиданно исчез.

В машине, которая увозила нас из Переделкино, мы с Ларой рассуждали о роли случая в нашей жизни. Как ни крути, получалось, что ничего в нашей жизни случайного нет. И что мы, все люди на земле, вообще связаны.

– Да, это верно, – согласилась она. – Тот дикий стук в кухонные окна и появление на нашей кухне Виктора – тот самый случай, который привел в движение последовавшие за ним события. Значит ли это, что мы должны идти по жизни, ничего не боясь и принимая все, что происходит с нами, без страха?

– Страх – это товарищ инстинкта самосохранения, – предположила я. – Если ничего не бояться, то можно влипнуть в какую-нибудь не очень красивую историю. Или вообще стать жертвой убийцы.

– Да, я понимаю, но если этого страха поначалу нет и он появляется уже после того, как дело сделано, тогда как?

– Думаю, что если страха не было, значит, ты делала что-то правильное, так скажем, или же ты – психически нездоровый человек, с изъяном…

Сказав это, я надолго замолчала. До меня стало доходить, что все эти вопросы и рассуждения, произнесенные Ларой в машине, могли иметь отношение не только к своей случайной встрече с Виктором, но и к той темной истории с ее мужем, о которой она мне так и не рассказала. Быть может, путем таких вот нейтральных на первый взгляд разговоров она пыталась найти ответы на свои куда более серьезные вопросы, чем ее несостоявшийся роман с «викингом». Я решила исправить положение и перевела разговор на другую тему.

– Представь, как бы сложилась моя жизнь, если бы я в один из летних вечеров не забрела в бар и не встретила там Гришу.

– Да уж, эти бары… – Лара, вцепившись в руль, вдруг принялась раскачиваться, как если бы в салоне звучала танцевальная музыка. – Сколько судеб разрушилось о хрупкое стекло фужеров и рюмок!

– Ты тоже бывала в барах, я имею в виду… одна? Ну, вот как я тогда?

– А то!

Я смотрела на нее, слушала и никак не могла взять в толк, что с ней происходит. То смеется, то вот-вот заплачет, то невпопад шутит, то, кислая, смотрит на дорогу и не участвует в разговоре.

Пока я, глядя на проплывающие за окном зимние подмосковные пейзажи, планировала дома заглянуть в Интернет и посмотреть травяные сборы для снятия нервного напряжения, мы как-то незаметно добрались до дома. Вышли из машины и, подхватив пакеты и сумки, вошли в подъезд, поднялись на лифте и замерли в немом восхищении и удивлении. Прямо перед дверью нашей квартиры стояла корзина, полная свежей сирени! Пышный букет был перевязан белым атласным бантом. Сирень в январе!

– Фантастические цветы! – прошептала я, представляя себе, что это Гриша разыскал меня и решил удивить таким волшебным подарком.

– Это Виктор, я уверена, – сказала Лара, опускаясь перед корзиной, чтобы вдохнуть ее дивный аромат, распространявшийся на весь этаж. Она вынула из букета глянцевую открыточку, раскрыла ее и прочла письмецо. Лицо ее стало розовым, она счастливо улыбнулась. – Я же говорила! Это он. Пишет, что готов избавить меня от бессонницы. Только я пока еще ничего не поняла, он предлагает заглянуть под букет.

Она просунула руку под цветы и вынула небольшой сверток, так же перевязанный бантом. Быстро развязала его, и мы увидели деньги. Доллары. Зажав пальцами левой руки пачку, Лара ловким движением принялась считать деньги, мягко ими шелестя.

– Тут две тысячи баксов. – Она подняла голову, наши взгляды встретились. – Ты чего ему про меня наговорила?

Я смутилась. Разве могла я представить, что на мои слова о долге Лары в полторы тысячи долларов последует такая реакция Виктора? Красиво он решил «финансовые проблемы» моей подруги!

– Сказала, что у тебя долг в полторы тысячи баксов, что ты не спишь ночами… короче, сгустила краски.

Я зажмурилась, не желая видеть изменившееся лицо Лары. Вот накосячила!

– Никогда бы не додумалась до такого… Но ты – молодец, честное слово.

Она звонко расхохоталась, на весь подъезд.

– Круто!

Она открыла двери, и мы внесли весь свой багаж и корзину с сиренью в квартиру. Лара поставила ее в гостиной на стол, села рядом и принялась любоваться, то и дело окуная голову в сиреневое облако.

