Фредерик Дар - Слепые тоже видят Страница 42

- Жена капитана Моргофлика! - объявляет тип, который ходил открывать ей.

По рядам остолбеневших присутствующих пробегает волна оживления. Подобный визит в такой момент - как звонок в театре, приглашающий в зрительный зал. Особенно после потрясения, которое они только что пережили... Словом, сцена большого ажиотажа мне обеспечена!

Из своей засады в кустарнике я с жадностью наблюдаю, какое впечатление произведет появление моей красивой партнерши.

Она подходит к ним твердой походкой, держась прямо, на лице полувдовы печать абсолютной честности. Даже кассир банка забыл бы проверить, подписан ли представленный ею к оплате чек.

Тот, которому я дал определение "самый старый", поскольку они не называют друг друга по именам, смотрит на пришедшую с большим уважением.

Он низко кланяется ей и вежливым тоном спрашивает, как так получилось, что она здесь, и какого черта ей, собственно говоря, надо.

Ну, теперь твоя очередь работать, спальная моя красавица!

Главное, чтобы она уверенно держалась, моя Грета! Момент самый замечательный, как две выпуклости на ее фасаде. Давай, Грета!

- Вы знаете, - спрашивает она, - что случилось с моим мужем?

- Да, нам сказали, что он был тяжело ранен бандитом, переодетым женщиной, - отвечает старик.

Она прокашливается, моя маленькая: ей тяжело говорить!

- Этот тип привязался ко мне на причале, когда я ждала, пока пришвартуется судно. Приставил пистолет и сказал, что убьет, если я откажусь провести его на борт.

- Интересно, - говорит еще один.

Ну слава Богу, теперь я спокоен. Грета в своей роли, как мадам Фейер в "Даме с камелиями". Искренность тона в самый раз, дорогие мои, что ставит ее в один ряд с самыми великими драматическими актрисами современности.

- Когда мы зашли в каюту, - продолжает она, - разыгралась самая страшная сцена в моей жизни, но я побоялась заявлять в полицию. Мужчина, переодетый женщиной, приставил пистолет к моему виску и заявил мужу, что убьет меня, если Вилли не скажет, что он сделал с камнем.

Аудитория содрогается.

- Что было дальше, рассказывайте!

- Естественно, мой муж пытался исправить ситуацию, но этот тип ударил его по лицу рукояткой пистолета. Вилли упал, едва не потеряв сознание. Я думаю, сильный удар выбил его из колеи. Он все сказал...

"А-а-а-а! О-о-о-о!" - шумят хором господа присутствующие.

- А что он сказал, мадам? - спрашивает старик.

- Он сказал, что камень был завернут в резиновый мешок и привязан к цепи якоря и люди с аквалангами забрали мешок рано утром.

Новое потрясение в рядах, сопровождающееся хрустом отвалившихся челюстей.

- Но что же дальше, дитя мое? - вопрошает старик, который в молодости, похоже, был священником.

- Ну а потом этот человек разъярился еще больше. Он сказал, что мой муж врет, - он, мол, точно знает из достоверных источников, что камень, привязанный к якорю, не алмаз, а Вилли выгрузил камень значительно раньше, чем судно пришло в Бремен, потому что Вилли вел переговоры якобы с другими людьми от своего имени, и он желает знать, где и как мой муж передал камень.

Целый каскад резких выражений, сопровождаемых ругательствами, служит ответом на это заявление. Я позволю себе вернуться к ранее высказанному замечанию (см. выше): люди, не моргнув глазом, принимают согласие, но ищут конкретных объяснений по поводу отказа. Желательно с клятвами на Библии.

Господа, собравшиеся по случаю инаугурации алмаза, но взамен наткнувшиеся на глыбу угля, теперь ни секунды не сомневаются в полной виновности бедного капитана. Они принимают без дальнейших объяснений, что он отпетая сволочь. Допускают запросто, не задумываясь.

- Моргофлик рассказал этому человеку, что он сделал с камнем?

- Нет. Он пришел в себя и хотел дать бандиту отпор, но тот треснул мужа бронзовой статуэткой по голове. Тогда я закричала. На крик прибежали. Но бандит выпрыгнул в иллюминатор... Вилли отправили в больницу, а меня отвезли домой. И только тогда я начала размышлять. Я подумала, что, наверное, Вилли, черт его дери, совершил какую-то непростительную глупость. Он странный человек. Я не очень-то в курсе этой истории с камнем, но мне показалось очень важным рассказать о случившемся людям, которые доверяли моему мужу. Вспомнив о людях в аквалангах, которые, очевидно, и выловили камень, привязанный к якорной цепи, я вернулась в порт, чтобы посмотреть, что они делают... Я увидела катер, подошедший к судну, и последовала за ним. Я долго сомневалась, но пришла к вам, господа. Целый час я проторчала перед калиткой, не решаясь войти. Мне очень тяжело, но моя честь прежде всего. Надеюсь, вы будете благодарны за мою прямоту. Думаю также, что вы примете во внимание заслуги Вилли. Он не подлый человек, но...

