Анатолий Ромов - Бесспорной версии нет. Условия договора. Совсем другая тень (Сборник) Страница 41

Жордания долго изучал фотографию Гогунавы, вернул со вздохом:

— Он самый. Я следователю уже говорил.

— За столиком он сидел не один?

— Не один, трое их было, это я тоже говорил.

Я положил перед Жордания следующую фотографию — Джомардидзе:

— Посмотрите, а этого узнаете?

— Был и этот.

— Не ошибаетесь?

— Мне ошибаться не положено — разорюсь.

— А вы могли бы описать третьего, который сидел за столиком?

— Третьего, который сидел за столиком… Да черт его знает. У нас зал старый, со столбами, вы же знаете. Он сидел как раз за столбом. Видел я его только сбоку, по-другому в том месте к клиенту не подойдешь. Так что только в общем могу сказать.

— Но в общем все-таки можете?

— Почему же нет, могу. Клиент что надо. Хорошо упакованный: костюм, галстук, рубашка — все фирменное. Лет за сорок. Платил он.

— Вы совсем не разглядели его лицо? — спросил я.

Жордания почесал за ухом:

— Разглядел немного. Нос как нос, волосы обычные, примерно как у вас. Глаз не разглядел, он в дымчатых очках был, да и сбоку не видно.

— А какой комплекции? Рост?

— Выше среднего. И такой — вроде бы не широкий, а мускулистый. Наверно, спортом до сих пор занимается.

— Ушли они вместе?

— Нет, сначала этот ушел… — Жордания показал на фотографию Джомардидзе. — Потом, — кивнул на снимок Гогунавы, — этот. Ну, а потом третий меня позвал — руку поднял. Я подошел, он рассчитался.

— И опять лица его не видели?

— У нас тут самая запарка началась. Не до этого было. Я деньги пересчитал — и бегом на кухню.

— Случайно не слышали обрывки разговора? Может быть, они как-то называли друг друга?

— Чего не слышал, того не слышал. — Жордания посмотрел на часы. Извините, клиенты ждут, а? Я вроде все сказал.

— Конечно, вы свободны. Большое вам спасибо, — поблагодарил я.

Выйдя из ресторана, мы с Джансугом остановились у вокзального скверика. Поразмыслив, я сказал:

— Знаешь, Джансуг, нам, по идее, надо бы проверить нашу гостиницу.

— Думаете, они останавливались в гостинице?

— Почему бы и нет?

— Но ведь остановиться в гостинице — значит оставить фамилию?

— Оставляя фамилию, человек ничем не рискует, если против него нет улик.

— Хорошо, давайте сейчас и проверим.

Дежурная в гостинице без лишних слов и вопросов дала нам книгу регистрации. Мы стали ее просматривать. Довольно скоро палец Джансуга застыл на строчке:

«Убилава Сергей Петрович. Инженер треста «Спец-Строй». Место жительства: гор. Сухуми. Причина приезда: командировка».

Сергей Петрович… Чкония и Джомардидзе искали в батумском порту именно Сергея Петровича.

Я протянул журнал дежурной:

— Посмотрите, пожалуйста, тут у вас отмечен Убилава Сергей Петрович. Он останавливался здесь позавчера. Это было в ваше дежурство?

Дежурная взяла журнал:

— Вы думаете, я помню… Убилава Сергей Петрович. Да. Это было мое дежурство. Позавчера.

— Вы его помните?

— Всех не помню, памяти не хватит. — Стала читать свою запись. Убилава. Четырнадцатый номер. Ну, если четырнадцатый, то воспитанный такой. Он мало был, днем я его записала, а утром уехал, попросил разбудить в пять утра.

— Будьте добры, опишите его.

— Даже не знаю как. Обыкновенный. Одет, правда, хорошо, по-столичному. Не молодой, но и не пожилой. Худощавый.

— Может быть, вы вспомните цвет волос?

— Извините, не запомнила. Обычные, наверное, волосы.

— Плеши, залысин у него не было?

— Залысин? Вроде нет.

— А глаза?

— Он в очках был. В красивых таких очках. В дымчатых.

Что же, подумал я, кажется, подтверждается моя версия, что Сергей Петрович скрывает от сообщников настоящее имя. Ведь если Убилава и Джомардидзе знакомы, то зачем было Чкония и Джомардидзе столь странным способом разыскивать Сергея Петровича в батумском порту? С этим надо разбираться. Хорошо, хоть вышли наконец на конкретную фамилию. Надо только узнать, был ли в гостинице Джомардидзе. Хотя и так ясно: не был.

Я показал дежурной фотографию Джомардидзе, спросил:

— Вам знаком этот человек?

Женщина всмотрелась, уверенно ответила:

— Нет, такого не знаю. — Добавила: — Этот Убилава все время был один. Устроился он днем, я ему резервный номер дала, четырнадцатый. Потом на ночь пришел. А утром, в пять, я его разбудила. На батумский поезд.

