Анатол Имерманис - Гамбургский оракул Страница 42

- "Мне остается жить очень недолго. Койка в больничной палате, где оптимистические утешения врачей будут мне напоминать о том, что ложь сопутствует человеку даже в его последние часы, - не для меня. Не для меня цветы в изголовье, заботливо принесенные недалекими людьми. Для них это символ жизни, а для того, кто знает, что ему предстоит, - втройне тягостное напоминание о близкой смерти. Поэтому я предпочитаю уйти сам - в обстановке и при обстоятельствах, где нет места ханжеству и притворству. Уходя, позволяю себе небольшую прихоть - разыграть вместе со своими друзьями, которых благодарю за эту последнюю услугу, детективное представление. В написанном мною сценарии, в который каждый из них внес свою долю таланта, им отводятся следующие роли..."

Каждый пункт был Муну и Дейли известен заранее. Но все же ими овладело ощущение неправдоподобности. Не могло быть, чтобы все, что заставляло их напрягать нервы и мозг до крайнего предела, все, что вызывало подозрение и требовало истолкований, целых две недели лежало у нотариуса - отстуканная на машинке, снабженная подписями и печатью шахматная задача. Старый нотариус монотонно бубнил, а они этап за этапом снова переживали события этого дня, начиная от мелькнувшего за рекламным стендом аэровокзала темно-вишневого жакета Магды и кончая спрятанными за картиной перчатками, которые казались им в тот момент ключом к раскрытию преступления. Все действия, все улики были упомянуты. За исключением двух.

- Здесь не указано, кто должен был запереть нас в комнате, - заметил Мун после того, как нотариус кончил.

- Несомненно, сам Мэнкуп, - заверил Баллин. - Я вам уже говорил, что по условиям разрешалась некоторая импровизация. Вы, очевидно, проявили подозрительность по отношению к нам, ему пришлось принять меры, чтобы вы не смогли помешать.

- Импровизация? Едва ли. - Скульптор, раздобывший в ящиках Мэнкупа коробку американского трубочного табака, выпустил душистое облако. Пряный, медовый запах нелепо контрастировал с едкостью тона. - Думаю, это делалось ради нас. Магнус хотел нам на недельку предоставить возможность ощущать себя в тюремной камере.

- Ты слишком озлоблен, Лерх, чтобы судить беспристрастно, - возразил Баллин.

- Не заговаривай мне зубы. А наведенные о нас справки - разве это не утонченный способ давления на психику?

- Обо мне он тоже узнавал? - быстро спросила Ловиза.

- Нет, - успокоил ее Дейли.

- Лерх прав, - сказала Магда, - игра вовсе не была такой безобидной, как нам казалось. Мне еще сейчас становится не по себе, когда вспоминаю последний допрос. Я была почти уверена, что меня вот-вот арестуют. Не знаю, хотел этого Магнус или не хотел, но кошкой был он, а мы - полуслепыми мышами.

- Сейчас не место и не время обсуждать его характер, - урезонил Магду Баллин. - Во всяком случае, гётевские стихи, тоже не предусмотренные в правилах, говорят в его пользу. Этим он, считаясь с сомнениями, которые могли возникнуть, предельно ясно намекнул на самоубийство.

- Не проще бы написать пару прощальных слов? - сказал Мун, пересаживаясь подальше от скульптора. Если госпожа Мэнкуп не переносила вони дешевых сигар, то парфюмерный аромат дорогостоящего табака был для Муна сущим наказанием.

- Гёте его любимый поэт. - Баллин пожал плечами. - В такие минуты мы склонны искать утешительную мудрость у наших великих предшественников.

- В этом спектакле главная роль отводилась нам с Муном, - усмехнулся Дейли. - А если бы мы не приехали?

- Этот вопрос тоже обсуждался. Дитер предложил в таком случае пригласить частных детективов из Бонна. Но Магнус был уверен, что вы не откажете.

- В документе не обозначена дата самоубийства, - заметил со своей стороны Енсен.

- Это сделано нарочно. Магнус боялся, что нас подведут нервы. - Баллин говорил спокойным голосом комментатора, словно потеря до зарезу нужных ему десяти тысяч являлась досадным пустяком. - Идея возникла у него, когда Ло начала репетировать роль госпожи Бухенвальд. Пистолет и перчатки, выдвижной ящик в артистической уборной, откуда их каждый из нас мог взять. Он сразу ухватился за эти возможности. Самоубийство было приурочено к одному из десяти спектаклей, а к какому - мы заранее не знали.

- И вам пришлось бы в крайнем случае десять раз подряд повторять предусмотренные для вас действия?

- Да, это было бы ужасно. По крайней мере хорошо, что он избавил нас от лишних переживаний. - Магда посмотрела на скульптора, словно ища поддержки.