- Он без сознания? - перебивает старик.

- Врачи надеются. Он...

- Поехали в госпиталь! Пусть сам скажет! Скорее, господа! Если не умер, он выложит нам всю правду, гаденыш! Клянусь, у нас он заговорит как миленький! Поехали с нами, мадам!

И гуськом, чуть ли не строевым шагом они уходят по аллее. Как утиное семейство! Стадо!

Вне себя от свалившегося на них несчастья! На грани психического расстройства!

Остается лишь мерзавец де Брилльяк, который не знает немецкого и ничего не понял из того, о чем рядом с ним говорилось. Потрясенный, он смотрит, как мимо проходит последний из соучастников, и остается один, тупо глядя им вслед, абсолютно не соображая, что происходит.

Как Дон Жуан над трупом Донны Анны, временный президент ювелиров Франции начинает рыдать перед глыбой антрацита.

Нет, это выше моих сил! Должен же я вмешаться в события, а то читатели подумают еще, будто комиссар Сан-Антонио играет второстепенную роль...

"Преступление и наказание", друзья мои. Достоевский - ни больше ни меньше! Каждый сам добивается своей порции дерьма. Это известно! Сан-Антонио Великолепный всех их монументально наказал! Единственный, кто, возможно, в результате останется в выигрыше, так это неверная Грета, которая может запросто стать безвременной вдовой. Страшно удивлюсь, если ее муж выберется из сложившегося положения. Как с одной стороны, так и с другой, он спекся. Возмездие, друзья, его ждет возмездие! Нацисты, вложившие такой "колоссаль капиталь" (как по Марксу) в проведение этой серьезной операции, не простят ему, это уж будь-будь! А что касается де Брилльяка, то его нужно высечь, чтобы клочья с задницы летели!

Я спокойно подхожу к нему и кладу руку на тщедушное плечо.

- Ну что, старый пачкун, горюем от несбывшихся надежд?

Он подпрыгивает на метр. Затем, размазывая слезы, смотрит на меня с идиотским выражением лица, на котором написано, что он лихорадочно вспоминает, где мог меня видеть.

- Комиссар Сан-Антонио, - представляюсь я.

Он таращит глаза. Уменьшается в размере еще больше. Он готов превратиться в Мальчика с пальчика, в лужу на газоне, в ноль. Но вместо этого его начинает тошнить. О, мелкая душонка! Беспредельный негодяй! Худший вариант трудно вообразить.

- Непоправимых несчастий не бывает, господин де Брилльяк. И не такие мерзавцы, как вы, ухитряются выкрутиться, если честные души снизойдут к их горю. Вы сейчас мне поможете.

Тихий шорох заставляет меня повернуть голову. Но слишком поздно. Я получаю замечательный удар кулаком прямо в центр луковицы. Точно в челюсть, и как раз тогда, когда я и так страдаю зубной болью! Такое впечатление, будто мои зубы повалились друг на друга, как костяшки домино! И еще искры из глаз! И будто клубы пара застилают зрение. Сквозь туман я угадываю одного из ребят в синем комбинезоне. Как раз того, что покрепче. Мне повезло, одним словом! Теперь я хоть точно знаю, кто мне звякнул таким образом. Но я соглашаюсь. Мои колени как-то вдруг становятся будто из ваты, ноги подгибаются. Другой удар валит меня с ног. Ну, ребята, вы сильны: мне еще никогда не оказывали столь сердечного приема... Словом, немец меня опередил. Может быть, сейчас и прикончит? Что вы думаете по этому поводу?

Нет!

Удары прекращаются. Слышу шум. Крик. Снова шум... Резкий шум. Будто кто-то от нечего делать стукнул пальцем по камертону... Странное ощущение, но быстро проходящее. Туман рассеивается. Я вижу, что грузчик в синем комбинезоне лежит на траве, руки скрещены. Папаша де Брилльяк вырубил его ударом лопаты по кумполу.

Я так думаю, он решил искупить свою вину.

Глава (неизбежно) последняя, настолько последняя, что ее можно назвать

Эпилогом

Шеф торжествует.

Нужно отметить, друзья, что блок антрацита вновь приобрел вполне приятный вид. Вначале он побледнел. Потом засверкал. Его блеск постепенно увеличивается, как солнце на горизонте. Как утренняя заря.

- Вам удалось пересечь границу без всяких проблем? - спрашивает патрон.

- С помощью де Брилльяка зафрахтовали судно. Заплатили таможенную пошлину как за тонну угля.

- Этот прохвост ничего не заподозрил?

- Разумеется! Я ему просто сказал, что нам нужно доставить эту глыбу антрацита в качестве вещественного доказательства. Ему и в голову не пришло, что благодаря чудесному веществу Матиаса камень приобрел такие странные свойства. Он решил, что это действительно уголь.