Джайлс Блант - Сорок имен скорби Страница 42

— А он писал? В таком режиме, о котором говорил?

— Не строго по часам, конечно, но все-таки — по одному письму и одному звонку в неделю, а иногда — имейл. Каждую неделю. И вдруг замолчал.

Кардинал кивнул. Мисс Стин была не просто серьезной молодой женщиной, она была еще и хорошим человеком, а Кардинал не так уж часто выносил о ком-то такое суждение. Похоже, ее прекрасно (и, видимо, строго) воспитали, научив уважению к окружающим и к истине. С пшеничными волосами, подстриженными под мальчика, и ярко-голубыми глазами цвета новеньких джинсов она походила на голландку.

— Последний раз Кийт звонил пятнадцатого, в воскресенье, — десять дней назад. Голос был бодрый. Остановился в какой-то мерзкой гостиничке в Грейвенхёрсте и не так уж весело проводил там время, но он у меня в общем-то жизнерадостный, из тех, кто легко заводит друзей. Еще он неплохой музыкант и всюду таскает с собой гитару. Его часто норовят облапошить. Я еще и поэтому переживаю.

Везет Кийту, подумал Кардинал, хорошо, что у него есть такая вот мисс Стин, которая за него переживает. Она вынула из сумочку фотографию и протянула Кардиналу. Парень с длинными вьющимися каштановыми волосами сидел на скамейке в парке. Сосредоточенно нахмурившись, он играл на акустической гитаре.

— У него просто нет такого органа, который вырабатывает подозрение, — продолжала она. — Его постоянно ловят на улице всякие распространители рекламы и прочие, потому что он легко поддается на их наглые уговоры, знаете, как это бывает? — Ее джинсово-голубые глаза со слегка приподнятыми внешними уголками умоляли понять. — Это не значит, что он глупый. Совсем нет. Но другие, те, что исчезли, они ведь тоже не были глупыми, правда?

— Ну, двое из них были еще очень юные, но глупым никто из них не был.

— Кийт собирался выехать в Су в понедельник, хотя он не так уж туда рвался. Он не очень любит навещать родню, но… — Она отвернулась, набрала воздуха и задержала дыхание.

Кийт, дружище, подумал Кардинал, если ты упустишь эту девушку, значит, ты действительно идиот.

— Что такое? — спросил он мягко. — Вы чего-то недоговариваете?

Последовал долгий вздох. На него снова взглянули серьезные голубые глаза.

— Детектив, будет лучше, если я вам честно признаюсь: мы с Кийтом… ну, немного повздорили. Недели две назад, когда он позвонил. Я тогда чувствовала себя какой-то одинокой и незащищенной. В общем, мы в который раз стали с ним обсуждать, как будем дальше жить. Он хочет разъезжать с гитарой по стране, — если я к кому-то его ревную, то к этой его «овации», — а я… я не умею разбрасываться, я хочу сразу продолжить образование. Это была совсем небольшая стычка, пожалуйста, поверьте. Не то чтобы я или он в гневе бросил трубку, нет. Но у нас была перепалка, и мне было бы неудобно о ней умолчать.

— Но вы не думаете, что эта перепалка является причиной… внезапного молчания Кийта.

— Я уверена, что нет.

— Очень признателен, что вы мне рассказали. Итак, что у вас было намечено на ближайшее время?

— Кийт говорил, что может заехать в Алгонкин-Бей и что позвонит мне, как только сюда доберется.

— Мисс Стин, Кийт не хотел ехать в Су, не хотел видеться с родственниками. Теперь вы говорите, что он на вас не сердился, и я готов это принять, но почему мы должны предполагать, что он попал в беду, если он не появился там, куда, как он ясно сказал, ему ехать не хочется?

— Согласна, само по себе это бы меня не встревожило. Но когда нет писем, и звонков, и имейлов? После того, как он все это время пунктуально сообщал о себе? И когда у вас тут эти нераскрытые похищения, эти убийства?

Кардинал кивнул. Мисс Стин снова задержала дыхание, перед тем как перейти к следующей мысли. Кардинал ждал, пока она ее нащупает. В дверях возникла Лиз Делорм, но Кардинал предостерегающе покачал головой.

Мисс Стин преодолела свои сомнения; когда она заговорила, голос ее зазвучал громче:

— Я вам сказала, что за последнюю неделю писем не было, детектив.

— Да. Вы это даже подчеркнули.

— Но на самом деле не совсем так. Вот главная причина, почему я здесь. — Мисс Стин нырнула в сумочку и достала конверт из плотной желтой бумаги. — Письмо — внутри. То есть второй конверт, а не письмо. Почерком Кийта написан адрес, но письма внутри не было.

— Он пришел пустым? — Кардинал взял у нее желтый конверт.

