Владимир Константинов - Зверь Страница 42

- Хорошо. После того, как объявление появилось в газете, мне на следующий же день позвонили на работу. Я давала свой рабочий телефон.

- Кто звонил?

- Она не представлась. Просто поинтересовалась самой квартирой, условиями договора и пожелала посмотреть квартиру.

- Так это была женщина?! - удивился я.

- Да.

- И вы с ней встречались?

- Нет. В условленное время у квартиры меня ждал пожилой мужчина в инвалидной коляске. Он мне сказал, что звонила его ассистент.

- Он был один?

- Нет, с ним были два молодых человека, довольно странного вида.

- И что же странного показалось вам в их внешности?

- Они были длинноволосы, бородаты, в больших темных очках. Но когда я узнала, что они занимаются съемками фильма, то поняла, что ничего необычного в их внешности нет. Они считают себя людьми Богемы, потому позволяют себе вольности во внешности.

- Кто вам сказал, что они занимаются съемками фильма?

- Этот пожилой мужчина. Он сказал, что является режиссером "Мосфильма". Даже называл фамилию, но я запамятовала. А звать его Павел Андреевич. После того как они осмотрели квартиру, режиссер сказал, что она их вполне устраивает и он хочет снять её на месяц. Я расчитывала сдать квартиру на более длительный срок, поэтому пыталась ему отказать. Тогда он увеличил плату за квартиру вдвое, и я согласилась. Он тут же отсчитал восемь тысяч и я передала ему ключи. Больше мы не виделись.

- Когда это было?

- В начале мая, числа пятого или шестого.

- Вы заключили с этим режиссером письменный договор?

Глаза Астаниной стали ещё более холодными, даже неприязненными.

- Какое это имеет значение? - спросила.

- И все-таки?

- Нет, письменного договора договора мы не составляли.

- Понятно. И когда они съехали с квартиры?

- Дней через десять мне позвонила соседка из сорок пятой квартиры Клавдия Павловна и сказала, что этот инвалид ей передал ключи и сказал, что им квартира больше не нужна.

- Она вам больше ничего не сказала?

- Нет.

- Как выглядел этот режиссер?

- Он был почти стариком. Седой, лицо в глубоких морщинах. Но голос бодрый, молодой.

Я достал фоторобот, составленный по показаниям ребят, игравших в футбол с Володей Сотниковым, показал его Астаниной.

- Это он?

- Да, очень похож, - задумчиво сказала она, рассматривая портрет. Только вот...

- Что-нибудь не так?

- Выражение лица. Здесь оно несколько простоватое. А когда он со мной разговаривал у него было очень значительное лицо.

- Как понять - значительное?

- Ну, властное, даже надменное. Чувствовалось, что этот человек привык повелевать.

Я записал показания Астаниной и мы расстались.

Глава двенадцатая: Шилов. На новом месте.

Мы с Беркутовым засиделись допоздна, придумывая мне легенду. По этой легенде я приехал в Новосибирск из Барабинска, где работал в Вагонном депо осмотрщиком вагонов, но в связи с ликвидацией Барабинского отделения Западно - Сибирской железной дороги был уволен по сокращению штатов. В Барабинске мне работы найти не удалось и поэтому я подался в Новосибирск. Затем Беркутов сказал:

- Завтра утром, Рома, явишься в Новосибирскую транспортную прокуратуру в Николаю Сергеевичу Ачимову. Он тебе расскажет, кто такие осмотрщики вагонов и чем занимаются. Заодно расскажет о достопримечательностях этого вшивого городишки. Он в нем родился.

- Какого городишки? - не понял я.

- Рома, о чем ты думаешь? - сделал удивленное лицо подполковник. - Я конечно понимаю - потенция молодого сильного организма и все такое. Я понимаю. Сам был молодым. Но в столь ответственный момент надо наступить на горло собственного зверя, заставить его работать на общее дело. Иначе... Иначе, Рома, последствия могут быть очень печальными. Определенно. Ты хоть это осознаешь?

- Да ладно вам, - махнул я рукой. Честно говоря, я очень уважаю Дмитрия Константиновича, как классного сыщика, но всегда побаиваюсь с ним разговаривать. Никогда не знаешь, где он серьезно говорит, а где насмешничает. Такое впечатление, что он постоянно насмешничает. Правда. Не люблю я этого, не понимаю.

- И он ещё машет! - воскликнул подполковник. - Какая вопиющая беспечность! Как можно тебе после этого доверять столь ответственное дело.

- А чего я такого? Что вы меня постоянно это... подначиваете?

- И с мыслях даже не было. Просто, я хочу, чтобы ты знал свою легенду назубок. Так вот, Рома, я вел речь о твоем "родном" Барабинске, где ты родился и прожил всю сознательную жизнь. Понял?

- Понял, - кивнул я.

- Ну, слава Богу! Я что ты будешь делать если к тебе на складе подойдет какой-нибудь хмырь...

