Вероника Тутенко - Если вы не бессмертны Страница 42

— Вроде бы, нет. А что она написала? Тень… — женщина повернулась к Инге.

— «Тень Элизабет».

— Нет. И никогда не было, — категорично помотала белокурой головой девушка за компьютером.

— Но как же… Я точно помню, что покупала в вашем магазине…

— Нет, девушка, у нас точно ничего не было этого автора, — уверенно возразила блондинка.

Теперь Инга уже не сомневалась — весь мир ополчился против нее. Кажется, это называется синдром неудачницы, и даже, как утверждают психологи, с этим можно как-то бороться. Но как и, главное, зачем?

След гремучей змеи, ужалившей Аникшина, теперь, наверное, никому не удастся отыскать. И с чего это ей, мега-звезде «Криминальной хроники» вдруг пришло в голову, что именно она раскопает всю правду о загадочной смерти Аникшина. Да и кому теперь это нужно? Тем более, если истина эта скрыта где-то в Долине Скал.

Его убил Одинокий Лот.

Его убила змея.

Его убил Меркулов.

Гюрза его и убила его.

Это Чарков убил Аникшина.

Недовольно покосившись на таблички «Лифт не работает», Инга поднялась на третий этаж. Скорее всего, лифты не работали и вчера, но вчера это не имело значения, тем более, что Инга никогда ими и не пользовалась. На третий этаж проще подняться пешком. Но именно сегодня хотелось на лифте.

В редакции пахло кофе и сигаретами, и даже этот привычный редакционный запах тоже почему-то раздражал.

«Зачем бросать курить, если все равно вдыхаешь никотин?»

Нагло восставшая мысль заставила ощупать карманы, в которых не оказалось сигарет.

Буркнув «привет» Тане и Новикову, Инга поплелась к компьютеру.

Таня не курит, а с Новиковым разговаривать не хотелось.

Будешь потом в неоплатном долгу из-за одной паршивой сигареты.

И книги, как назло, не оказалось в магазине.

Просто мистика какая-то! Хотя никакой мистики. Просто весь мир сговорился против нее. Вот и все.

— Тут тебе кое-что принесли… — с ехидной ухмылочкой, низводившей на нет таинственный вид, Новиков вручил Инге большой конверт. — Заказное.

На письме, адресованном «И. Иволгиной» не было обратного адреса. Только три таинственных буквы: «С. Л. Е.».

Напевая что-то под нос, Новиков нырнул в Интернет.

С. Л. Е. Наверняка, чья-то глупая шутка? Инга подозрительно покосилась на Новикова и решила, что, пожалуй, он вполне может быть к ней причастен — уж очень подозрительный у него вид.

Ингу как будто обожгло изнутри, когда она пробежала глазами по первым строчкам, напечатанным крупным курсивом:

«Эрнист бродил по Долине Скал и боялся встретиться с кем-нибудь лицом к лицу…»

— Ну и что там? — оторвалась от компьютерной игры Таня и, заглянув Инге через плечо, пожала плечами:

— Записки какого-то сумасшедшего…

Эрнист бродил по Долине Скал и боялся встретиться с кем-нибудь лицом к лицу. Он очень устал, как будто весь груз тысячелетий неожиданно обрушился на его плечи.

Как мог Одинокий Лот так поступать с ним, негодовал Эрнист и не заметил, как — уже в который раз с восхода солнца — оказался у Скалы Пророчеств.

Эрнист в изнеможении опустился на песок. Нет, Одинокий Лот желал ему блага… И обрек на вечную пытку. Противоречия, доселе незнакомые Вечно Юному, раздирали его голову изнутри.

Где бы он ни появился, всюду его преследуют голоса, молящие об Избавлении. А он, счастливейший из бессмертных, которому чудом удалось миновать сиреневый лес, ничем не мог помочь им.

Вечно Юный с ненавистью посмотрел на Скалу Пророчеств. Это жгучее чувство, проникающее в недра души раскаленной лавой, ранее было незнакомо Эрнисту.

— Эрнист, Эрнист!… Избавление так близко, а ты не хочешь спасти нас!.. — снова услышал Вечно Юный голоса Многоликого Януса.

Они ищут его повсюду, чтобы найти и снова молить о спасении. О, нестерпимая пытка!

Нужно поскорее скрыться от всевидящего ока Многоликого Януса. Но куда?

Эрнист в отчаянии оглядывался вокруг. Они отыщут его за любой из скал!

Если только!..

— Эрнист!! Эрнист!! — все ближе раздавались голоса Многоликого Януса. Они окружали Вечно Юного со всех сторон.

Цепляясь за выступы скалы, Эрнист быстро поднимался к ее вершине.

— Эрнист!!! Эрнист!!!