— Не пустым. — На этот раз она не стала смотреть в пол. Честные голубые глаза встретили его взгляд.

Кардинал вырвал из большого настольного блокнота верхний лист и выложил на чистую страницу содержимое желтого конверта. Меньший, запечатанный конверт был погашен три дня назад, в Алгонкин-Бей. Кардинал пинцетом вскрыл клапан, увидел желтоватое, ссохшееся содержимое, и закрыл конверт. Завернул его в чистый лист из блокнота и положил обратно в большой конверт.

Последовало недолгое молчание; Кардинал подумал, что уверен в двух вещах: каждое слово, сказанное девушкой, — правда; и если Кийт Лондон пока еще жив, то жить ему осталось очень недолго.

Он набрал номер Джерри Комманды, потом прикрыл микрофон рукой.

— Когда это пришло?

— Сегодня утром.

— И вы сразу приехали сюда?

— Да. Я и подумать не могла, что Кийт на такое способен. Но он ведь написал адрес на конверте, я знаю его почерк. И здесь есть чего бояться, вам не кажется?

Джерри Комманда взял трубку.

— Джерри, тут важное дело. Мне нужно, чтобы в экспертизу доставили на вертолете одну вещь. Есть шансы?

— Нулевые. Если совсем горит, я, может, сумею упросить кого-нибудь из летного училища. Тебе срочно?

— Очень. Похоже, наш голубчик только что прислал нам по почте образец своей спермы.

31

Зимними вечерами на городской пристани в Алгонкин-Бей тихо. Слышатся разве что похожее на звук пилы жужжание проезжающего мимо снегохода, а иногда внезапный треск льда — это мощные глыбы трутся друг о друга, испуская потусторонний вздох, словно протяжный крик; порой это бывает похоже на вселяющее ужас удушье.

Эрик Фрейзер и Эди Сомс сидели рядышком на защищенном от ветра углу причала. Озеро Ниписсинг тянулось вдаль, исчезая в серой дымке, как некое причудливое туманное видение. Эрик ничего не говорил, но Эди наполняла восторгом мысль, что она так хорошо изучила его, что никакие слова не нужны. На самом деле она знала, что именно собирается сказать Эрик: он вот-вот может это произнести. Все утро и первую половину дня он был беспокоен и раздражителен. И хотя фотографирование его немного успокоило, Эди знала, к чему все клонится, даже если Эрик этого не сознавал. Теперь он может сказать это в любую минуту.

Но Эрик отошел в сторону, встав под «Принцессой Чиппевы», прогулочной яхтой, превращенной в ресторан. Во всяком случае, летом она служила рестораном, а зимой нависала над льдинами, как вытащенный из воды белый кит. Проклиная холод, Эрик настраивал объектив. Эди мучилась с волосами, пытаясь сделать так, чтобы они спадали на один глаз, как у Дрю Бэрримор в том фильме. Хоть какая-то надежда, с горечью подумала она. По крайней мере, немного прикроют лицо.

Глядя на Эрика в его длинной черной куртке, она думала, что хорошо бы им спать вместе. Трудность была в том, что Эрик этого не любил. Когда она до него дотрагивалась, все его тело становилось жестким, как доска, и было понятно, что это не отсутствие желания, а отвращение. Поначалу она думала, что отвращение он испытывал лишь к ней самой, что было бы неудивительно. Но, похоже, Эрик вообще с отвращением относился к сексу. Секс — для слабаков, говаривал он. Что ж, она могла прожить и без этого, тем более теперь, когда их сплотили совсем другие, более глубокие наслаждения. Не пройдет и часа, как он скажет. В этом она была уверена.

— Подвинься в сторону. — Эрик отодвинул ее влево. — Хочу, чтобы острова вошли.

Эди оглянулась посмотреть. Там, вдали, где небо и озеро встречались, передавая друг другу всевозможные оттенки пепельно-серого, лежали острова. Тот остров. Виндиго. Кто бы мог подумать, что у такого крошечного островка есть название? Эди вспомнила мертвую девочку, дугу ее позвоночника, проступающую сквозь вещмешок Эрика. Каким исполненным вселенского значения казалось когда-то это деяние — убийство; мрачную тяжесть приносило оно в мир. Но удивительно: когда доходишь до этого, оказывается, что само событие значит совсем мало. У человека отняли жизнь, но с небес не ударил огненный столп и под ногами не разверзлась преисподняя. Копы и газеты немного взволновались, но, в общем, мир остался совершенно таким же, как прежде, просто в нем больше не было Кэти Пайн. Я бы даже забыла ее имя, подумала Эди, если бы о ней круглые сутки не трубили в новостях.

Она чуть подвинулась влево, и тут льдина, ворочаясь, издала пронзительный визг, словно разрывали металл. Эди вскрикнула.