Алексей Макеев - Лучше бы я был холостяком Страница 41

– Да… На том месте, где лишил ее жизни, было слишком много крови, – отрешенно ответил я. – Мне нужно было как-то убрать следы преступления.

– Кто предложил развести костер?

– Не серьезный вопрос! Напрасно пытаешься, начальник, поймать меня на слове. Я был один, и никто не мог мне этого посоветовать, – глубоко вздохнув, пробурчал я.

– Сначала избавился от тела, а потом развел костер?

– Я сначала убедился, что она действительно мертва.

– Ты что, патологоанатом? Имеешь медицинское образование?

– Не имею и не имел. Зато у меня в багажнике был остро наточенный топорик. Мне не нужны были сюрпризы.

– Тогда каким образом ты смог констатировать факт ее смерти?

– Начальник! Ты никогда не станешь майором юстиции, если будешь по несколько раз задавать одни и те же вопросы. Сколько можно повторять? У меня не хватило духу финкой перерезать ей горло, но нанести смертельные удары топориком было гораздо проще.

– Поэтому вся лужайка была залита кровью?

– Я уже говорил. Мне даже пришлось пожертвовать канистрой бензина…

– А ты, случайно, не сочиняешь насчет убийства женщины? – недоверчиво переспросил Сергей Евгеньевич.

– Чего ради?

– Может, признанием в убийстве, которого не совершал, ты пытаешься скрыть более тяжкое преступление?

– Очень смешно! Ты хоть сам понял, что сказал?

– Да мало ли еще какие могут возникнуть причины.

– Мне больше делать нечего? Признаться в убийстве двух женщин ради того, чтобы скрыть более тяжкое преступление? Какой в этом смысл? Мне и так светит пожизненное заключение…

– Ты твердо уверен, что убил именно Дарью Холстову и непременно здесь?

– Что за вопрос? Уверен ли я? Да теперь это место по гроб жизни не забуду. Я все еще помню, как она бежала. Как я пытался ее догнать. Ее душераздирающий крик до сих пор разносится по ночам и сводит меня с ума.

– Все орудия убийства, ты, конечно, уничтожил?

– После того как я облил ее труп бензином и решительно щелкнул зажигалкой, я отъехал на несколько километров в сторону от этого места преступления. Потом переоделся в заранее подготовленную одежду, а ту, которая была на мне во время убийства Дашеньки, я предусмотрительно утопил в первом попавшемся водоеме. Возможно, это было какое-то озеро. Не знаю. Вместе с той одеждой я утопил топорик и финку.

– Кончай строить из себя клоуна и ломать комедию! – почти выкрикнул Ермилов.

– Мне нет никакого смысла устраивать здесь цирк. Я официально и со всей ответственностью заявляю, что убил двух женщин. Сначала свою бывшую любовницу, а затем жену! Надеюсь, что чистосердечное признание…

– Можно тебе сказать с глазу на глаз, без протокола?

– Разумеется. А в чем дело?

– Тебе бы следовало морду набить за подобные выкрутасы!

– За что?

– За все хорошее. Чтобы в другой раз неповадно было из нас идиотов делать.

Внезапно у меня пробудился интерес:

– Начальник! А все ж таки, в чем дело? – в полной растерянности поинтересовался я. – Разве твои люди не обнаружили женский труп? Этого не может быть. Я сам спрятал здесь ее тело. Сначала даже пробовал опустить Дашеньку вниз головой, но не пролезало туловище. Торчали ноги…

– Мы ее нашли! – грозно произнес он. – Конечно, это твоя любовница! Почему бы и нет? Почему бы ей не стать…

– Ты о чем? – недоуменно спросил я.

– Все о том же! Иди и посмотри…

– Зачем мне смотреть? И так, знаю, что там Дарья Холстова, – уверенно заявил я.

Сергей Евгеньевич взял меня за грудки и хорошенько встряхнул.

– Заткнись, по-хорошему, – сквозь зубы процедил он. – Мои люди вытащили труп, у которого разбит череп…

– Все верно. Я же не скрываю, что избивал ее ногами по лицу, а потом несколько раз ударил головой об землю. Для надежности воспользовался топориком…

– Чтобы я больше не слышал ни о каком топорике, – оттолкнув меня в сторону, выкрикнул Ермилов. – Твоя тупая придурь уже начинает раздражать.

– Хотя бы объясни, в чем дело? – совершенно опешив от его натиска, попросил я.

– Хватит! – резко вспылил он. – Пошел бы ты вместе со своими признаниями знаешь куда?!

– Командир! В чем дело? Я добровольно во всем признался и показал место преступления…

– Ты опять насмехаешься надо мной?

– Даже не думал. Разве твои люди только что не обнаружили труп Даши Холстовой?

У него по губам проскользнула ироническая ухмылка.