– Какой мужик! – восклицала она, пребывая в прекрасном расположении духа.

Как же мы зависим подчас от других людей. От почти чужих людей! Корзина с цветами, пачка денег – и все, Лара уже воспринимает этого мужчину, как настоящего героя, и любовь ее к нему растет с каждым мгновением.

– Кофе? – я, разгрузив пакеты, поставила чайник и заглянула в комнату. – Ау, ты слышишь меня?

– Да, кофе.

– Лара, ты не думала, как он узнал твой адрес?

– Элементарно. Он же видел мою машину, пробил номера. Связи, знакомства.

– Но это могла быть машина наших так называемых хозяев.

– Не знаю, рискнул человек.

– А вот так оставлять перед дверью корзину с деньгами, которую может взять кто угодно, это как? Риск, говоришь? А по-моему, идиотизм…

– Значит, он где-то рядом, он проследил за нами. Иначе как?

И Лара бросилась из комнаты, выбежала в подъезд и несколько раз позвала:

– Виктор!

Ее голос колоколом прогудел по всему подъезду.

20. Маша. Январь 2015 г.

Утро было таким же, как и всегда. Денис был ласков со мной, сказал, что отвезет детей в школу, предупредил, что задержится. Я смотрела на него и спрашивала себя, что же случилось вчера, как такое могло произойти, что я не нашла его вечером дома. А этот звонок? Кто эта женщина, которая подло хихикала в трубку, убеждая меня в том, что Денис сейчас вместе с ней? Ну, не может быть, чтобы я вот так резко повредилась разумом? Я точно слышала женский голос, это было реальностью… Да и номер этот сохранился.

И чтобы проверить это, я взяла телефон и посмотрела входящие и исходящие звонки. Я искала московский номер с тремя шестерками на конце. Но его не было. Не было! Значит, это был все-таки сон. Что ж, пусть. Но уж слишком правдоподобный сон. И все мои страхи, связанные с потерей мужа, были тоже правдоподобными. Страхи страшные, я бы так их назвала.

Все уехали, я прибралась на кухне, вышла в сад. Падал снег. Все деревья стояли белые, чистые и какие-то мертвые. Или сонные. Движение жизни в них остановилось. Я представила себя белой яблоней, засыпанной снегом. Что со мной происходило, я не понимала. Ревность, зависть, ненависть, злоба – все эти отвратительные чувства пожирали меня изнутри, как черви. При мысли о своей сестре меня начинало колотить. Когда же я представляла себе моего Гришу в постели с Тамарой, мне казалось, что я умираю. Кто выдумал эти сильнейшие и губящие душу чувства? Зачем они? За что? А эта убивающая меня любовь, страсть, влечение, желание обладать другим человеком? Словно кто-то руководит мною, точнее, владеет мною, заставляет совершать поступки, толкает на преступления. И откуда эта опасная легкость, с которой я совершаю подлости, настоящее зло?

Хорошо, что Денис ничего не знает о Тамаре, о том, что я была в одном шаге от самого страшного греха – убийства родной сестры. И что только внезапная смерть уголовницы спасла мою душу. И жизнь Тамары.

А Вик? Кто позволил мне так относиться к нему? И кто заставляет меня мучить его, отталкивать от себя всякий раз, когда он стремится ко мне со своей любовью? Почему я не испытываю любовь к Денису или Вику, к мужчинам, которые являются частью моей жизни, которые так много делают для меня, заботятся обо мне, любят меня, а я долгие часы провожу на чердаке, изнуряя себя ожиданием картинки в окне противоположного дома… Картинки, которая греет мне душу и дает надежду на какую-то новую, счастливую жизнь?

В какой-то момент я повернула голову и увидела то, что давно мечтала увидеть – призрак светящегося окна в доме напротив. Сколько раз зрение дарило мне эти призрачные оранжевые светящиеся окна дома, в котором уже давно никто не жил. Я заморгала, замотала головой, улыбаясь своим фантазиям. Но, распахнув глаза, снова увидела эту картинку. Горели все окна соболевского дома. Половина девятого утра. Я подошла к калитке, и сердце мое забухало в груди, застучало, как колеса поезда: я увидела за воротами дома машину Григория! Что это – тоже игра моего воспаленного воображения?