Юрий Кунов - Спроси у реки Страница 41

По ее лицу и голосу было ясно, что она не расположена к беседе и готова вот-вот закрыть калитку.

– Ой, извините! А кому вы его продали? – спросила Рыбакова заискивающе. – Может, я у них перекуплю?

– А за сколько же вы его собираетесь купить?

Валентина Васильевна про себя отметила, что она правильно определила характер собеседницы, и ее последний вопрос попал точно в цель. Это было не трудно. За последние двадцать лет тяга к наживе у многих россиян стала хроническим заболеванием. Сапогова решила узнать, а не прогадала ли она с ценой? Калитка, вероятно, теперь захлопнется не так быстро, как намечалось в самом начале разговора.

Валентина Васильевна подумала, что цену нужно объявить мизерную, чтобы сходу не вызвать у Сапоговой негативные эмоции.

– Ну, рублей за восемьсот – восемьсот пятьдесят.

Сапогова засмеялась. Ее лицо стало еще шире, а маленькие, почти без ресниц, глазки превратились в щелочки.

– Ой, не могу… Сейчас за восемьсот и детский не купишь! Колесо, если только. Ой, не могу…

– А за сколько же вы его продали?

– За три с половиной тысячи!

– Я не знаю, может, они мне уступят немного?

– Кисленки? Уступят? Ой, сразу видно, что вы их не знаете!

– Какие Кисленко? Это те, у которых сын в тюрьме сидит? Максим, да? Надо же!

– Не сидит! Вышел он уже. Максиму я и продала Женькин велосипед, внука моего. А вы им кто будете? Родня или так, знакомая?

– Так, седьмая вода на киселе. Надо же! А я на днях иду, вижу – какой-то мужчина от магазина на велосипеде отъезжает. Думаю про себя, как он на Максима похож. Оказывается, вышел бедолага. Слава богу! Большой стал. Последний раз я видела его аж после окончания школы.

– Да, вымахал будь здоров. Фигурой не в отца. Если бы он лицом не был так на Степана похож, я подумала бы, что Ленка его где-то нагуляла. Она баба бедовая в молодости была.

– Максим, наверное, из маслозаводских мужиков самый высоченный. Я, правда, видела тут еще одного гренадера. Сына Приговых.

– Не, Максим повыше будет. На палец или на два, может. А так, да! Они с Антоном у нас тут самые видные. И оба до сих пор неженатые.

– Дружат между собой?

– Не особо. Максим, я же говорила, всего два месяца назад домой вернулся. А с людьми он тяжело сходится. Некомпанейский.

– А в юности они не дружили? Они по возрасту, вроде, подходят друг другу.

– Нет. Максим постарше. Он когда из Бирючинска после школы уехал, Антону лет тринадцать было. Какая между ними тогда могла быть дружба?

– И к девчатам, что ли, они порознь ходят?

– Ой! Антон тот чересчур разборчивый. Наши девчонки ему не по нраву. В Ростове себе какую-то гламурную кралю нашел. Почти каждые выходные туда мотается. В следующем году собирается к ней переехать. А Максим, я же говорила, некомпанейский. Он и в детстве чаще особняком держался, а теперь совсем бирюком стал. Все время во дворе штангу свою ворочает.

Глава 44

Жарких подошел к построенному в пятидесятые годы, судя по архитектуре, двухэтажному дому из темно-красного кирпича.

– Уважаемая, седьмая квартира во втором подъезде? – спросил старший лейтенант сидевшую во дворе на лавочке старушку, возле ног которой возлежал на земле неимоверно лохматый рыжий кот. Глаза у него были закрыты. На приближение незнакомца он никак не отреагировал. Было понятно, что на текущий момент котяра своей жизнью очень доволен. Набегавшийся с утра по делам старший лейтенант искренне ему позавидовал.

Старушка подняла голову и с любопытством посмотрела на полицейского.

– Седьмая? Во втором, милок. А тебе кто нужен-то?

– У меня тут знакомые живут, – улыбнувшись, ответил Жарких. – Спасибо!

Он быстро зашагал к дальнему от него подъезду.

– Так, кто тебе нужен? – снова раздался слабый старушечий голос.

– Спасибо, спасибо, бабушка! – не оборачиваясь, бросил на ходу Жарких и нырнул в прохладный подъезд.

На лестничной площадке первого этажа стоял сильный запах женского дезодоранта. Наверное, какая-нибудь проживающая здесь представительница прекрасного пола недавно отправилась на работу или в магазин.

Жарких поморщился. Парфюмерным ароматам он предпочел бы запах обжаренной молодой картошки или свежего борща с болгарским перцем.

На филенчатой двери слева краской была выведена цифра пять. На другой двери номер квартиры указан не был.

Жарких взбежал по деревянной лестнице со стертыми ступенями на верхний этаж и огляделся. Седьмая квартира, как он и ожидал, располагалась от лестницы слева. В нее вела солидная металлическая дверь.

