Мейбл Сили - Дом, который подслушивал Страница 42

— Не забывайте о своем положении, лейтенант!

— Теперь я понимаю, почему Кистлер не преуспел! С вами это нелегко! Я заеду в семь.

Я надела свое лучшее платье и постаралась привести в порядок волосы и лицо. Выйдя из ванной комнаты, я встретила в холле мистера Уэллера, который как раз намеревался подняться по лестнице. Но, увидев меня, остановил ся и отвернулся.

На сломленного человека всегда печально смотреть, даже если это и преступник.

— Добрый вечер, мистер Уэллер, — сказала я.

Он пробормотал что-то и медленно стал подниматься по лестнице.

Ровно в семь часов появился Штром, весьма элегантно одетый. Он повел меня ужинать в «Спорт-клуб», который, по его словам, посещают только самые достойные и состоятельные люди. После этого мы отправились в «Орхидею», знаменитую своим прекрасным танцевальным оркестром. Я не была раньше ни в том, ни в другом заведении и в полной мере наслаждалась вечером. Еще я подумала, что всю свою жизнь у меня были только бедные поклонники. Но больше всего меня забавляла борьба, которую я вела со Штромом. Мы еще раз разобрали во всех подробностях это дело и до раннего утра спорили о том, виновен ли мистер Грант. По мнению Штрома, миссис Гэр убил Грант. Я же в этом совсем не была уверена. Правда, в конце концов мне пришлось согласиться, что Штром логично пришел к такому заключению. Вперемешку с этими беседами мы танцевали. Домой он доставил меня в полицейской машине.

— Вам следует работать в качестве агента-провокатора! — сказал Штром. — Вы самая упрямая спорщица, какую я когда-либо встречал!

Войдя в холл, мы обнаружили там Ходжа Кистлера, который спал, растянувшись на кожаном диване. При нашем появлении он тот час же вскочил.

— Где, черт возьми, ты шатаешься? — в бешенстве набросился он на меня. — Если бы мисс Санд не поклялась мне, что ты ушла со Штромом, я бы выломал новый замок на твоей двери!

— Мы с лейтенантом Штромом отмечали окончание «дела Гэр».

Ходж достал свои карманные часы.

— Посмотри на время!

— Четыре тридцать!

— Разве можно в такое время возвращаться в дом, который всего два дня назад посетила смерть?

— С тобой я тоже приходила домой не намного раньше!

— Об одном, во всяком случае, вам можно больше не беспокоиться, — сказал Штром Кистлеру. — Этой молодой даме теперь уже ничто не грозит!

— Но так думаете только вы! — недовольно проворчал Кистлер.

24.

В ту ночь я чувствовала себя совершенно уверенно и спокойно.

Но после моего вечера со Штромом Кистлер как-то изменился. Хотя он все еще заходил, чтобы пожелать мне доброго вечера, все еще подтрунивал над моей детективной деятельностью, но уже не приглашал меня, как раньше, пойти с ним куда-нибудь. Часто он казался погруженным в мысли, которые, разумеется, держал при себе, и вообще относился ко мне с той вежливостью, которая обычна между чужими людьми. Я находила все это очень глупым. Почему он должен быть против того, чтобы я выходила с лейтенантом Штромом? Если Штром пригласит меня еще раз, я приму и это приглашение.

Некоторые из событий, которых я ожидала, произошли, другие — нет. Спустя неделю после смерти мистера Гранта миссис Халлоран начала перевозить в дом свои вещи. Днем она находилась на Трент-стрит, а по вечерам возвращалась в свою старую квартиру. Никто из членов ее семьи не переехал.

— Вы разве не собираетесь переезжать сюда? — спросила я ее однажды.

Она многозначительно посмотрела на меня.

— А вы никогда не слышали, что всегда происходят три случая смерти? — мрачно сказала она. — Если бы из этого дома вынесли мертвой только мою тетю, я бы сразу переехала. Но две смерти! Наверняка последует еще одна. И я, пожалуй, подожду.

Хорошенькая идея!

Время от времени можно было увидеть и мистера Халлорана. Чаще всего он появлялся в сопровождении здоровенных неуклюжих мужчин — строителей и декораторов. Они входили в мои комнаты, простукивали стены, измеряли окна и держались очень важно. А миссис Халлоран бегала следом за ними, как хлопотливая наседка. Наконец-то у нее появились деньги! Она сказала мне, что собирается взять закладную под этот дом.

Тевменов же, напротив, мы вообще больше не видели. Из остальных постояльцев дома, вопреки моему желанию, никто не уехал. Только мисс Санд говорила мне, что намерена искать новое жилье.

