Джанет Иванович - Роковая восьмерка Страница 42

Лула уехала, а я осталась. Теперь я уподобилась Эвелин. В бегах. Некуда спрятаться. Не придумав ничего получше, я пошла в кино. Посредине фильма встала и ушла. Добралась до машины и поехала домой. Припарковалась на стоянке и не позволила себе ни секунды поразмышлять, сидя за рулем. Я вышла из машины, поставила ее на сигнализацию и прошла прямо к черному ходу, ведущему в вестибюль. Поднялась на лифте на второй этаж, прошагала через холл и открыла дверь квартиры. Глубоко вздохнула и вошла. Было очень тихо. И темно.

Включила свет… все лампы, какие у меня имелись. Я ходила из комнаты в комнату, избегая завшивленного дивана. Пошла в кухню, вытащила шесть штук замороженных шоколадных печений из коробки и выложила их на противень. Сунула в духовку и подождала стоя. Спустя пять минут дом наполнил запах домашнего печенья. Укрепившись печеньевым духом, я прошла в гостиную и взглянула на диван. Он выглядел ничего себе так. Никаких пятен. И даже труп не отпечатался.

«Видишь, Стефани, — говорила я себе. — Диван в порядке. Ни к чему его бояться».

«Ха! — шепнула мне в ухо невидимая Ирма. — Все знают, что вши смерти увидеть нельзя. Даю слово, что в этом диване живут самые огромные и жирные вши смерти из всех существующих на свете. В этом диване — всем вшам вши».

Я попыталась сесть на диван, но не смогла себя заставить. В моей голове диван прочно застрял в сочетании с Содером. Сидеть на диване — то же самое, что сидеть на трупе Содера, распиленном бензопилой. Квартира слишком мала, чтобы в нем поместилась я и этот диван. Один из нас должен уйти.

— Прости, — обратилась я к дивану. — Ничего личного, но ты уже история.

Я схватилась за один конец и, поднажав, вытолкала диван из гостиной в прихожую и через входную дверь в холл. Там прислонила его к стене между моей квартирой и дверью миссис Карват. Потом забежала в свою квартиру, закрыла дверь и передохнула. Я знала, что вши смерти не существуют. Увы, знала только на уровне разума. Реальность подсознания — вот что такое эти вши смерти.

Я вытащила печенье из духовки, положила на тарелку и перетащила в гостиную. Врубила телевизор и нашла какое-то кино. Ирма ничего не говорила про вшей смерти на пульте управления, поэтому я решила, что в электронике вши не живут. Подтащив стул, взятый в столовой, к телевизору, я уселась, съела пару печений и стала смотреть кино.

На середине фильма раздался звонок в дверь. Это был Рейнджер. По обыкновению весь в черном. Укомплектованный словно Рэмбо. Волосы завязаны в «конский хвост». Стоял там молча, когда я открыла дверь. Уголки губ чуть искривились в намеке на улыбку.

— Милашка, твой диван в холле стоит.

— В нем живут вши смерти.

— Я знал, что есть отличное объяснение.

Я мотнула на него головой.

— Ты такой выпендрежник.

Он не только нашел меня на скачках, но его лошадь еще выиграла пять к одному.

— Даже супергероям нужно хоть иногда веселиться, — сказал он, окинув меня взглядом, потом протиснулся мимо и прошел в гостиную.

— Пахнет так, словно ты метила свою территорию шоколадным печеньем.

— Мне ведь нужно что-то, чтобы изгнать демонов.

— Какие-то проблемы?

— Не-а. — Только не с той поры, как я вытащила диван в холл. — Что случилось? — спросила я. — Ты оделся как на дело.

— Да охранял кое-какое здание сегодня вечером.

Однажды я была с ним, когда его команда охраняла здание. Это мероприятие включало выбрасывание наркодилера с третьего этажа.

Рейнджер взял печенье с тарелки на полу.

— Замороженное?

— Другого нет.

— Как там на скачках?

— Наткнулась на Эдди Абруцци.

— И?

— Перекинулись словцом. Надеялась узнать больше, не получилось. Но возникло подозрение, что у Эвелин имеется нечто, что он хочет.

— Я знаю, что именно, — сообщил Рейнджер, жуя печенье.

Я уставилась на него, раскрыв рот.

— И что это?

Он улыбнулся:

— Как сильно тебе хочется знать?

— Мы что, играем?

Он в замедленном темпе отрицательно покачал головой:

— Это не игра.

Потом притиснул меня к стене и наклонился. Скользнул бедром между моих ног, легонько провел ртом по моим губам.

— Как сильно тебе хочется знать, Стеф? — снова повторил он.

— Скажи мне.

— Долг растет.

Неужели было похоже, что сейчас меня это волнует? Я превысила свой лимит несколько недель назад!