- Кто?

- Ну кто-нибудь из аборигенов склада и сиплым, пропитым голосом спросит: "Ты что ли из Барабинска?" "Да", - ответишь ты с ясным ликом великомученика. "Врешь, сучара! - дыхнет он тебе в лицо стойким запахом самогона. - Я сам из Барабинска. А тебя я там в упор не видел". Что ты ему на это ответишь, Рома?

- Ну, не знаю, - растерялся я. - Скажу, что сам его там не видел.

- И будешь последним кретином, завалившим ответственное дело. Ты должен отвести его в сторонку, накрутить его тонкую жилистую шею на свой крепкий кулак и сказать: "Усохни, мартышка! Я только-что с зоны сорвался. А ксиву по дешевке купил. Но если ты, сявка, кому об этом стуканешь, то башку оторву и скажу что так и було." Понял?

- Вряд ли там кого встречу.

- В нашем деле всякое может случиться.

Самое удивительное то, что подполковник Беркутов как в воду глядел. Я его после этого ещё больше зауважал. Но об этом потом.

Утром я был в транспортной прокуратуре, где Николай Сергеевич Ачимов рассказал о работе осмотрщика вагонов и о городе Барабинске.

А на следующий день я уже стоял перед толстой теткой - директором базы. Видно, я ей очень понравился. Она даже встала из-за стола, обошла вокруг меня, потрогала бицепсы, с восхищением проговорила:

- Каков мулат!

Почему - мулат? Непонятно. Не черный, даже не загоревший (загар ко мне вообще плохо пристает). Наверное, мулат у неё - высшая оценка мужских достоинств. Наверное.

- Так, значит, хочешь у нас работать? - спросила она.

- Да. Если можно, конечно.

- Можно, можно. Еще как можно. Нам такие парни очень даже нужны. - Она раскрыла мою трудовую книжку, прочитала записи. - А что такое - осмотрщик вагонов?

- Он проверяет исправность вагонов, смотрит буксы...

- Чего смотрит? - не поняла она.

- Буксы. Это такие штуковины на колесных парах, куда заливается масло.

- Ну их к шутам, ваши термины, - махнула она рукой. - Считай, что ты с сегодняшнего дня принят. Дуй на четвертый склад к заведующему Охрименко. Скажешь - Дунаева прислала. Дунаева - моя фамилия. А зовут меня Мария Сергеевна.

- Очень приятно. А где этот склад?

- Как выйдешь, пойдешь направо. Там увидишь. Ну, счастливо тебе, Роман Владимирович! - напутствовала меня директор.

Завскладом Охрименко Виталий Иванович оказался маленьким, щуплым, очень подвижным и словоохотливым. У него была интересная манера задавать вопросы и тут же на них отвечать.

- Это ты, парень, правильно решил. Грузчик - это самое мужское дело. Верно? Еже как верно. Грузчик, можно сказать, становой хребет рабочего класса. Правильно? А как же иначе. Режим работы знаешь? Объясняю: двенадцать часов вкалываешь, двенадцать - отдыхаешь. Понял? Но это, конечно, тогда, когда напряженка. А так - обычно, как на заводе - восемь часов отмантулил и отдыхай. Женат?

- Женат. Но жена осталась пока в Барабинске.

- Это ты правильно. Надо сначала самому на ноги встать. А для этого дела здесь шалав не меряно. Ты как насчет этого дела? Любитель?

- Какого дела? - сделал я вид, что не понял.

- Ну, там потрахаться и все такое? Нет, я ничего против не имею. Дело молодое. А как же. Так как насчет?

- Да нормально, - пожал я плечами. - Я как-то об этом не думал.

- И правильно делаешь. Здесь от всего остального голова кругом идет. А еше об этом. Но я тебя, слышь, предупредить хочу. Тут у нас есть кладовщица Людмила Лисьева. Так ты от неё подальше держись. Понял? Враз скрутит, и о жене забудешь. Такая коза злое... Кха, кха. В общем, подальше от неё держись. А как насчет выпить, закусить?

- Не, я не большой охотник этого?

- Замечательный ты парень! Находка для шпиона. А? Ха-ха-ха! Ты с бригадиром знаком? Сейчас познакомлю. Денис! - громко крикнул Охрисенко.

Примерно через минуту показался молодой мужчина лет тридцати тридцати пяти, среднего роста, но крепкий, коренастый. У него было открытое широкоскулое лицо. Рыжеватые волосы уже сильно побиты сединой.

- Чё орешь?! - сердито спросил он Охрименко, распространяя стойкий водочный запах.

- Вот принимай кадра в свою бригаду, - ответил Охрименко, указывая на меня.

Бригадир оценивающе осмотрел меня с головы до ног. Подошел, протянул руку.

- Привет!

- Здравствуйте!

Похоже, он вложил в рукопожатие всю силу. Я выдержал и не стал тут же выказывать свою. Это могло ему не понравиться, обидеть.