– Обнаружили. Черт бы тебя побрал…

Сергей Евгеньевич вновь схватил меня за грудки и зло проговорил:

– Ты уверен, что тебе дозволено безнаказанно выдумывать всякую ерунду? Мои люди обнаружили разлагающийся труп…

– Естественно, он разложился, – не позволив ему договорить, пробурчал я. – Прошло достаточно много времени после того, как Дарья погибла…

– Конечно, это твоя бывшая подружка. Но только в том случае, если при жизни она была оборотнем, а после смерти обросла шерстью и оскалила острые белые клыки!

Вероятно, я смотрел на него таким непонимающим взглядом, что он невольно смягчился и более доходчиво пояснил:

– Насчет Дарьи Холстовой у меня сразу возникли подозрения. Я изучил все материалы, касающиеся ее гибели. Да, она погибла, но не в этом месте, где мы сейчас находимся, а на автомобильной дороге по пути к Жигулевскому морю.

– Если ты мне не веришь, тогда зачем нужен был весь этот следственный эксперимент? – ничего не понимая, спросил я.

– Мы, конечно, обязаны были проверить наличие трупа. Нельзя было исключать тот факт, что ты мог убить не Дарью Холстову, а какую-то другую женщину. В любом случае есть только два варианта ответа…

– Какие?

– Либо ты действительно над нами издеваешься, либо тебя очень грамотно подставили.

– Если труп Дарьи Холстовой исчез, то меня грамотно прикрыли, – поправил я, все еще не понимая, что происходит.

– Нет. Именно подставили. Только ты сам еще этого не знаешь. Вероятно, кому-то очень нужно сопроводить тебя в сумасшедший дом.

Ермилов посмотрел на меня каким-то неестественно отчужденным взглядом, одновременно выражающим как сострадание, так и ненависть.

– Под сухим валежником, в расщелине между холмами, обнаружен обгоревший труп огромной собаки, – сухо произнес он. – Скорее всего, это овчарка немецкой породы…

26

Уже знакомый мне седовласый, пожилого возраста следователь самарской прокуратуры с откровенной ухмылкой посмотрел в мою сторону.

– У тебя десять минут для встречи с убиенной тобой супругой, – не без иронии произнес он. – Я ведь, кажется, обещал…

– Не делайте этого, – воспротивился я, перейдя к более вежливой форме общения. – Моя жена погибла! Можете не сомневаться, я убил ее и признаюсь в этом преступлении.

– Тем не менее твоя супруга жива и здорова. К тому же превосходно выглядит.

– Вы мне не верите?

– Нет.

– Та женщина, которая хочет со мной встретиться, наверняка приехала в Самару по приказу моего бывшего тестя. Вы не знаете, кто такой Василий Николаевич Грохотов. Это криминальный авторитет. У него и фамилия соответствующая…

– Я не знаком с этим господином, но слышал, что он преуспевающий бизнесмен. Большой человек в автомобильной промышленности.

– Какой господин? О чем вы говорите? На его счет вы явно заблуждаетесь! Грохотов кровожадный человек…

– Тебе виднее.

– Напрасно иронизируете. Он не оставит меня в покое и сам не успокоится, пока не лишит меня жизни! Он специально подослал ко мне одну из своих женщин. Она получила задание и наверняка меня убьет!

– Не болтай глупостей, – несдержанно сказал следователь. – Можешь не сомневаться. Это действительно твоя жена. Но еще раз повторяю: если, конечно, ты сам именно тот человек, за которого себя выдаешь!

– Я убил свою жену. Кому, как не мне, знать, что она погибла.

– Сегодня в полдень старший лейтенант юстиции Ермилов уже воочию видел одну из твоих жертв.

– Я не знаю, откуда на месте захоронения Дарьи Холстовой появился труп немецкой овчарки…

– Зато я знаю. Твоя жена мне все рассказала.

– Какая жена? Что наговорила вам эта самозванка?

– Она рассказала, что у тебя была любимая собака, которая неосторожно выбежала на проезжую часть скоростной дороги, и ее сбил грузовик.

– И что же дальше?

– Ты вывез ее за город и там похоронил.

– Да поймите же вы наконец! – на повышенных тонах произнес я. – У меня никогда не было овчарки. Если хотите знать, я вообще ненавижу собак!

Он больше не стал меня слушать и отвечать на мои протесты и всевозможные доводы, которые казались ему сплошным абсурдом. Мне ничего больше не оставалось, как, заложив руки за спину, пойди за ним следом. В какой-то степени мне самому было интересно посмотреть на ту особу, которая решилась сыграть роль моей погибшей супруги. Во всяком случае, после осмотра места преступления, где вместо трупа Дашеньки Холстовой был обнаружен труп немецкой овчарки, меня уже вряд ли можно было чем-то удивить. Однако я почти потерял дар речи от растерянности и недоумения, когда увидел женщину, желающую со мной встретиться. Я узнал бы ее из тысячи таких же прекрасных очаровательных женщин. Это действительно была Лариса.