— Ты собираешься мне сказать или как?

— Помнишь, я говорил, что Абруцци помешан на военных играх? Ну, так он еще больше чокнутый. Он коллекционирует сувениры. Старое оружие, армейскую форму, военные медали. И не просто коллекционирует. Он их носит. По большей части, когда играет. Иногда, когда проводит время с женщинами. Иной раз, когда стрясает безнадежный долг. На улицах говорят, что Абруцци потерял медаль. Предположительно принадлежавшую Наполеону. Ходят слухи, что Абруцци пытался купить эту медаль, но парень, владеющий ею, отказался продать. И тогда этот чокнутый убил его и присвоил медаль. Держал он ее дома на письменном столе. И надевал во время игр. Ему втемяшилось, что она делает его непобедимым.

— И это то, что есть у Эвелин? Медаль?

— Я так слышал.

— Как медаль у нее очутилась?

— Не знаю.

Рейнджер сместил бедро, и желание пронзило меня и зажглось внизу живота. Он был жесткий повсюду. Его бедра, его оружие… все было жестким.

Потом он наклонил голову и поцеловал меня в шею. И провел языком по месту, которое только что поцеловал. И поцеловал снова. Скользнул ладонями мне под футболку, оставляя огненный след на коже, пальцы очутились под грудью.

— Час расплаты, — объявил он. — Я забираю долг.

Я чуть не свалилась на пол.

Рейнджер взял меня за руку и потянул к спальне.

— Кино, — пролепетала я. — Лучшая часть фильма идет.

Сказать по чести, я не смогла бы вспомнить ни единого кадра из того фильма. Ни одного имени персонажа.

Рейнджер стоял почти вплотную, обхватив меня рукой за шею и приблизив лицо.

— Мы сделаем это, Милашка, — сказал он. — Все будет хорошо.

А потом поцеловал меня. Поцелуй стал глубже, требовательней, сокровенней.

Ладонями я почувствовала, как напряжены мышцы на его груди, как бьется сердце. Так у него есть сердце, мелькнула мысль. Хороший знак. По крайней мере , частично Рейнджер все-таки человек.

Он прервал поцелуй, подтолкнул меня в спальню. Сбросил ботинки, снял ремень с оружием. Снял все. Даже тусклого света хватило увидеть: что обещал Рейнджер, облаченный в спецназовскую экипировку, то сдержал, когда сбросил одежду. Весь из сплошных твердых мускулов с гладкой смуглой кожей. Тело совершенных пропорций. Напряженный и сосредоточенный на мне взгляд.

Рейнджер содрал с меня одежду и загнал на кровать. А потом вдруг очутился внутри меня. Однажды он пообещал мне, что время, проведенное с ним, отвратит меня от всех остальных мужчин. Когда он это говорил, то я решила, что он преувеличивает угрозу. Больше я так не думала.

Когда мы закончили, то полежали какое-то время. Наконец он провел рукой по всему моему телу.

— Пора, — сказал Рейнджер.

— А сейчас-то что?

— Уж не думаешь ли ты, что так легко платятся долги?

— Ой-ой, неужели переходим к наручникам?

— Чтобы превратить женщину в рабыню, мне не нужны наручники, — заявил Рейнджер, целуя меня в плечо.

Он легонько поцеловал меня в губы, потом наклонил голову, целуя подбородок, шею, ключицы. Спустился ниже… грудь, сосок. Пришла очередь пупка, живота, а потом его рот оказался… обожежмой!

На следующее утро Рейнджер все еще был в моей постели. Прижавшись тесно ко мне и держа меня в объятиях. Я проснулась от звука сигнала на его наручных часах. Он выключил будильник и повернулся на бок проверить пейджер на прикроватной тумбочке, где тот лежал рядом с пистолетом.

— Мне нужно идти, Милашка, — сказал он. Оделся. И ушел.

О черт. Что я натворила? Я просто сделала это с Магом. Дерьмо святое! Ладно, успокойся. Давай просто здраво рассудим. Что здесь случилось? Мы это сделали. Конец, кажется, был чуточку грубым, но ведь это Рейнджер. А что я ждала? И прошлой ночью он не был грубым. Он был… восхитительным. Я вздохнула и вылезла из постели. Приняла душ, оделась и пошла в кухню поздороваться с Рексом. Только Рекса там не было. Он ведь жил сейчас у родителей.

Без Рекса квартира казалась пустой, поэтому я собралась поехать к своим. Поскольку наступило воскресенье, появился дополнительный стимул вроде пончиков. По дороге из церкви матушка и Бабуля всегда покупали пончики.

Девочка-лошадка скакала по дому в нарядном платье для воскресной школы. Завидев меня, она остановилась, и личико ее приобрело задумчивый вид.

— Ты еще не нашла Энни?