- Именно это мне менее всего понятно. - Он сердито вытряхнул трубку в пепельницу. - Вот сейчас я курю его табак, гляжу на господина Клайна, который вынимает из портфеля дополнение к завещанию, и пытаюсь что-нибудь понять. Магнус считал нас ренегатами, по крайней мере меня и Магду, и если бросал нам десятитысячную подачку, то уж не даром. За это мы должны были основательно помучиться, а он бы на том свете злорадствовал. Так почему же он внезапно стал таким добрым и помиловал нас, уйдя из жизни в самый первый вечер?.. Нам пора, Магда! Здесь нам больше нечего делать.

Он встал, но нотариус остановил его официальным жестом:

- Я обязан прочесть в вашем присутствии дополнение к завещанию.

- Оно нам известно, господин Клайн, - грустно сказала Магда. - Если кто-то из нас раскроет раньше предусмотренного недельного срока органам следствия правду, мы все лишаемся наследства.

- Совершенно верно, - нотариус кивнул, - дополнение к завещанию кончается следующей формулой: "В таком случае вступает в силу второе дополнение к завещанию".

- Еще одно дополнение? - с удивлением выдохнул Баллин.

- Итак, читаю... "Придуманная мною детективная игра преследует и другую цель. Это жестокое испытание для моих друзей, на которое я сознательно пошел, чтобы проверить их подлинное чувство. Выдержать в течение недели эту моральную пытку сможет только тот, для кого материальная заинтересованность была основным фактором дружеских чувств ко мне. Поэтому тому, кто первым заговорит, завещаю всю предусмотренную в третьем пункте основного завещания сумму, то есть сорок тысяч марок. Основываясь на своей репутации оракула, предсказываю, что этим человеком будет Ловиза Кнооп, ибо она одна-единственная любила меня по-настоящему".

Наступила минутная тишина. Ловиза схватила со стола нотариальный акт и закрыла им лицо. Дейли вспомнил: точно так же она после спектакля, в машине Баллина, закрылась гвоздиками, чтобы выплакаться. Тогда ему казалось, что она смеется. Но она плакала - тогда и сейчас.

- Блаженные слезы счастья! - Лицо Баллина походило на белое полотно, прорезанное багровыми пятнами. - Поздравляю, Ло! Ты оказалась умнее всех нас.

- Что? - спросила Ловиза сквозь слезы.

- Дитер поздравил тебя. - Магда придвинулась поближе и погладила ее безжизненно повисшую руку. - Мы тоже. Мне не жалко, даже немного утешительно: хоть одного из нас Магнус по-настоящему любил.

- Возможно, - улыбнулся скульптор. - Вроде детской сказочки: жадные сестры получают кукиш, а бескорыстная золушка - принца и целое царство в придачу.

Ловиза вытерла слезы носовым платком, который нотариус протянул профессиональным жестом. Платок был безупречно чистым - предназначался он для клиентов, а не для собственных нужд. При вскрытии завещания всегда рыдали. Те, которых обошли, - от подлинного горя. Счастливые наследники - от радости, которая для внешнего приличия омывалась траурными слезами.

Ловиза вернула платок обратно, пригладила волосы и без всяких эмоций сказала:

- Спасибо за поздравление, но я отказываюсь.

- Ло, ты спятила! - вскричала Магда.

- Подумай о том, что ты делаешь, - стараясь быть спокойным, сказал Баллин. - Ты знаешь, в каком критическом положении мы трое. Будь я на твоем месте, я бы взял деньги - если не для, себя, то хотя бы чтобы помочь друзьям.

- Чьим друзьям? Друзьям Магнуса я бы помогла! - Ловиза выкрикнула это сдавленным голосом и сразу же обмякла. - Я отказываюсь, господин Клайн.

- Не спешите. У вас есть неделя, чтобы одуматься. - Не глядя на нее, нотариус снова открыл свой портфель.

- Спасибо, но я уже решила. Окончательно! - Ловиза разорвала документ, которым несколько минут назад закрывала лицо. Бросила влажные от слез клочки в пепельницу и с глубоким вздохом откинулась в кресле.

- Вот и превосходно! - Баллин встал. - После того, как следственные органы и пресса, - он подмигнул Айнтеллеру, - убедились, что никто из нас не убил Магнуса Мэнкупа, после прекрасно сыгранной чувствительной мелодрамы, которой нас одарила на прощание Ловиза Кнооп, мы можем наконец уйти. Должен признаться - не без облегчения. Живой Магнус подавлял, мертвый - еще больше.

- Минуточку внимания! - Нотариус успел вынуть из портфеля новый документ. - Предвидя, что Ловиза Кнооп откажется от наследства, Магнус Мэнкуп составил третье дополнение.

- Третье? Интересно! Сколько же их всего? - Скульптор, шагнувший уже к дверям, вернулся на место. - Я весь внимание! Посмотрим, что великий фокусник извлечет еще из своего желчного пузыря!