— Мисс Халлоран требует, чтобы я и впредь платила за эту смехотворно крошечную каморку по пять долларов в неделю. — Она покраснела и добавила: — Очень любезно с вашей стороны, что вы не выдали мою тайну. Могу себе хорошо представить, как воспользовалась бы этим миссис Халлоран, если бы ей стало что-то известно!

— Я тоже могу себе это представить. Не бойтесь, мисс Санд, я ничего не скажу.

На мой вопрос, почему он остается здесь, Ходж ответил:

— А почему нет? Я люблю небольшое возбуждение. Этот дом оказался намного интереснее, чем я мог надеяться. Кроме того, мне нравятся мои соседи.

Но больше всего меня поразило то, что остались и Уэллеры. Миссис Халлоран сообщила, что теперь они платят за свои апартаменты по шесть долларов в неделю.

— Я все еще ломаю голову над тем, кто дал мне тогда ту надорванную пятидолларовую банкноту. Не думаю, что это был мистер Грант. Но, вероятно, я как-нибудь еще вспомню об этом. Вообще-то у меня хорошая память.

В общем, она больше не требовала, чтобы я выехала. Да мне и в голову не приходило выезжать отсюда. Сегодня я знаю, почему. А тогда еще не отдавала себе отчета в этом. Знаю только, что каждый вечер, ложась в постель, я чувствовала, что наши приключения еще не закончились. Дом, казалось, все еще прислушивался и ждал. Это было, конечно, глупо. Ведь если миссис Гэр и правда была злым духом, который создавал в доме беспокойную атмосферу, то следовало предположить, что после ее смерти это изменится. И напротив, если за ужас последних недель был ответствен мистер Грант, во что твердо верил Штром, то теперь наконец должны воцариться мир и покой!

Но для меня дом оставался все таким же напряженным и зловещим.

Детективы у нас, конечно, больше не дежурили.

Я начала внушать себе, что слишком дала волю своей фантазии, но ничего не могла с собой поделать — я все еще слышала шорохи, все еще чувствовала присутствие невидимых глаз и ушей, которые что-то высматривали и прислушивались. Когда я сказала об этом Штрому, он высмеял меня. Кистлер, с которым я тоже говорила об этом, не смеялся.

В следующую пятницу, спустя неделю после смерти мистера Гранта, я увидела Ходжа, ехавшего в своем маленьком автомобиле по Трент-стрит. Он был не один. Рядом с ним сидел мистер Уэллер.

Когда я спросила об этом Ходжа, он сказал:

— А почему бы и нет? Я встретил Уэллера на улице и предложил ему подвезти его.

Я не стала дальше ломать себе голову над этим. В следующее воскресенье, не найдя лучшего занятия, я испекла пирожки и решила отнести несколько штук Ходжу. Когда на мой стук он открыл дверь, я увидела сидевшего в его комнате Уэллера. Это показалось мне странным. Уэллер снова выглядел глубоким стариком, но, едва заметив меня, опять вошел в роль смирившегося и раскаявшегося. Но комнату он не покинул. Я же, напротив, поспешно исчезла.

В течение всего дня приходили и уходили посторонние люди, так как миссис Халлоран дала объявление об освободившейся комнате мистера Гранта. Большинство этих людей приходили, вероятно, из чистого любопытства, потому что комнату так никто и не снял.

Бедный мистер Грант! Его смерть ненадолго привлекла внимание, а уже спустя неделю все было забыто. От лейтенанта Штрома я узнала, что Грант оставил свои деньги приюту для сирот.

— Бедная Роза не интересует теперь никого, кроме вас, меня и Уэллеров! — печально сказала я Штрому.

Этот разговор со Штромом о Розе пришелся опять на пятницу — спустя две недели после смерти мистера Гранта. Просто удивительно, как много волнующих событий происходило в доме миссис Гэр именно по пятницам. И только нападение на меня случилось не в пятницу. Но все остальное!

Ходж Кистлер уже во второй раз не обратил на меня никакого внимания в свой свободный вечер. Поэтому когда лейтенант Штром пригласил меня провести с ним время, я с радостью согласилась. Но в течение всего вечера я была как-то расстроена и обеспокоена и около десяти часов попросила его проводить меня домой. Штром, не скрывая своих намерений, ясно дал мне понять, что интересуется мной. Но я ничего не обещала Штрому, не имея ни малейшего желания возбуждать в нем напрасные надежды. Я злилась на равнодушие, которое проявлял по отношению ко мне Кистлер.

Придя домой, я взяла какую-то книгу и начала читать, но не могла сосредоточиться. Я попеременно думала то о Кистлере, то о Штроме.

Я слышала, как вернулся домой мистер Баффингэм, а позже — Ходж в сопровождении мистера Уэллера. Я теперь уже абсолютно безошибочно определяла всех по шагам.