Мы с Джансугом вышли из гостиницы. На душе у нас стало легче. Теперь мы, по крайней мере, знали, чем заниматься с утра. Надо будет опросить бригаду батумского поезда и запросить Сухуми об Убилаве. А что дальше, покажут обстоятельства.

Утром я успел только отправить запрос об Убилаве. Раздался звонок. Звонил из соседнего кабинета Чхартишвили.

— Георгий Ираклиевич, сними-ка другую трубку — Бочаров по твою душу. Он ждет тебя и Парулаву в Батуми. Сними, сними, он объяснит. А эту положи.

Я снял трубку селектора:

— Слушаю, Константин Никифорович.

— Здравствуйте, Георгий Ираклиевич. У вас есть новости? По Гогунаве?

— Есть. — Я коротко рассказал все, что удалось узнать за последнее время.

Бочаров подытожил:

— Выходит, Джомардидзе снова у вас?

— Думаю, сейчас уже нет. Он в Батуми. В Галиси слишком наследил.

— Возможно. У нас тоже новости. Во-первых, нашли вашего официанта Сулханишвили.

— Как на него вышли?

— Через один из телефонов Чкония. Сулханишвили гостил у некоей Меликян. Художницы, общей с Чкония знакомой. Собирался с ней в Сочи, но не успел.

— Где он сейчас?

— У нас. Временно задержан. Утверждает, что к убийству Чкония непричастен. Вы с ним сможете поговорить. Но это не главное.

— А что главное?

Бочаров на том конце провода явно медлил. Наконец сказал:

— Мы с вами ждем, что «Перстень Саломеи» вывезут из Батуми. Так ведь?

— Ждем.

— А его ввезли. Таможня сообщила: сегодня утром на пальце одного иностранца, прибывшего в Батуми на круизном пароходе, был перстень, представляющий собой копию «Перстня Саломеи». Когда у вас ближайший поезд на Батуми?

Я посмотрел на часы — четверть десятого:

— В девять пятьдесят утра.

— Отлично. Берите Парулаву и приезжайте. Подробности при встрече.

В десять вечера мы с Бочаровым сидели в служебном помещении таможенников Батумского морского порта. Группа иностранных туристов, среди которых находится пара с копией «Перстня Саломеи», скоро вернется в порт. Днем у них была экскурсия по городу, посещение дельфинария, концерт ансамбля песни и танца «Аджария», сейчас они ужинают. Нам с Бочаровым остается только ждать.

Конечно, что-то связанное с «Перстнем Саломеи» может произойти и во время экскурсии. На этот случай для скрытого наблюдения выделена опергруппа, в которую включен Парулава. По окончании экскурсии и возвращении в порт туристы, пройдя таможенный досмотр, займут свои каюты на теплоходе «Дарьял». В шесть утра, закончив суточную стоянку, «Дарьял» выйдет в море и возьмет курс на Сухуми.

«Дарьял» — круизный теплоход Грузинского морского пароходства, зафрахтованный фирмой «Трансатлантиклайн» и совершающий регулярные рейсы Монреаль — Батуми. Кинопродюсер Джон Пэлтон, на пальце которого сейчас красуется копия «Перстня Саломеи», и его секретарша Мэри-Энн Мэрроу занимают одну из лучших кают, люкс-А по правому борту.

При выходе в город копия «Перстня Саломеи» была оформлена по всем правилам. Пэлтон записал перстень в таможенную декларацию. Вот она, эта декларация, — на столе. Запись в ней я помню наизусть: «Перстень с полудрагоценным камнем типа церуссит, массой 17,3 карата. Ювелирная работа. Стоимость: тысяча пятьсот долларов».

Настоящий «Перстень Саломеи», если его выставить на аукционе, будет стоить как минимум несколько миллионов долларов. Вывод напрашивается сам собой: где-то в городе должен состояться обмен — иностранец отдаст подделку и возьмет подлинник. Возможно, обмен уже произошел. Те, кто его задумал, рассчитали точно. Отличить фальшивый бриллиант из церуссита от настоящего чрезвычайно сложно. Для этого нужна специальная аппаратура и хорошо подготовленный эксперт. Ни того, ни другого на обычной таможне, как правило, нет. К тому же пассажиры, прибывающие в круиз, при условии соблюдения ими всех формальностей, досматриваются не очень строго. Так что если Пэлтон вернется на борт «Дарьяла» с настоящим «Перстнем Саломеи», его, после стандартной проверки камня, беспрепятственно пропустят. На это все и рассчитано. Но у Сергея Петровича и Джона Пэлтона ничего не выйдет. Бочаров и Телецкий позаботились о проведении специальной экспертизы. Рядом, в специально освобожденной комнате, находится опытнейший специалист-геммолог[29] со всей необходимой аппаратурой.