Многоликий Янус уже в Долине Скал, и Эхо подхватило его голоса.

Эрнист стал карабкаться быстрее. Его охватило отчаяние…

— А если в самом страшном отчаянии прыгнуть с вершины Скалы Пророчеств… — вспомнил Эрнист то, что когда-то говорил ему Одинокий Лот.

«Осталось каких-нибудь несколько выступов, и я спасен», подбадривал себя Эрнист. Если бы когда-нибудь кто-нибудь из бессмертных, пусть даже и Одинокий Лот, сказал, что он посмеет, он никогда бы не поверил.

Камни сыпались под ногами, а голоса Многоликого Януса становились все громче, громче…

Самым страшным было бы скатиться сейчас вниз к его ногам. Многоликий Янус не знает пощады. Сначала растопчет. Будет больно, очень больно. А потом, когда пройдет эта боль, наступит другая — еще сильнее: видящие и невидящие — тысячи глаз Многоликого Януса будут умолять об Избавлении.

О, если бы это только зависело от него, Эрниста!…

Эрнист сделал еще одно усилие и оказался на вершине Скалы Пророчеств.

Он поднял глаза и встретился лицом к лицу с Одиноким Лотом.

— Лот? — от удивления Эрнист забыл на мгновение, для чего взобрался на Скалу Пророчеств. — Как ты здесь оказался? Я хотел сказать…

— Ты сказал именно то, что хотел сказать, — грустно улыбнулся Одинокий Лот. — Да, Эрнист, я стал Слепцом. Хуже того, я живу в огне, И ЭТОГО НЕЛЬЗЯ ИЗМЕНИТЬ.

— Можно, Лот, можно, — с жаром возразил Эрнист. — Если бы я только мог войти в сиреневый лес!

— Это слишком, слишком большая жертва, Эрнист.

Вечно Юному показалось, что он видит в глазах пророка раскаленную лаву.

— Ты лишил всех нас надежды на Избавление, Лот, но я покажу бессмертным и Слепцам другой путь к Избавлению.

В некогда чистом взгляде Эрниста засверкали мстительные огоньки.

— О, Эрнист, — Одинокий Лот с тоской смотрел в пустоту, пылающую в огне. Избавиться от бессмертия и обрести Избавление — увы — не одно и то же… Что с тобой стало, Вечно Юный?

— И это ты говоришь, Лот? — Эрнист не мог сдержать негодования.

Он и сам не понимал, как мог он, пребывавший в умиротворенном состоянии тысячелетия, вдруг измениться почти мгновенно, воспылать ненавистью к своему гуру, испытывать страх перед Многоликим Янусом.

— Послушай, Эрнист, послушай. Посмотри на меня.

Невидящие глаза Одинокого Лота были полны невыразимой муки. — Ты приведешь бессмертных и Слепцов в пылающую бездну. Вот куда ты их приведешь. Не веришь мне? Шагни с высоты!

Страдающий взгляд Одинокого Лота вдруг наполнился решимостью.

Эрнист медленно подошел к краю скалы.

На вечно безоблачном небе сияло солнце, переливаясь всеми оттенками желтого, голубого и фиолетового, отчего на скалах играли разноцветные блики.

«Больше я никогда не увижу ни солнце, ни скалы».

«Больше ты никогда не увидишь ни солнце, ни скалы», — будто прочитал мысли Вечно Юного Одинокий Лот.

Эрнист отступил от края скалы и сел рядом с Одиноким Лотом.

Одинокий Лот обнял за плечи Вечно Юного.

— Там нет Избавления, Эрнис. Только раскаленная лава.

— Я итак как в раскаленной лаве, Лот. Где бы я ни оказался, всюду за мной следует Многоликий Янус. Ты ведь сам мне рассказывал, Лот, что Мун, когда был мудрейшим из бессмертных, говорил, что если в самом страшном отчаянии шагнуть с вершины Скалы Пророчеств, то можно победить бессмертие и обрести Избавление. — Эрнист снова приблизился к краю Скалы. — Но Мун ничего не говорил о раскаленной лаве…

— Верно, Эрнист. Мун никогда не говорил о раскаленной лаве, — согласился пророк.

— Но почему же тогда…

Эрнист не мог подобрать нужных слов.

— Ты хочешь спросить, Вечно Юный, почему я шагнул с вершины Скалы Пророчеств в глубоком отчаянии, но так и не сбросил оковы бессмертия.

— Да, Лот! Ведь если ты заставил меня дать эту страшную клятву… если ты согласен принести в жертву Избавление, значит, твое отчаяние было безмерно велико.

— Энист, Эрнист, кто из нас знает, где она, грань отчаяния? Ведь даже когда иссякают последние силы, остается надежда.