Фридрих Незнанский - Кровная месть Страница 41

   -Но ведь Бэби при таком раскладе должен погибнуть от нашей руки?

   — Именно это я и имею в виду, — мрачно кивнул Меркулов.

26

   Снова газеты выходили с заголовками, в которых склонялось название Суда Народной Совести, а с экранов телевизоров досужие комментаторы запугивали зрителей своими фантастическими гипотезами. Уже поползли слухи о разрастании движения, уже появились листовки с подписью СНС в провинции, угрожая расправой местным воротилам и паханам. Реакция общественности вполне соответствовала плановым показателям, но этот успех не очень-то радовал Феликса Захаровича. Наступили другие времена.

   Теперь уже было не до своеволия, Феликс Захарович почувствовал за собой слежку буквально уже на следующее утро. Он именно почувствовал ее, а не заметил визуально. Это был инстинкт старого чекиста. Но он жил прежней жизнью, гулял в скверике, покупал газеты в киоске и читал их, сидя на лавочке. Днем он сходил в кинотеатр, посмотрел какой-то занудливый фильм о разложении нравов и мафии, а когда вернулся домой, то застал у себя в квартире гостей. Здесь были Секретарь, генерал Чернышев и давешний связник, с которым они встречались на Востряковском кладбище, его бывший сотрудник Ваня Лихоносов, ныне состоятельный финансист, один из директоров преуспевающего концерна, торгующего нефтью.

   — В чем дело? — испуганно воскликнул Феликс Захарович, увидев их.

   Испуг был чрезвычайно искусен, так что Секретарь даже улыбнулся очень самодовольно.

   — Не ждали? Это удивительно, Феликс Захарович. Вы должны были нас ждать.

   Феликс Захарович прошел к столу, сел в кресло и некоторое время приходил в себя. Собственно говоря, хотя он их и ждал, но все равно ему потребовалось некоторое время, чтобы сосредоточиться.

   — Согласно инструкции,— проговорил он,— никакие контакты в пределах трех суток после совершения акции не допускаются.

   — Конечно, как мы могли забыть, — иронично воскликнул Секретарь. — Вы же знаток инструкций. А что говорят инструкции относительно нарушения решения коллегии Суда?

   — Насколько я понимаю, — произнес Феликс Захарович медленно, — решение коллегии Суда исполнено с блеском. Все газеты заполнены самыми эпатажными комментариями.

   — Решение коллегии касалось не только исполнения казни Стукалова,— сказал Секретарь, — но и ликвидации Бэби.

   — Да? — спросил Феликс Захарович. — А мне показалось, что гибель Бэби проистекала из невозможности выбраться оттуда. Но нам это удалось.

   — Полно, Феликс, — сказал Ваня Лихоносов. — Не считай нас дураками.

   — Вы должны сдать Бэби, Феликс Захарович, — произнес Чернышев. — Теперь это просто необходимо.

   — Необходимо? — удивился Феликс Захарович. — Из чего же рождается эта необходимость?

   — Сколько можно объяснять! — воскликнул Секретарь. — В материалах того самого проекта, которым вы так гордитесь, необходимость ликвидации агентов обосновывается самым решительным образом. Это положение вашего любимого Синюхина! И очень справедливое положение. Но вы решительно не хотите нас понять! Поневоле возникают самые фантастические подозрения.

   Лихоносов даже фыркнул при этих словах, и Феликс Захарович, сообразив, в какую сторону распространяется фантазия коллег, даже покраснел.

   — Наш человек в прокуратуре повис, — стал объяснять генерал Чернышев. — Мы должны дать ему шанс. Он должен выйти на Бэби и ликвидировать его.

   — Почему же не на Дюка? — спросил Феликс Захарович. — Вот вам подходящая фигура для первой жертвы.

   — Кстати, я тоже отстаиваю кандидатуру Дюка, — сказал Чернышев. — Но ваше упрямство, Феликс Захарович, вызывает только ответную реакцию. Коллегия настаивает на устранении Бэби. Вы сами их к этому подвели.

   — Могли бы быть снисходительны к своему легендарному герою, — сказал Феликс Захарович. — Он только что провернул такое дело!..

   — В чем дело, Феликс?— вдруг не выдержал Лихоносов. — Чего ты за него так держишься? Эта твоя тайна становится уже нестерпимой!..

   — Потому что — да! — я с ним сроднился, — не выдержав, воскликнул Феликс Захарович. — Потому что это мой агент, я его нашел и воспитал, он мне как сын! Я не хочу отдавать его в жертву ради каких-то сомнительных психологических авантюр!

Все трое смотрели на него изумленно.