Жарких нажал на кнопку звонка и сделал шаг назад, чтобы его можно было легко рассмотреть в дверной глазок.

Раздалось щелканье отпираемого замка, и дверь приоткрылась. В проеме показалось симпатичное женское лицо.

– Вам кого?

Жарких приложил руку к фуражке.

– Старший лейтенант Жарких. Валерий Андреевич Бочкарев здесь проживает?

– Да. А что вы хотели?

– Он сейчас дома?

– Что вы хотели?

– Я из уголовного розыска. Мне нужно с ним поговорить.

– О чем?

– Это очень личное, – улыбнулся Жарких. – Позовите его, пожалуйста.

Ничего не сказав, женщина захлопнула дверь.

Старший лейтенант вздохнул и заложил руки за спину. Ждать ему пришлось недолго. Дверь снова открылась, и на пороге появился черноусый мускулистый мужичок в майке и трусах.

– Чего надо, старшой?

Это был трижды судимый гражданин Бочкарев В. А., по кличке Валерик. Из-за маленького роста так прозвали его еще в ранней юности, до первой ходки на зону. Даже 172-сантиметровый Жарких был выше него почти на полголовы. А вот шириной плеч Валерик ему, кандидату в мастера спорта по гимнастике, не уступал.

– Здравствуйте, Валерий Андреевич! Старший лейтенант Жарких. Прошу прощения, что побеспокоил вас и вашу семью. Мы разыскиваем одного человека, и нам сообщили, что вы можете знать, где он находится.

Валерик засунул кончик пальца в ухо, почесал его, не спуская глаз с Жарких, потом спросил небрежно:

– Кого ищете?

– Гражданина Стасова. Поможете?

– Зачем он вам?

– Он проходит свидетелем по одному делу.

– Какому?

– К сожалению, не могу сказать.

– Я не знаю, где нужный вам гражданин сейчас находится. В добрый путь, старшой.

Валерик взялся за ручку, намереваясь закрыть дверь.

– Валерий Андреевич, зачем вам сейчас много-много мелких неприятностей. Вы только открыли свой бизнес, его надо развивать, поднимать, расширять. Вам мало приятных забот?

– Чего ты меня пугаешь?

Бочкарев задал вопрос без угрожающих интонаций. Разговор можно было продолжить в духе сотрудничества. Жарких улыбнулся.

– Что вы! Все знают, что вас испугать нельзя. Но вы же разумный человек. И майор Посохин добрым словом вас вспоминал.

– Чего сразу не сказал, от кого пришел? – Бочкарев несколько раз прощупал старшего лейтенанта взглядом, словно решая, а не врет ли ему «мент поганый». – Стас сейчас в Ростове. Загулял. На днях должен вернуться.

– Точно?

– У него бабла осталось полкопейки. Тем более он не один, а с телкой.

– А он сюда вернется, в Бирючинск? Не домой сначала отправится?

– Сказал сюда – значит, сюда.

– Номер его телефона не подскажите? К сожалению, на него никаких средств связи не зарегистрировано.

– Не подскажу. Ждите – скоро приедет. Передавай привет майору. Все. Теперь вали.

Бочкарев поправил ногой резиновый коврик и закрыл дверь.

– Премного благодарен!

Жарких дурашливо поклонился. Его веселый тон вовсе не означал, что он вовсе не обратил внимания на то, сколь прохладный прием оказал ему Валерик.

– Не унижай просящего полисмена, ибо неисповедимы пути Господни, – спустившись по лестнице на первый этаж, произнес он вслух и посмотрел на часы.

Глава 45

Посохин сидел на скамейке в скверике возле здания ГИБДД и читал футбольный еженедельник. Майор любил футбол, но любил как игру в высшей степени мужественную и умную, поэтому регулярно смотрел по телевизору только матчи английской премьер – лиги, а о положении дел в российском футболе предпочитал узнавать из прессы.

– Привет, двоечник! – весело прозвучало рядом. Или игриво?

Майор посмотрел вверх.

– Натуська, я тебя уже почти полчаса жду, а я человек занятой.

Наталья склонила голову набок и заглянула Посохину в глаза.

– Павлик, кто-нибудь тебе говорил, что ты говнюк?

– Я это на допросах каждый день слышу.

– От таких же милых дамочек, как я?

– Наташка, ты же знаешь, что шутки по поводу женщин у меня не всегда приличные. Не провоцируй.

– Не буду, – Наталья, все еще продолжая стоять, виновато улыбнулась.

Посохин взглянул на ее белые брюки, потом посмотрел на скамейку, которую даже он не назвал бы чистой.

– Садись, – сказал майор, расстилая развернутый посередине еженедельник. – Не бойся. Типографская краска качественная. Пальцы не пачкает.