   — Феликс, — сказал Лихоносов, — это же ваш проект! Ты же сам с таким упоением толковал про органическое социальное устройство!

   — Я и сейчас не отрекаюсь от органического общества, — ответил взволнованно Феликс Захарович. — И я всеми силами работаю на него. Но для кого мы его строим, если ликвидируем своих же людей? Дайте мне хоть какое-нибудь обвинение в их адрес, так ведь нет! Высшая целесообразность!..

   — Полно вам, Феликс Захарович, — произнес Секретарь снисходительно.— Вы же сами только что предложили в жертву Дюка, хотя его вина ничуть не больше вины вашего Бэби. Нет, тут не гуманные интересы, тут вполне конкретный человек, которого вы выгораживаете. И вам, ветерану движения, это менее всего к лицу.

Феликс Захарович тяжело вздохнул, кивнув.

— Да-да... Может быть, вы и правы.

— Ты сдашь Бэби? — спросил Лихоносов.

   — Твой-то, Ваня, какой здесь интерес? — покосился на него с досадой Феликс Захарович. — Ты здесь вообще на птичьих правах.

— Был, — сказал Лихоносов.

   — Вы должны знать, — сказал Секретарь почти торжественно.— На заседании кадровой комиссии было решено дать вам полномочного заместителя. Вы же сами понимаете, ваш возраст уже не тот, что прежде. С продвижением проекта потребуется еще большее напряжение сил. Иван Аркадьевич, которого вы хорошо знаете и который вас тоже хорошо знает, начнет перенимать ваш опыт, с тем чтобы стать вам на смену, когда это потребуется.

Феликс Захарович иронично улыбнулся.

— Я благодарен Председателю за его заботу.

   — Между прочим, Председатель был против,— сказал Чернышев. — Он думал, что вы воспримете это как попытку вытеснения вас из организации. Но вы должны понять, Феликс Захарович, мы не можем полагаться на удачу. Жизнь есть жизнь.

  . — По уставу нашей организации, — сказал Феликс Захарович, — вы можете назначить мне заместителя лишь при моем личном согласии.

   — Да, — сказал Секретарь. — Вот и скажите нам, вы согласны или нет?

   Феликс Захарович ответил не сразу. Конечно, он понимал прямой смысл этого назначения. Они боялись, что в один прекрасный момент он откажется снабжать их кодовой информацией и тогда деятельность организации потеряет всякий смысл. Ведь все эти коды не только ключ к раскрытию проекта, но еще и ключ к финансовому обеспечению, ключ к банкам, к хорошо упрятанным материальным средствам, к целым конспиративным группам, до времени бездействующим, но всегда готовым выполнять устав. Это был замысел Егора Синюхина — уравновесить их всех полномочными поручениями, чтобы тем самым создать основу для единения. Теперь Феликс Захарович все больше чувствовал, как выпадает из этого единения, как на него натравливают молодых и резвых адептов, и понимал, что как организация без него испытает известные трудности, так и он в изоляции будет лишен смысла существования.

   — Я согласен, — произнес он. — Мне даже кажется, что Ваня Лихоносов — самая подходящая для этого фигура.

   Секретарь вытянул губы трубочкой, а Ваня Лихоносов благодарно улыбнулся. Генерал Чернышев немедленно подхватил:

   — Вот если бы мы в таком же согласии решили и второй вопрос, то напряжение, раздирающее организацию на нынешнем этапе, можно было бы немного погасить.

   — Да, — сказал Феликс Захарович. — Я не мог не думать об этом. Фактически я уже распрощался с ним и готов расстаться, как мне это ни больно. Я готов сдать Бэби.

   — Вот и прекрасно, — воскликнул Секретарь, хотя и с наигранным воодушевлением.— Давайте адрес. Его будет брать спецназ.

   — Каким образом эта информация дойдет до властей? спросил Феликс Захарович тоном обессиленного человека.

   — Анонимный звонок по телефону, — сказал Секретарь сердито. — Я не говорю о том, что это будет звонок нашему человеку.

Феликс Захарович кивнул.

— Ладно. Когда вам это надо?

— Немедленно, — сказал Секретарь.

   Тут Феликс Захарович нашел в себе силы упрямо покачать головой.

   — Нет,— сказал он.— Только не сейчас. Завтра, если угодно.

   — Прекрасно,— сказал генерал Чернышев.— Давайте завтра. Вы позвоните по дежурному телефону и назовете адрес этого человека. Договорились?

Феликс Захарович не стал отвечать, только кивнул.

   Секретарь и Чернышев поднялись, распрощались и ушли, но Ваня Лихоносов остался. Именно он закрыл дверь за ушедшими гостями, а потом вернулся в комнату и присел на стул.